прежнему образу жизни. Он поселился в гостинице к северу от дворца,
принадлежащей гильдии, где ему был оказан радушный прием. На нем опять
были одежды из леопардовой шкуры, украшенные бронзой и железом.
друзей прежних лет товарищество не могло бы стать столь любимым.
накрошен сыр и зерно, и, взяв напиток, отправился в угол в расчете на то,
что к нему будут подсаживаться люди.
оказались не столь уж легкими, в гильдии наемников было не так много
евнухов. Гостиная клуба была отделана красным, как умирающий день, и
темным, как дальние горы. После прихода сюда он почувствовал себя лучше.
Поэтому, когда Абарсис, Главный Жрец Верхнего Рэнке, оставил своих друзей
и приблизился к компании Темпуса, состоящей из десяти-наемников, тот
отпустил их, сказав, что хотел бы видеть их в намеченное время.
Пожалуйста, присаживайся.
прихлебывая из нее чистую воду; при этом его темные глаза смотрели, не
отрываясь, в лицо Темпуса.
Императора, хоть вода и бывает там крайне редко. Между прочим, все это я
говорил уже давным-давно - не стоит возвращаться к старому.
стремился подражать. Всю свою жизнь я прислушивался к твоим словам,
собирал сведения о тебе и изучал все то, что ты оставил нам в легендах и
камнях там, на севере. Послушай: "Война - отец всего и король всего, она
творит богов и людей, оковы и свободу". Или: "Война принадлежит всем нам,
борьба - справедливость, все в мире возникает и уходит из жизни через
борьбу". Ты видишь, я знаю твое произведение и даже те, другие имена,
которыми ты пользовался. Не заставляй меня произносить их. Я хотел бы быть
с тобой рядом, О, Неусыпный. Это будет вершина всего того, чего я хотел бы
достичь в жизни. - Он с открытой мольбой посмотрел на Темпуса, затем отвел
взгляд и быстро произнес. - Я нужен тебе. Кто подойдет тебе больше, чем я?
Кто здесь еще носит клеймо и следы кастрации? А время, когда я выступал
гладиатором на арене, как сам Джабал? Кто еще может заинтриговать его?
Мало найдется таких, кто мог бы соблазнить его, и, если бы я...
моего учителя, помнишь ли ты его?..
все, кто пришел сюда, прокляты и окончательно погибли; что Санктуарий -
это Дьявол.
что люди проходят здесь через материальную смерть. Насколько я знаю, я
единственная душа в Санктуарии, которая обречена на вечные страдания.
Возможно, что исключение составляет моя сестра, но у нее вообще нет души.
Учись совсем не обращать внимание на то, что говорят люди, жрец. Человек и
без того делает достаточно серьезные ошибки, поэтому не прибавляй к ним
ошибки других людей.
искать другого евнуха, - он сказал это ровно, без горечи, как логично
рассуждающий человек. - Кроме того, я могу привести тебе несколько воинов,
которых ты, возможно, и не знаешь, но которые не осмелятся сами подойти к
тебе. Мой Священный Союз стремится помочь тебе. Ты одариваешь своей
благосклонностью провинциалов и иностранцев, не очень-то пока проявивших
свою честь. Окажи ее мне, как мне тебя еще умолять!.. Принц, у которого
сейчас одно желание - стать Королем, не будет использовать меня, а
передаст Джабалу как необученного мальчишку. Я немного староват для этого,
но, кажется, в Санктуарии такие тонкости не имеют значения. Я уже
поработал здесь для тебя. Дай мне возможность осуществить то, о чем я
прошу.
...никогда не будет великим королем, таким, как твой отец. Не можешь ли ты
объяснить, почему бог так заинтересован в этом.
кого-нибудь другого. Тогда он смягчится. Ты знаешь ритуал. Если в качестве
жертвы ты выберешь человека, я с радостью стану добровольцем... Ну как?
Теперь ты понимаешь меня? Я не хочу пугать тебя...
тебе. Я люблю тебя. Одной ночи с тобой было бы достаточно, доставить тебе
удовольствие - моя давняя мечта. Позволь мне сделать для тебя то, что
никто не сделал бы лучше и чего ни один человек вообще не может сделать
для тебя!
ведь никто не знает, что могут сделать нанятые Джабалом маски с евнухом,
которого мы пошлем туда.
И ты будешь рядом, штурмуя крепость Черного Джабала. Когда ты будешь
арестовывать работорговца за шпионаж, кое-кто сможет помочь женщине
бежать. Я понимаю, о чем ты думаешь, но я все организовал так, чтобы к ней
вернулось ее оружие.
значу для тебя больше, чем раньше.
может быть осуществлено.
участия Бога-Громовержца. Огонь медленно полз вдоль оборонительных стен со
сторожевыми башнями, а затем, свернувшись в шарики, проник во внутренний
двор, превратив дубовые стены в пепел. Земля выгибалась и дробилась,
огромные трещины появились во внутренних покоях, там, где работорговец
развлекался с евнухом с блестящими волосами, которого Кадакитис прислал
для обучения. Для мальчика, получившего тонкое воспитание, существование в
качестве раба означало его полное растление; арена развила в нем силу,
время вырастило его; работорговцу жаль было выжимать из юноши удовольствия
в оставшиеся ему два-три года. Сказать по правде, рабы таких кровей очень
редко попадали к нему, его кастрация - это грех перед будущими
поколениями; заполучи Джабал его раньше, до того, как он был кастрирован
(в девять или десять лет), он постарался бы дать ему воспитание и сделал
бы из него племенного производителя. Его загорелая темно-желтая кожа,
напоминавшая цвет северных гор, переносила мыслями туда, где война
бушевала с такой свирепостью, что ни один человек не мог бы вспомнить,
из-за чего она разгорелась, и почему он воюет именно на этой стороне, а не
на другой.
кровати, и пошел посмотреть, что могут означать эти доносящиеся снаружи
вопли и крики, голубые всполохи и дрожащий пол.
обратно и, проходя мимо кровати, стащил с себя одежду, стремительно
бросаясь в сражение с дьявольской мощью своего врага. Казалось, что это
сражение длилось целую вечность.
двора; огненные стрелы вылетали из тугих луков; отвратительно сверкали
копья и пики, они летели с легким смертоносным шорохом, которого Джабал
никак не ожидал услышать здесь.
голубых дьяволов, ни со стороны врагов, лишь потрескивал огонь и ржали и
стонали, как люди, лошади.
сообщил ему, что крики страдания, доносящиеся из мастерской вивисектора,
принадлежат церберу Темпусу, его охватило предчувствие беды, когда группа
его людей, осаждаемая вооруженными мечами воинами, была оттеснена во двор
человеком, шутя убивающим охранников.
в центр сражения (если он только был - атаковали со всех сторон, из
темноты), слышались громкие приказы, командиры (двое) воодушевляли людей и
давали распоряжения о замене погибших (трое). Вдруг он услышал возгласы и
громкие крики и понял, что кто-то выпустил рабов из загонов - тех, кому
нечего было терять; они хватались за первое попавшееся оружие, но находили
только смерть в своем стремлении отомстить. Джабал, увидев широко
раскрытые побелевшие глаза и кровожадные рты и нового евнуха из дворца
Кадакитиса, вытанцовывающего впереди этой банды, бросился бежать. Ключ от
ошейника евнуха был в его одежде - он вспомнил, что оставил ее там на
кровати, куда тот вполне мог дотянуться.