Чтение 50–й страницы книги ~Анж Питу~

Удовлетворенный этим минутным торжеством, этой демонстрацией власти,
которой он уже не обладал, Людовик XVI возвратился в свои покои.

Там его ждал Жильбер. Подле него стоял гвардеец личной охраны короля.

- В чем дело? - спросил король.

Гвардеец подошел к нему, и, покамест он объяснял Людовику XVI причины,
побудившие его нарушить приказ, Жильбер, уже много лет не видевший короля,
безмолвно и пристально глядел на человека, которого Господь поставил у
кормила власти в тот самый момент, когда на Францию обрушились жесточайшие
бури.

Короткое толстое тело, вялое и невидное; бесформенное и невыразительное
лицо; тусклая юность, борющаяся с ранней старостью; могучая плоть,
подавляющая посредственный ум, которому лишь память о знатнейшем
происхождении сообщала некое подобие величия, - для физиогномиста,
штудировавшего Лафатера, для магнетизера, читавшего в книге будущего вместе
с Бальзамо, для философа, грезившего вместе с Жан-Жаком, наконец, для
путешественника, перед взором которого прошли бесчисленные человеческие
племена, все это значило: вырождение, оскудение, бессилие, гибель.

Поэтому Жильбер наблюдал это печальное зрелище с волнением, источником
которого было не почтение, но мука.

Король приблизился к нему.

- Это вы, сударь, привезли мне письмо от господина Неккера?

- Да, ваше величество.

- Ax! - воскликнул король, словно прежде сомневался в правдивости слов
гвардейца. - Скорей давайте его мне! Он произнес эти слова тоном утопающего,
который кричит: "Тону! Помогите!"

Жильбер протянул королю письмо. Людовик схватил его и быстро пробежал
глазами, а затем величаво приказал гвардейцу:

- Оставьте нас, господин де Варикур.

Гвардеец вышел.

Залу освещала одна-единственная лампа; казалось, король предпочитал
полумрак, ибо не хотел, чтоб посторонние могли прочесть на лице монарха,
выражавшем не столько озабоченность, сколько скуку, его тайные мысли.

- Сударь, - сказал он, устремив на Жильбера взгляд гораздо более
пристальный и проницательный, чем тот ожидал, - верно ли, что вы автор столь
поразивших меня записок?

- Да, ваше величество.

- Сколько вам лет?

- Тридцать два, ваше величество, но научные занятия и жизненные невзгоды
старят. Считайте меня человеком преклонных лет.

- Отчего вы медлили прийти ко мне?

- Оттого, ваше величество, что я не имел никакой нужды высказывать вашему
величеству лично те взгляды, какие мог более свободно и непринужденно
высказать на бумаге.

Людовик XVI задумался.

- Других причин у вас не было? - спросил он подозрительно.

- Нет, ваше величество.

- Однако, если я не ошибаюсь, по некоторым признакам вы могли понять, что
я отношусь к вам весьма благосклонно.

- Ваше величество имеет в виду то свидание, которое я имел дерзость
назначить королю пять лет назад, попросив его в конце моей первой записки
поставить в восемь часов вечера лампу перед окном, дабы я мог знать, что он
прочел мое сочинение.

- Ну и...? - спросил король, очень довольный.

- Ив назначенный день и час лампа стояла на том самом месте, на каком я
просил вас ее поставить.

- А после?

- После я видел, как чья-то рука трижды приподняла и опустила ее.

- А после?

- После я прочел в "Газете": "Тот, кого лампа трижды позвала к себе,
может явиться к тому, кто трижды поднимал лампуза наградой".

- Объявление было составлено именно в этих выражениях, - подтвердил
король.

- Да, вот оно, - сказал Жильбер, доставая из кармана газету, где пять лет
назад было напечатано только что пересказанное им объявление.

- Превосходно, просто превосходно, - сказал король, - я давно ждал вас, а
встретились мы в то время, когда я уже потерял надежду вас увидеть. Добро
пожаловать, вы явились, как хороший солдат, в разгар боя.

Затем, взглянув на Жильбера более внимательно, он продолжал:

- Знаете ли вы, сударь, что для короля это дело не совсем обычное - чтобы
человек, которому предложено прийти за наградой, не поспешил предъявить на
нее права?

Жильбер улыбнулся.

- Отвечайте-ка, отчего вы не пришли? - потребовал Людовик XVI.

- Оттого, что я не заслуживал никакой награды, ваше величество.

- Как это?

- Я француз, я люблю мою страну, ревную о ее благоденствии, полагаю свою
судьбу неразрывно связанной с судьбой тридцати миллионов моих сограждан,
поэтому, трудясь ради них, я трудился и ради себя. А эгоизм, ваше
величество, награды не достоин.

- Это все парадоксы! У вас наверняка имелась другая причина!

Жильбер промолчал.

- Говорите, сударь, я этого хочу.

- Быть может, ваше величество, вы угадали верно.

- Выходит, вы полагали, что дело плохо, и выжидали? - спросил король с
тревогой.

- Выжидал, чтобы дела пошли еще хуже. Да, ваше величество, вы угадали
верно.

- Я люблю честность, - сказал король, тщетно старавшийся скрыть свое
смущение, ибо от природы он был робок и легко краснел. - Итак, вы
предсказывали королю падение и боялись очутиться под обломками.

- Нет, ваше величество, ибо в тот самый момент, когда стало ясно, что
падение неизбежно, я не убоялся опасности.

- Вы приехали от Неккера и говорите точно как он. Опасность! Опасность!
Разумеется, нынче приближаться ко мне опасно. А где, кстати, сам Неккер?

- Полагаю, что совсем рядом и ждет приказаний вашего величества.

- Тем лучше, мне без него не обойтись, - сказал король со вздохом. - В
политике упрямство ни к чему. Думаешь, что поступаешь хорошо, а выходит, что
поступаешь плохо, а если поступаешь в самом деле хорошо, все равно слепой
случай все путает: планы-то были отличные, а толку никакого нет.

Король еще раз вздохнул; Жильбер пришел ему на помощь.

- Ваше величество, - сказал он, - вы рассуждаете превосходно, но нынче
самое важное - заглянуть в будущее так, как этого до сих пор никто не делал.

Король поднял голову; обычно лицо его было бесстрастно, но тут он слегка
нахмурил брови.

- Простите меня, ваше величество, - сказал Жильбер, - я врач. Когда я
имею дело с тяжелой болезнью, я стараюсь быть немногословным.

- Вы, стало быть, придаете большое значение сегодняшнему бунту.

- Ваше величество, это не бунт, это революция.

- И вы хотите, чтобы я примирился с мятежниками, с убийцами? Ведь что ни
говори, они взяли Бастилию силой - это мятеж; они зарезали господина де
Лоне, господина де Лосма и господина де Флесселя - это все убийства.

- Я хотел бы, чтобы вы не путали одних с другими, ваше величество Те, кто
взял Бастилию, - герои; те, кто убил господина де Флесселя, господина де
Лосма и господина де Лоне, - преступники.

Король легонько покраснел, но румянец тут же сошел с его щек, губы
побледнели, а на лбу заблестели капельки пота.

- Вы правы, сударь. Вы настоящий врач или, точнее, хирург, ибо режете по
живому. Но вернемся к вам. Вас зовут доктор Жильбер, не так ли? Во всяком
случае, сочинения ваши были подписаны этим именем.

- Ваше величество, для меня большая честь убедиться, что у вас такая
хорошая память, хотя, по правде говоря, гордиться мне нечем.

- Отчего же?

- Оттого, что совсем недавно имя мое, по всей вероятности, было
произнесено в присутствии вашего величества.

- Не понимаю.

- Шесть дней назад я был арестован и заключен в Бастилию. Меж тем, как я
слышал, ни один важный арест не производится без вашего ведома.

- Вы - в Бастилию! - вскричал король, широко раскрыв глаза.

- Вот запись о моем водворении в крепость, ваше величество. Заключенный
туда, как я уже имел честь доложить вашему величеству, шесть дней назад по
приказу короля, я вышел оттуда сегодня в три часа пополудни по милости
народа.

- Сегодня?

- Да, ваше величество. Разве вы не слышали пушек?

- Разумеется, слышал.

- Ну так вот: пушки отворили мне двери.

- Я охотно порадовался бы этому, - пробормотал король, - если бы пушки
эти стреляли по одной лишь Бастилии. Но они ведь стреляли еще и по
королевской власти.

- О, ваше величество, не превращайте тюрьму в воплощение принципа.
Скажите, напротив того, что вы рады взятию Бастилии, ибо отныне станет
невозможно творить именем короля беззакония вроде тех, жертвой которых стал
я - Но, сударь, в конце концов ваш арест имел какие-то причины?

- Насколько мне известно, ваше величество, ни одной; меня схватили сразу
после моего возвращения во Францию и тут же заключили в тюрьму - вот и все.

- Правду сказал, сударь, - мягко укорил Жильбера Людовик XVI, - немного
эгоистично с вашей стороны говорить со мной о ваших невзгодах, меж тем как я
нуждаюсь в разговоре о моих.

- Дело в том, ваше величество, что мне необходимо услышать от вас
одно-единственное слово.