Чтение 50–й страницы книги ~Будет скафандр

Машина сказала:

- Факты обобщены. Исходя из их собственных показаний, это дикий и
жестокий народ, склонный ко всякого рода зверствам. Они поедают друг
друга, морят друг друга голодом, убивают друг друга. У них совсем нет
искусства, а наука самая примитивная, тем не менее их характер так
сильно подвержен насилию, что даже столь малый запас знаний энергично
используется ими - племенем против племени - чтобы истребить друг
друга. Они делают это с таким рвением, что могут в этом преуспеть. Но
если, в случае неудачного стечения обстоятельств, им этого не удастся,
то со временем они неизбежно достигнут других звезд. Именно этот
аспект и должен быть тщательно рассмотрен: как скоро они сумеют
достичь нас, если выживут, и каков к тому времени будет их потенциал.

Голос снова обратился к нам:

- Это - обвинение против вас, против вашей собственной дикости,
сочетаемой с высшим разумом. Что можете вы сказать в свою защиту?

Глубоко вздохнув, я пытался успокоиться. Я знал, что мы
проиграли, но все же считал себя обязанным бороться до конца.

Я вспомнил, как начинала свою речь Материня.

- Милорды-собратья!

- Поправка. Мы не являемся вашими "лордами", и еще не было
установлено, что вы ровня нам. Если хотите найти правильную форму
обращения, можете называть меня "председатель".

- Хорошо, мистер председатель,- и отчаянно пытался вспомнить, что
говорил своим судьям Сократ. Он знал заранее, что его осудят, так же,
как я мы сейчас, но хотя его и заставили выпить сок цикуты, победил
все же он, а не судьи.

Нет! Сократ здесь не подходит - ему нечего было терять, кроме
своей собственной жизни, а сейчас речь шла о жизни всего человечества.

- ...вы сказали, что у нас нет искусства. Видели ли вы наш
Парфенон?

- Взорванный в одной из ваших войн?

- Лучше взгляните на него, прежде чем нас "развернете", потому
что иначе много потеряете. Читали ли вы нашу поэзию? "Окончен
праздник. В этом представленье актерами, сказал я, были духи. И в
воздухе, и в воздухе прозрачном, свершив свой труд, растаяли они. Вот
так, подобно призракам без плоти, когда-нибудь растают, словно дым, и
тучами увенчанные горы, и горделивые дворцы и храмы, и даже весь - о
да, весь шар земной"'.
______________________________________________________________________
' В. Шекспир. "Буря". Акт 4. (Пер. Мих. Донского).
______________________________________________________________________

Больше я не мог. Рядом всхлипывала Крошка. Не знаю, что заставило
меня выбрать этот отрывок,- но говорят, что подсознание никогда не
делает ничего случайно.

- Весьма вероятно, что так и будет,- заметил безжалостный голос.

- Я думаю, что не ваше дело судить, чем мы занимаемся, если мы
не трогаем вас,- я запинался и еле сдерживал слезы.

- Мы считаем это своим делом.

- Мы не управляемся вашим правительством и...

- Поправка: Три галактики не являются правительством; такое
обширное пространство и такая разнородность культур не дает
правительству возможности функционировать. Мы всего лишь сформировали
полицейские районы в целях взаимной защиты.

- Но, даже если так, мы ведь ничего не делаем вашим полицейским.
Мы жили себе на своих собственных задворках,- я, во всяком случае,
спокойно гулял на своих собственных задворках,- как появились корабли
этих черволицых и начали причинять неприятности нам. Но ведь вам мы
ничего плохого не сделали!

Я остановился, не зная, как быть дальше. Я ведь не мог
гарантировать, что весь род человеческий в будущем будет вести себя
хорошо; машина знала это, и сам я тоже знал.

- Вопрос,- снова заговорил сам с собой голос.- Эти существа
кажутся идентичными с Древним Народом, учитывая мутационные поправки.
В каком районе Третьей галактики находится их планета?

Машина ответила на собственный вопрос, приводя координаты,
ничего не говорящие мне.

- Но они не принадлежат к Древнему Народу, они эфемерны. В
том-то и опасность, они слишком быстро меняются.

- Не исчез ли в том районе корабль Древнего Народа несколько
полураспадов тория-230 назад? Не объяснит ли это тот факт, что образцы
не совпали? И твердый ответ:

- Происходят они от Древнего Народа или нет - значения не имеет.
Идет рассмотрение; следует принять решение.

- Решение должно быть обоснованным и не вызывающим сомнений.

- Таковым оно и будет.- Бестелесный голос вновь обратился к нам:
- Хотите ли вы оба добавить что-либо в свою защиту?

Я вспомнил их слова о примитивном состоянии нашей науки и хотел
возразить, сказать, что всего за два века мы прошли путь от мускульной
энергии до атомной, но испугался, что этот факт, наоборот, может быть
использован против нас.

- Крошка, ты ничего не хочешь сказать?

Резко шагнув вперед, она выкрикнула:

- А то, что Кип спас Материню, не считается?

- Нет,- ответил холодный голос,- это несущественно.

- А должно было бы быть существенным! - Она снова плакала.-
Сволочи вы, сволочи трусливые! Гады вы, гадины трусливые! Вы еще хуже
черволицых.

Я дернул ее за руку. Содрогаясь от рыданий. Крошка уткнулась мне
головой в плечо и прошептала:

- Прости меня. Кип. Я не хотела. Я все испортила.

- Не расстраивайся, малыш. И так уже все было ясно.

- Имеете ли вы сказать что-нибудь еще? - безжалостно продолжал
безликий.

Я обвел глазами зал. "...и горделивые дворцы и храмы, и даже
весь - о да, весь шар земной..."

- Только одно,- сказал я яростно.- И не в защиту. Вы ведь не
нуждаетесь в нашей защите и в наших оправданиях. Черт с вами,
забирайте нашу звезду - вы ведь на это способны. На здоровье! Мы
сделаем себе новую звезду, сами! А потом в один прекрасный день
вернемся в ваш мир и загоним вас в угол - всех до одного!

- Здорово, Кип, так их!

Мои слова не вызвали крика возмущения и в наступившей тишине я
вдруг почувствовал себя ребенком, совершившим бестактную ошибку в
присутствии взрослых гостей и не знающим, как ее загладить.

Но отказываться от своих слов я не собирался. Нет, я не думал,
конечно, что мы сможем сделать это. Не доросли еще. Но попытаемся уж
наверняка. "Умереть, сражаясь" - самое гордое свойство человека.

- Весьма вероятно, что так и будет,- сказал, наконец, голос: -
Вы кончили?

- Да, кончил.- Со всеми нами было покончено.

- Кто-нибудь заступится за них? Люди, знаете ли вы расу,
согласившуюся бы заступиться за вас?

Кого мы знаем, кроме себя? Собак, разве что? Собаки, может, и
заступятся.

- Я буду говорить!

- Материня! - встрепенулась Крошка.

Неожиданно она очутилась прямо перед нами. Крошка рванулась к
ней, но налетела на невидимый барьер. Я взял ее за руку.

- Спокойно, малыш. Это всего лишь стереоизображение.

- Милорды-собратья... Вы богаты мудростью многих умов и
накопленной сокровищницей знаний. Но я знаю их самих. Да,
действительно, они преисполнены буйства, особенно меньшая из них, но
не более, чем это естественно для их возраста. Можем ли мы ожидать
проявлений зрелой выдержанности от расы, которой предстоит умереть в
столь раннем детстве? И разве не свойственно насилие нам самим? Разве
не обрекли мы сегодня на смерть миллиарды живых существ? И может ли
выжить раса, лишенная стремления к борьбе? Да, правда, эти существа
зачастую намного более буйны, чем было бы необходимо и разумно. Но,
собратья, ведь они совсем еще дети! Дайте же им время вырасти и
понять.

- Именно этого и следует бояться,- что они вырастут и поймут
слишком много, слишком многому научатся. Ваша раса всегда была
сверхчувствительной; сентименты мешают вам проявить объективность.

- Неправда! Мы сострадательны, но отнюдь не глупы. И вы знаете
не хуже меня, сколько крайних решений было принято на основании моих
показаний. Их было так много, что мне больно о них вспоминать. Но я и
впредь не уклонюсь от выполнения долга. Если ветвь больна неизлечимо,
она должна быть отсечена. Мы не сентиментальны, мы - лучшие сторожа,
когда-либо охранявшие Три галактики, потому что не поддаемся гневу. Мы
безжалостно караем зло, но с любовью и терпением относимся к
проступкам детей.

- Вы кончили?

- Я считаю, что эта ветвь не должна быть срублена!

Изображение Материни исчезло.

Снова раздался голос:

- Кто-нибудь еще?

- Да!

Там, где только что стояла Материня, выросла большая зеленая
обезьяна. Смерив нас взглядом, она неожиданно сделала сальто мортале и
продолжала смотреть на нас, просунув голову между ног.