дело!"
взяла билет третьего класса. Отдав носильщику вещи, увидела бежавшего
газетчика. -- "Разве есть в воскресенье вечерняя газета? Или экстренный
выпуск?" "Последнюю продаю, барыня, в городе больше и не достанете". Люда
хотела было развернуть листок еще на ходу, развернула в вагоне, положив
несессер на пол, не посадив на колени кошку.
мундиры приобретены в магазине готового платья "Новый Базар" на Невском.
Служащие магазина, мещане Аронсон и Шиндельман, показали, что эти мундиры
куплены в начале августа неизвестной им молодой дамой, приезжавшей в
сопровождении какого-то человека, тоже им неизвестного. Как были одеты
покупатели, Аронсон и Шиндельман ответить затрудняются: "Покупателей в наш
магазин приходит много, всех не запомнишь".
приблизительно в то же время приобретены в магазине офицерских вещей
Семенова 250 в Апраксином рынке. Служащие этого магазина, крестьяне Алешин,
Кичига и Вознесенский, показали, что вещи были проданы даме и господину.
Можно таким образом думать, что покупатели в обоих магазинах были одни и те
же. Однако, приметы сопровождавшего даму господина, насколько можно судить
по показаниям вышеупомянутых приказчиков, никак не совпадают с приметами
погибших злоумышленников: господин был высокого роста и атлетического
сложения, чего нельзя сказать об этих последних. Таким образом, можно с
большой вероятностью предположить, что в деле на Аптекарском острове
участвовали еще один мужчина, пока не арестованный, так же, как "Миронова" и
"Монакина".
кучером Станиславом Беднарским за два дня до преступления, а именно 10-го
августа вечером, было у него нанято теми же Цветковым, дворником дома номер
49 по Морской, и неизвестной ему по имени женщиной (очевидно, "горничной
Монакиной") для поездки в сад "Олимпия" по Бассейной улице. Дворник Цветков
подтвердил это показание. Он заявил, что ездили в тот вечер "барыня"
Морозова, Морозов и Миронов. Подтвердила это показание и кухарка Эмилия
Лаврецкая: господа куда-то уезжали, куда именно не знает, и вернулись
поздней ночью".
Теперь твердо, почти с радостью, решила жить чрезвычайно скромно. В первый
день читала газеты, уже спокойнее, -- всЈ то же, -- бегала по городу, никого
не встретила и скучала. Решила завтра позвонить Ласточкину. Помнила, что он
обычно возвращается из-за границы в конце июля или начале августа. "Верно
уже вернулись... Если к аппарату подойдет герцогиня, повешу трубку, пусть
выйдет так, будто никто не звонил". 251
Дмитрий Анатольевич обычно бывал дома. На беду к аппарату подошла именно
Татьяна Михайловна. Узнав голос Люды, она совершенно растерялась, тоже
хотела было повесить трубку, но и у нее это не вышло, заговорила со своими
обычными любезными интонациями; по своему характеру, и как не умела Люда,
отвечала радостно и смущенно.
остановились? -- говорила растерянно Татьяна Михайловна. -- Я скажу Дмитрию
Анатольевичу... Надеюсь скоро вас увидеть...
Анатольевич. -- Что-ж делать, теперь надо ее звать.
ней. Разбойника я во всяком случае принимать не хочу. Его ни за что не зови!
Может быть, тогда она не примет приглашения, и слава Богу!
без труда. "Бедная! Верно сидит без копейки. Надо тотчас дать ей денег".
звать вас Митей?
эти слова оказались похожими даже не на "теплую ноту", а на горячее
восклицание. "Изменилась. И глаза стали гораздо грустнее. Счастья особенного
не заметно". На кровати что-то зашевелилось, на пол спрыгнула кошка. Дмитрий
Анатольевич только теперь заметил, что кровать была узкая, на одного
человека. "Где же "разбойник"? Или она приехала из Петербурга одна? Это
очень облегчило 252 бы положение. Тогда, пожалуй, и на обед можно
пригласить".
которая тотчас взобралась на колени к хозяйке.
Пусси от меня сбежал!
темнее.
раздавил где-нибудь трамвай, он выскочил на улицу, я не доглядела, бий меня
бис! Три дня ходила сама не своя, -- говорила, оправдываясь, Люда.
Ласточкину было странно, что они начали с разговора о кошке.
оба больше и знать меня не хотите. И вы были бы правы. Я действительно
виновата перед Рейхелем. Впрочем, виновата не в том, что разошлась с ним, а
в том, что сошлась.
вы к нам придете? Приходите в субботу обедать.
вам обоим. Что она? Что Нина? Я знаю, что Нина вышла за Тонышева. Где они?
далеко по службе.
очень привлекательный.
успех. Они даже завели "салон".
Ласточкин. -- А каково, Люда, ваше собственное материальное положение? --
воспользовавшись случаем, спросил он. 253
вытаращил глаза.
сошлись убежденьями. Я не хотела заниматься его нынешними делами. Да и
другое было, пятое-десятое. Но мы расстались полюбовно, в очень хороших,
даже дружеских отношениях.
Он и вообще не очень любил ее развязную манеру речи, но тут развязность
показалась ему особенно натянутой и неуместной. "Может, появился еще
кто-нибудь? До чего же она, бедная, дойдет?"
говорю, обидите! -- наконец, сказал он. О деньгах всЈ-таки говорить было
легче.
и ей было стыдно: угадывала его мысли. Ласточкин расстроился. Люда уступила.
мне место. Я хочу работать, пора! Мне всЈ равно, какое. И с меня будет
достаточно самого скромного жалованья. Именно место, а не синекуру!
устроить. Будьте совершенно спокойны. Это не то, что создать научный
институт.
Михайловна, и опять, не дожидаясь ответа, перешла на другое. Дмитрий
Анатольевич думал о ней всЈ более изумленно. "Что скажет Таня?"
-- Этот взрыв с десятками ни в чем неповинных жертв! Какие времена!
надежный человек, но ей было тяжело говорить о Соколове. Он снился ей вторую
254 ночь. "Он ли взорвался или другие?" -- спрашивала она себя.
не обрадовалась (чего Ласточкин всЈ же немного опасался), но огорчилась. --
"Тебе впрочем верно жаль было бы и Джека-"Потрошителя", -- весело говорил
Дмитрий Анатольевич. -- "Ее в самом деле очень жаль, очень!"
учреждений, начавших распространяться в России. Жалование было достаточное
для скромной жизни. Приняли ее хорошо. Люда была в восторге и сразу
увлеклась работой.
делах не говорили. Татьяна Михайловна отлично вела разговор, пока его еще
нужно было "вести". Дмитрий Анатольевич поглядывал на нее с благодарностью.