но чувствовал, что Грациане больно. Вергилиан не хотел или не мог сказать
ей то, чего она ждала от поэта. А я хорошо знал вечные колебания моего
друга...
Транквил вернулся в свое жилище, и вместе с ним пришел Дионисий. Скопец
уплатил каллиграфу положенную плату за труд, забрал свиток и копию и
удалился.
ревматизмом, от которого ей не помогали припарки из коровьего навоза,
прописанные карнунтским врачом.
рассказами о различных метаморфозах. Как обычно в бедных римских домах, мы
сидели во время трапезы на скамьях. Посуда была простая, из обыкновенной
глины, приобретенная у местного гончара.
какие ему пришлось недавно переписать для легата Лициния, но молодежи было
не до книг в этот час, и грамматик умолк.
девушкам о Востоке, о своем путешествии, о том, что произошло с нами в
таверне Дурка, и о красоте Маммеи и Соэмиды. И, кажется, это больше всего
заинтересовало слушательниц.
старая нянька Грацианы, смотревшая за нею, как мать. Старая рабыня
укоризненно закачала головой:
похлебку, а у себя не желает есть утку, начиненную оливками. Да еще с
мужчинами! Сколько раз я говорила тебе, Грациана, что еще рано помышлять о
любви. Придет час, и ты узнаешь, что такое участь женщины, будешь рожать в
муках детей...
что в помещении стало темнее, и беседа утеряла для меня всякую соль.
13
неизменно проводил с поэтом. Жили мы в доме Виктора. Моему другу отвели
прекрасное помещение в таблинуме, где хозяин хранил свои книги, а мне, как
и полагается писцу, - хотя все знали, что племянник сенатора питает ко мне
братские чувства, - маленькую каморку, небольшое окно которой выходило на
улицу и было заделано железной решеткой. Окошко находилось над самыми
воротами, и я видел всех приходящих.
поочередно какую-то книгу. Слушая чтение друга, я подошел к окну. Над
Паннонией сияло холодное солнце. За каменной оградой виднелась пустая
улица, а еще дальше, за домами, желтели на холмах осенние деревья. Дубы
уже роняли листья, неожиданно побуревшие от первых утренних морозов, а
виноградники были в пурпуре. В Карнунте шли обычные хлопоты трудового дня.
Булочники торговали свежеиспеченными хлебами, вкусно посыпанными
поджаренной мукой, а виноторговцы - молодым вином в амфорах, и продавцы
лекарственных трав поджидали у порога своих заведений случайного
покупателя. На форуме, у входа в базилику, в которой происходили судебные
заседания, зеваки читали вывешенные извещения о предстоящих процессах.
успокоение, Карнунт широко раскинулся на берегу реки, не опасаясь
варварских нашествий. Виллы богачей выползли за городскую черту, вдоль
дороги, бежавшей в Аквилею, а оттуда в Италию. Город был маленьким Римом -
с неизбежным храмом Юпитеру Капитолийскому, с каменным амфитеатром.
Колонны муниципальной курии напоминали о сенате. Под их сенью не вершились
дела войны и мира, но лишь обсуждались послания с верноподданническими
чувствами к августу, а кроме того, происходили шумные заседания по поводу
городских нужд. Здесь уже чувствовался варварский мир: было много
белокурых волос и светлых глаз, в разговоре слышались странные для
римского уха слова и ударения.
предприятия от отца и деда. Его агенты уходили далеко за Карпаты, закупали
там воловьи кожи, а также меха лисиц и других зверей; кожа требовалась для
обуви и для изготовления вооружения, лисы в большом количестве
отправлялись в Рим, где среди богатых женщин входило в моду носить меха,
когда наступала вечерняя прохлада. Торговыми делами Виктора ведал его
лысый домоуправитель, в прошлом раб, но уже давно ставший
вольноотпущенником и не покинувший господина, может быть, не столько из
преданности к нему, сколько по расчету, не имея возможности начать
собственное предприятие.
городах уже перестала казаться спокойной, какой она была на протяжении
почти тридцати лет. Небезопасно стало и на дорогах, где на
путешественников все чаще нападали разбойничьи шайки, составленные из
беглых рабов. Эти обстоятельства и хрупкость здоровья Грацианы побуждали
Виктора к тому, чтобы перевести свою торговлю в Аквилею или даже в Рим,
хотя там было значительно больше опасных конкурентов. Только что пережитое
нашествие сарматов оказалось всего лишь набегом, однако Виктор знал от
своих людей, уходивших за Карпаты, о положении дел в варварских областях,
где все как будто говорило за то, что следовало покинуть Карнунт, однако
свойственная всякому торговцу жадность удерживала его от принятия
окончательных решений.
торжественный день подарил ей привезенные из Рима наряды. На тунике
зеленоватого цвета были вышиты сцены из истории Психеи.
безгласных богинь. Только немного крупный рот оживлял ее холодные черты.
Отсутствующий порою взгляд Грацианы, явная склонность к молчанию лишний
раз напоминали человеку, который испытал бы к ней земные чувства, что в
этом теле есть нечто от мрамора. Так богиня отстраняет от себя воздух
прелестным движением руки. Но холодок, веявший от Грацианы, особенно
отличал ее от тех женщин, ласк которых можно добиться подарками или
вкрадчивыми словами.
было не только результатом его торговых забот. При дальнейшем моем
знакомстве с этими людьми выяснилось, что в жизни богача было много
потрясений. Короткое счастье с супругой было опечалено неизлечимой
болезнью близкого существа. Эта болезнь закончилась смертью и пышным
погребением. На Саварийской дороге появилась еще одна гробница, увенчанная
траурной урной. Позднее умерла старшая дочь. Грациана росла в одиночестве,
доверенная надзору рабынь, так как торговая суета отнимала у Виктора почти
все время. Вторично он не женился. Но торговец с волнением говорил нам,
что Грациана как две капли воды похожа на покойную мать. И лишь потому,
что в этом городе жила такая девушка, Карнунт представлялся мне теперь
полным очарованья.
очутился. По просьбе Вергилиана Виктор обещал устроить меня на одну из
барок, что спускаются по Дунаю с товарами в Понт Эвксинский. Оттуда я мог
легко попасть в родной город. Но незадолго до моего отъезда из Карнунта
боги по-иному распорядились судьбой бедного скрибы.
на один час, - очутились в обществе трибуна Корнелина в кабачке "Золотой
серп", хотя висевший над дверью серп был самым обыкновенным железным,
заржавленным от непогод. Внутри кабачка тоже было довольно неприглядно:
очаг с отверстием для выхода дыма, колченогие столы, обрубки дерева для
сидения, неизбежная печка с медным котлом для горячей воды, неопрятная
служанка. Но Вергилиан утверждал, что беседовать с друзьями в таких
кабачках приятнее, чем под портиками, и любил в подобных местах назначать
свидания. Впрочем, в тот день шел холодный дождь, и он-то и загнал нас под
крышу.
истый римлянин, говорил мало. Бульбий по обыкновению злословил, Вергилиан,
по-видимому, был искренне огорчен, что мне предстояло покинуть Карнунт, а
я хоть и радовался возвращению к своим, но теперь, когда отъезд домой
сделался осуществимым, тоже грустил, думая о разлуке с Вергилианом и со
всем этим миром интересных разговоров и нарядных людей с легкомысленным
отношением к жизни. Я, может быть, даже ловил себя на мысли, что никогда
больше уже не увижу Грациану, которой я не сказал ни одного слова... В
общем не стоило бы и упоминать об этом вечере, если бы он не стал началом
многих событий в моей жизни. И вдруг образ Маммеи возник в тумане...
намерен соединиться в браке с одной достойной девицей. Трибуна стали
поздравлять, а Бульбий тут же сочинил неприличную шутку по этому поводу,
но под взглядом Корнелина умолк.
смеялся Бульбий.
признался, что ему еще не удалось говорить ни с отцом будущей подруги, ни
с нею самой и что он не знает, как это сделать.
Самойлова Елена
Шилова Юлия
Круз Андрей
Пехов Алексей
Якубенко Николай
Шилова Юлия