предложил секретарь в виде компромисса.
принять. Чем скорее, тем лучше.
сказала миссис Уилфер. - Надеюсь, ты понимаешь, будучи моей дочерью, и не
забудешь этого, обращаясь с Боффинами на равной ноге, что мистер Роксмит,
как постоялец твоего отца, тоже имеет право на твое внимание.
равняться только быстроте, с какой "постоялец" потерял в ее мнении,
унизившись до секретаря. Он улыбнулся вслед матушке, но лицо у него
омрачилось, когда и дочь ушла вместе с ней.
расчетлива, как черства сердцем, как недоступна чувству, - прошептал он с
горечью.
угол, и объявила, что это еще одна из невзгод бедности, когда нельзя
отделаться от докучного секретаря, который топ, топ, топает наверху, словно
привидение.
водворившихся в высокоаристократическом фамильном особняке, и на всякого
рода пресмыкающихся, ползучих, порхающих и жужжащих тварей, привлеченных
золотой пылью 3олотого Мусорщика!
недокрашенных дверей аристократического особняка - можно себе представить,
как они запыхались, ринувшись со всех ног к высокоаристократическому
подъезду. Одна гравированная на меди миссис Вениринг, два гравированных на
меди мистера Вениринга и гравированные на меди супруги Вениринг имеют честь
пригласить мистера и миссис Боффин на обед с самыми высокоторжественными
химическими церемониями. Очаровательная леди Типпинз оставляет карточку.
Твемлоу оставляет карточку. Высокий фаэтон кремового цвета торжественно
отъезжает от дверей, оставив четыре карточки, а именно: две от мистера
Подснепа, одну от миссис Подснеп и одну от мисс Подснеп. Весь свет с женами
и дочерьми оставляет визитные карточки. Иной раз дочерей так много, что
визитная карточка жены напоминает скорее список "разных вещей" на аукционе,
включая в себя миссис Тапкинз, мисс Тапкинз, мисс Фредерику Тапкинз, мисс
Антонию Тапкинз, мисс Мальвину Тапкинз и мисс Юфимию Тапкинз; та же миссис
Тапкинз оставляет карточку миссис Генри Джордж Альфред Свошл, урожденной
Тапкинз, и еще одну карточку: "Миссис Тапкинз, приемы по средам, музыкальные
вечера. Портленд-Плейс".
высокоаристократического особняка. Миссис Боффин везет мисс Беллу к своей
модистке и портнихе, и те прекрасно ее одевают, Вениринги быстро
спохватываются, что упустили из виду пригласить к себе мисс Беллу Уилфер.
Одна карточка от миссис Вениринг и одна от супругов Вениринг немедленно
заглаживают промах и испрашивают этой дополнительной чести, белея на столе в
прихожей. Миссис Тапкинз тоже обнаруживает свое упущение и немедленно
исправляет его - за себя, за мисс Тапкинз, за мисс Фредерику Тапкинз, за
мисс Антонию Тапкинз, за мисс Мальвину Тапкинз и за мисс Юфимию Тапкинз. А
также за миссис Генри Джордж Альфред Свошл, урожденную Тапкинз. А также за
"миссис Тапкинз, приемы по средам, музыкальные вечера. Портленд-Плейс".
Мусорщика. Когда миссис Боффин с мисс Беллой выезжают из дому или мистер
Боффин выбегает рысцой прогуляться, хозяин рыбной лавки кланяется ему с
почтительностью, основанной на убеждении, а его подручные сначала вытирают
пальцы о шерстяной фартук, а затем уже осмеливаются поднести их к козырьку.
Кажется, будто разинувший рот лосось и золотистая кефаль в восторженном
изумлении хлопают глазами, косясь на Боффинов с мраморной доски, и, верно,
хлопали бы в ладоши, будь у них руки. Мясник, выйдя подышать свежим воздухом
под сенью бараньих туш, не знает, как лучше выразить свое почтение
проходящим мимо Боффинам, хотя это мужчина важный и преуспевающий. Слугам
Боффинов преподносят подарки, и ласковые незнакомцы с фирменными карточками,
повстречав этих слуг на улице, пробуют подкупить их. Например: "Любезный
друг, если бы мистер Боффин удостоил меня заказом, я был бы не прочь"...
сделать то-то и то-то, что и для вас будет отнюдь не лишено приятности.
известно, как охотятся за человеком, отмеченным печатью известности. Сколько
разновидностей зримого очами сора предлагается в обмен на золотую пыль
Золотого Мусорщика! Пятьдесят семь церквей можно воздвигнуть на полукроны,
сорок два церковных дома отремонтировать на полушиллинги, двадцать семь
органов купить на полупенсы, тысячу двести младенцев воспитать на почтовые
марки! Не то чтобы от мистера Боффина требовались именно полкроны,
полшиллннга, полпенни или почтовые марки, зато совершенно ясно, что он и
есть тот самый человек, который должен внести недостающую сумму. А
благотворительные общества, брат наш во Христе! И чаще всего они в
стесненных денежных обстоятельствах, однако тоже не жалеют денег на дорогую
бумагу и типографские расходы! Большое и толстое письмо от частного лица,
под герцогской короной.
Семейного Фонда и сознавая всю полезность этого благородного начинания, я
считаю необходимым привлечь к нему членов-распорядителей, в том числе и вас,
и тем показать публике, что им интересуются выдающиеся и известные своими
заслугами люди.
уважаемый сэр, Вашим покорным слугою,
даже и предупредительно), но письмо литографировано в сотнях экземпляров, и
бледный отпечаток чьей-то личности виден только в адресе "Никодимусу
Боффину, эсквайру", да и то рука явно не герцогская. Два благородных графа и
виконт, объединившись, сообщают Никодимусу Боффину, эсквайру, в не менее
лестной форме, что некая почтенная дама из Западной Англии выражает
готовность пожертвовать двадцать фунтов в пользу общества по выдаче пенсий
скромным представителям среднего класса, при условии, что другие двадцать
человек сначала пожертвуют по сто фунтов каждый. И эти знатные господа
весьма благосклонно уведомляют Никодимуса Боффина, эсквайра, что ежели он
пожертвует вдвое и даже втрое больше, то это отнюдь не будет противоречить
желаниям почтенной дамы из Западной Англии, лишь бы вклад был сделан от
имени кого-либо из членов его уважаемого семейства.
попрошайки, и как же падает сердце у секретаря, когда ему приходится с ними
возиться! А не возиться нельзя, потому что все они прилагают к письму
документы (свои бумажонки они называют документами, но по сравнению с
настоящими документами это то же, что телячий фарш по сравнению с теленком),
утрата коих будет для них гибелью. То есть они и теперь погибают, но, если
им не вернут документов, погибнут уже окончательно.
смолоду были приучены ко всякой роскоши (кроме уменья грамотно писать) и в
те времена, когда их отцы доблестно сражались на Пиренейском полуострове *,
никак не думали, что им придется обращаться с просьбой к людям, коих
Провидение в своей неисповедимой мудрости наградило несчетным богатством и
из числа коих они выбрали, для первой пробы в этом жанре, Никодимуса
Боффина, эсквайра, узнав, что он известен своей несказанной добротой.
если добродетель ходит в рубище: столько жен берутся за перо, чтобы
попросить у мистера Боффина денег без ведома своих любящих мужей, которые
никогда бы этого не позволили; а с другой стороны, столько мужей берутся за
перо, чтобы попросить у мистера Боффина денег без ведома своих любящих жен,
которые немедленно сошли бы с ума, если б заподозрили такое обстоятельство.
Есть также и вдохновенные попрошайки. Они только вчера вечером сидели,
погруженные в раздумье, при огарке свечи, которая вот-вот должна была
погаснуть, оставив их на всю ночь в темноте, как вдруг некий ангел шепнул им
на ухо имя Никодимуса Боффина, Эсквайра, и заронил им в душу луч надежды,
нет, доверия, которого они так долго не знали! Сродни этим попрошайки,
имеющие друзей-советчиков. Они запивали водой холодный картофель при
неверном и тусклом свете серной спички, сидя у себя дома (за квартиру давно
не плачено, и безжалостная хозяйка грозится выгнать на улицу "как собаку"),
но неожиданно зашел предприимчивый друг, сказал: "Пиши немедленно Никодимусу
Боффину, эсквайру", - и не пожелал слушать никаких возражений. Есть также и
благородно-независимые попрошайки. Они сами, когда были богаты, считали
золото грязью, да и теперь еще не преодолели этого единственного препятствия
на пути к преуспеянию, но им не нужно золота от Никодимуса Боффина,
эсквайра; свет может называть это гордостью, жалкой гордостью, если угодно,
Николаев Андрей
Лукин Евгений
Влодавец Леонид
Прозоров Александр
Василенко Иван
Соломатина Татьяна