произнесла:
есть... какая-то особая причина, по которой вы хотели бы встретиться с
моим мужем? Как раз сейчас он очень много работает.
голос звучал бесцветно, невыразительно. Она тупо смотрела на стену кабины,
не в состоянии придумать, что еще ей надо сказать - у нее ныло все тело,
пересохло в горле, рот, казалось, был полон самых неприятных запахов.
Через стеклянную дверь кабины был виден аптекарь за стойкой с
газированными напитками, который готовил молочные коктейли четверым
подросткам. Ей страстно захотелось оказаться там, она уже почти не
обращала внимания на то, что ей отвечает миссис Абендсен. Ей хотелось
выпить что-нибудь освежающего холодного и съесть что-нибудь вроде сэндвича
с салатом и рубленым цыпленком.
отрывисто говорила миссис Абендсен. - Если вы даже и приедете сюда завтра,
я все равно ничего вам не могу обещать, потому что он может быть занят
весь день. Ведь вы, разумеется, понимали, отправляясь в такое путешествие,
что...
минут, если у него будет такая возможность, - продолжала миссис Абендсен,
- но, пожалуйста, не огорчайтесь, если по какой-то причине ему не удастся
оторваться на время, достаточное, чтобы поговорить с вами или даже просто
познакомиться...
- Она у меня с собой.
поэтому потеряли много времени. - Нет, - подумала Джулия. Все изменилось,
все теперь иначе. - Пожалуйста, - сказала она, - это Оракул внушил мне
мысль поехать в Шайенн.
знала об Оракуле, но тем не менее не воспринимала положение всерьез.
принести с собой в кабину Оракул и теперь, поместив томики его на полочку
под телефонным аппаратом, лихорадочно переворачивала страницы. - Одну
секунду. - Она нашла нужную страницу и сначала прочла суждение, а затем и
строки миссис Абендсен. Когда она дошла до девятки наверху, услышала, как
миссис Абендсен слегка вскрикнула. - Простите? - Сделав паузу, спросила
Джулия.
показалось Джулии, стал каким-то настороженным, в нем появились более
резкие нотки.
о грозящей опасности, наступила тишина. Миссис Абендсен ничего не
говорила, молчала и Джулия.
сказала в конце концов миссис Абендсен. - И, пожалуйста, назовите себя.
дежурная раскричалась, что время закончилось, и Джулия повесила трубку,
взяла сумку и оба тома Оракула, вышла из телефонной кабинки и прошла к
стойке.
дала отдых своему уставшему за день телу. И только тогда она вдруг с
неожиданно нахлынувшим на нее ужасом поняла, что ничего не сказала миссис
Абендсен о человеке то ли из гестапо, то ли из СД или еще откуда-то, об
этом Джо Чиннаделла, которого она оставила в гостинице в Денвере. Она
просто не в состоянии была даже представить себе такого. Я забыла! Это
просто выскочило у меня из головы, поразилась Джулия. Как это могло
случиться? Наверное, я немного не в своем уме. Я, должно быть, ужасно
больная, глупая и вообще ненормальная!
еще раз позвонить в Шайенн. Но уже почти поднявшись со стула, переменила
свое решение. Не стоит звонить им еще раз сегодня вечером; я лучше
воздержусь - просто уже чертовски поздно. Я устала, а они уже, наверное,
легли спать.
уехала в ближайший мотель, сняла номер и, падая от усталости, забралась в
постель.
14
случившемуся. Даже в оракуле. А мне, тем не менее, мне надо жить дальше,
день за днем.
бы то ни было. Пока когда-нибудь позже, когда...
он не направился, как обычно, в здание "Ниппон Таймс Билдинг". А почему бы
не дать себе передышку? Доехать до "Золотых Ворот", зайти в зоосад или
другое подобное место и просто побездельничать? Побывать в таких местах,
где существа или предметы, которые не могут мыслить, но тем не менее
радуются жизни?
осмысления. Если так можно выразиться.
следует позволять себе превращаться в ребенка, хотя это, может быть, не
так уж плохо. Можно сделать так, чтобы это было даже хорошо.
Сан-Франциско. Прокатиться в фуникулере, что-ли, вдруг мелькнуло в голове
у Тагоми. Испытать счастье этого чистого, едва не вызывающего слезы
умиления путешествия - в транспорте, который должен был исчезнуть еще на
заре этого века, но по странному стечению обстоятельств сохранился до
сегодняшнего дня.
"Ниппон Таймс Билдинг". Карьера моя завершилась, ну и бог с ней. В
Управлении по делам Торговых миссий подберут мне замену. А Тагоми так и
останется со своей ношей, будет продолжать существовать, помня каждую
подробность. Нет, такое решение ничего не даст.
независимо от того, чем мы будем в это время заниматься. Наш противник,
плечом к плечу с которым мы сражались в минувшей войне. Какие блага нам
это принесло? Нам, возможно, следовало бы сражаться против него. Или
позволить ему потерпеть поражение, помогая его противникам, Соединенным
Штатам, Британии, России.
отшатнулся от мира людей. Оставил их без своей мудрости.
помощь, как раньше. Что ж, подумал Тагоми, возможно, это не так уж плохо.
Из этого еще может возникнуть новое добро. Нужно не прекращать попытки
разыскать все же выход.
Калифорния-стрит и доехал до самого конца линии. Он даже выскочил наружу,
чтобы помочь развернуть кабельный вагончик на его деревянном поворотном
круге. Из всех переживаний, что можно было испытать в городе, это, обычно,
для него имело наибольший смысл. Сейчас этот эффект ослабел - он еще
больше ощущал открывшуюся перед ним бездну благодаря тому, что их всех
мест здесь наиболее остро ощущалось завершение чего-то.
прежде, той необычности ощущений, когда все - улицы, здания, пешеходные
переходные мостики - проплывали перед ним в обратном порядке.
спускаться по ступенькам на остановке, его окликнул кондуктор:
затем, когда кабельный вагончик с лязгом начал двигаться, поклонился. Было
очень ценным содержимое этого портфеля. Бесценный кольт-44, предмет особой
гордости коллекционера, лежал внутри. Теперь он держал его под рукой
постоянно, на тот случай, если мстительные бандиты из СД попытаются
отплатить ему персонально. Никто не знает, что его ждет, понял Тагоми. И
тем не менее, он остро ощущал, что эта новая для него привычка, несмотря
на все то, что с ним произошло, какого-то невротического свойства,
свидетельство его душевной надломленности. Мне не следовало бы слишком уж
потворствовать этой привычке, напомнил он себе в который раз, шагая с
портфелем в руке и памятуя о зловещей цепи: решение, принятое по нужде -
навязчивая идея - фобия, панический страх.
меня.
вопросом неожиданно для самого себя задался Тагоми. И это инстинктивное
чувство изменилось на прямо противоположное вследствие памяти о том, что я
совершил? Пострадала вся эта моя одержимость коллекционированием, как
любимым занятием, а не просто отношением к этому отдельно взятому
предмету? Одна из опор моей жизни... сфере, где я, увы, обретался с таким
наслаждением.
Лондон Джек
Контровский Владимир
Каменистый Артем
Прозоров Александр
Посняков Андрей
Белов Вольф