преображалась во что-то иное. Он хотел, чтобы это прекратилось. Он
опасался, что встретит в ней врага, если когда-нибудь доберется до этого
проклятого замка. Самая мысль о подобном была невыносима.
чтобы служить чьим-то чужим замыслам.
выхватил Ульфберт из глины и провел большим пальцем по лезвию.
начали округляться, а Мечте так даже угрожала опасность объесться. Сено
Неньяна, отсыревшее от зимних дождей, утратило питательность, но Котт
щедро сыпала им ячмень брата, и Майкл ее удержал: как бы у них не начались
колики. Слишком сытный корм после долгих недель поста.
напоминавшую коновязь, туман сгущался, унизывая волосы Котт серыми
каплями. Капли эти превратили паутину в алмазные сети, а туман окутал
кроны, и казалось, что стволы, точно сказочные бобовые стебли тянулись за
облака к замку людоеда.
уткнувшись носом в ее волосы.
разрешение, а? - но она расслабилась в его объятиях и повернула голову
так, что он мог поцеловать ее в шею.
сказал?
И только. Иначе им предстоит скитаться, пока Всадник не захочет, чтобы они
нашли замок.
нужно, Майкл. Я по его глазам вижу. Он потребует чего-то взамен.
видя, что не убедил ее, он добавил: - Мы расстанемся с ним, едва увидим
замок. Оставим его в лесу. До конца он с нами не пойдет.
сгибаются под грузом лет, еще даже не прожитых.
превратил тебя в мужчину, в воина. Теперь ты принадлежишь ему, Майкл.
ее поцелую, и она прижалась к нему всем телом. Жесткость и мягкость, кости
и грудь. Ему хотелось спрятаться в ней, забыть про замки и поиски, про
всадников и гоблинов.
заполняющий ее мох.
проснулся и, разлепив веки, увидел словно сквозь туман яркий прямоугольник
окошка. Он обнимал Котт - все было спутано: руки, ноги, черные волосы. Он
нежно сдул пылинки с ее ресниц, увидел, как они затанцевали в солнечном
свете, который лился в открытую дверь, и улыбнулся от простого мимолетного
счастья.
потягиваясь. Грязь на поляне замерзла, лужи затянуло льдом, хотя там, где
на них падали солнечные лучи, он был таким мерцающе тоненьким, что
проломился бы и под ногами паука. И опять туман, но только точно газовая
дымка, озаренная солнцем. Она широкой полосой висела довольно высоко над
землей, не достигая древесных вершин, которые кристально четко рисовались
на фоне бледно-голубого неба, а стволы обрели нежность пастельных тонов.
Майкл увидел, как с ручья в дальнем конце поляны взлетела цапля, взмахивая
широкими крыльями. Брат Неньян тихим голосом разговаривал с козами, но в
тишине звуки его голоса рассыпались, как звон колокольчика. Через
минуту-другую он направился к хижине с грубой корзиной в руке, ведя на
поводу животное, похожее на большого осла.
солнце светило на них слева. Час спустя вид леса снова изменился, и солнце
уже не могло пробиться сквозь ветки. У Майкла упало сердце, когда утренний
свет померк, а земля между стволами вновь стала голой и темной. У него
было ощущение, что он въезжает в бесконечную пещеру, которая все глубже и
глубже уводит к самому сердцу мира, в туннель, у которого нет конца.
сушеные овощи, бурдюки с благословенной водой, которую Котт пить не могла,
и кисет с душистым табаком брата. Осел Неньяна, терпеливый, заеденный
блохами, гремел и лязгал, раздражая Майкла. С его седла свисали медный
котелок и разные бронзовые орудия. Брат Неньян выглядел как странствующий
лудильщик.
солнечная поляна осталась позади. Перед отъездом Неньян открыл козий
загон.
усвоили, что в лес лучше не забредать. Козел присмотрит за ними, и я
оставил в разных местах кормушки с ячменем. А куры умеют сами о себе
позаботиться.
было передышки в приюте Неньяна. В поисках его поляны они отклонились от
прямого пути на юг, и теперь толстячок вел их на южную дорогу, однако, как
показалось Майклу, через некоторое время свернул на юго-восток. Не прошло
и суток, как Майклу пришлось довольствоваться редкими взглядами на звезды
да предположениями, чтобы хоть как-то определять направление, но брат,
побрякивая, ехал перед ним, словно логово Всадника сияло впереди высоко,
будто маяк.
себя с Котт неловко и, к ее разочарованию, не мог заниматься с ней любовью
ночью у костра. По утрам брат заставлял их мешкать, потому что, отойдя в
сторону, служил для себя мессу, а Майкл испытывал странное отстранение,
словно все это он погреб в далеком прошлом. Однако рудименты благочестия
сохранялись в нем, и он успокаивал Котт, позволяя священнику молиться
спокойно, хотя это и отнимало у них время, которое следовало провести в
пути.
назло им - искала себе пищу сама, и они не без брезгливости поглядывали на
выкопанные ею корешки и ободранных лягушек. Соблазнял ее только мед, и она
с наслаждением съедала намазанную им лепешку, но от всего остального
отказывалась и бесстрашно пила лесную воду. Казалось, деревья вновь
забрали власть над ней, и она возвращалась к обычаям леса, словно и не
было краткой передышки в человеческих условиях приюта. Майкл тревожился.
Лежа рядом с ней ночью, он воображал, что она меняется, даже когда спит в
его объятиях. Она вздрагивала, дергалась, а иногда ему чудилось, что у нее
вырывается рычание.
ему чудилось, что дар этот дает о себе знать и в его теле: внушает ему
отвращение к толстячку-священнику на осле, заставляет захлебываться чистой
водой.
совсем исчезли, и лес стал пустым и мрачным - залом с плотной кровлей,
поддерживаемой колоннами деревьев. Наступление весны тут было отбито, и
они ехали в неменяющихся зимних сумерках. Холодные воздушные течения под
балдахином, гниющие листья на земле, скопившиеся за бесчисленные осени,
истлевшие в густую грязь, в которую проваливались лошадиные копыта, так
что всадники спешивались и вели измученных животных под уздцы, сами
проваливаясь по щиколотку, по лодыжку, а порой и по колено в черную липкую
жижу. Не прошло и нескольких дней, как чистый дородный брат Неньян уже
приобрел скитальческий вид, как мысленно называл это Майкл. Щеки его
ввалились, заскорузлое от грязи одеяние стало свободнее на животе. Он для
тепла обматывал ноги тряпками, а глаза у него превратились в два провала.
Котт наблюдала за этими изменениями с мрачным злорадством, словно видела в
них доказательство, что магия святого человека не может тягаться с силой
леса.
мучений. Когда короткий день угасал, они готовы были упасть на землю, тут
же и заснуть, но нужно было позаботиться о лошадях, кое-как развести
костер из сырых сучьев, выбрать местечко чуть посуше. По стволам деревьев
Корнев Павел
Афанасьев Роман
Маркелов Олег
Круз Андрей
Шилова Юлия
Ильин Андрей