34. ЯНКИ И КОРОЛЬ ПРОДАНЫ В РАБСТВО
обходный маневр, чтобы дать себе время подумать, а этим беднякам прийти в
себя. Напротив меня сидел Марко, окаменевший в то мгновение, когда он
пытался привести в действие свой кошелек-пистолет, и все еще
бессознательно сжимавший в руке эту игрушку. Я взял пистолет из рук Марко
и предложил раскрыть ему его тайну. Тайна! Какая может быть тайна в таком
пустяке? Однако в тот век и в той стране даже здесь была тайна.
у них и не было никаких механизмов. Кошелек-пистолет представлял собой
небольшую двойную трубку из толстого стекла; внутри была пружинка, при
нажиме на которую происходил выстрел. Этот выстрел был совершенно
безвреден, так как дробинка падала к вам же в руку. Дробинки были разной
величины - одни с горчичное зерно, другие значительно больше; они заменяли
монеты. Дробинки величиной с горчичное зерно заменяли мильрейсы, а те, что
побольше, - милли. Пистолет служил кошельком, и очень удобным кошельком, -
с его помощью вы могли расплачиваться в темноте, не боясь ошибиться; вы
могли носить его за щекой или в жилетном кармане, - если у вас был
жилетный карман. Я изготовил их разных размеров; крупнейший вмещал в себя
дроби на целый доллар. Замена монет дробью была очень выгодна для
правительства: металл не стоил ничего, а подделки нечего было опасаться,
так как я был единственный человек в королевстве, умевший отливать дробь.
Выражение "настрелять денег" скоро пошло в ход и сохранилось даже до
девятнадцатого века, хотя никто не подозревает теперь, откуда оно взялось.
себя отлично. Теперь меня легко было взволновать, я нервничал, так как
чувствовал, что наша жизнь в опасности; и, подозрительно вглядываясь в
глаза короля, я заметил, что он чем-то заряжен и собирается выкинуть
какую-то штуку. Проклятие, неужели он не мог выбрать более подходящего
времени!
хозяйстве. Я весь покрылся холодным потом. Мне хотелось шепнуть ему на
ухо: "Послушай, мы в ужасной опасности! Каждая минута дорога, пока мы не
вернем себе доверия этих людей; не трать драгоценного времени". Но шепнуть
ему было невозможно, гости решили бы, что мы сговариваемся. Оставалось
сидеть и приятно улыбаться, глядя, как король, сидя на динамитной мине,
рассуждает о проклятом луке. Вначале буйство моих собственных мыслей,
поднятых по боевой тревоге и устремившихся на помощь из каждого закоулка
моего черепа с криками "ура" и барабанным боем, лишило меня возможности
вникнуть в его слова; но по мере того, как мои беспорядочные замыслы
кристаллизовались, готовились к бою и занимали позиции, до меня, словно
издалека, стали доноситься залпы королевских батарей:
расходятся, и некоторые утверждают, что лук - вредная для здоровья ягода,
если его снимать с дерева незрелым...
удивлением и тревогой в глазах.
так уж важно, ибо сливы и другие злаки выкапывают из земли в незрелом
виде...
природную терпкость, прибавив к ним успокоительного сока капусты...
животные, так сказать свежие почки животного мира, всего вкусней и что
когда козел созреет, его мех становится слишком жарким и портит мясо,
каковой недостаток, в соединении с гнусным нравом и богопротивным
поведением этого зверя...
сумасшедший! Смерть им! Смерть!" Они кинулись на нас. Какой восторг
вспыхнул в глазах короля! Он ничего не смыслил в сельском хозяйстве, но
драться он умел. Он долго постился и теперь жаждал битвы. Ударом в челюсть
он сбил кузнеца с ног и повалил на спину. "Святой Георгий, помоги
Британии!" - и он сбил с ног колесника. Каменщик был грузен, но я
опрокинул его без труда. Все трое тотчас же вскочили на ноги и снова
кинулись на нас; мы снова их повалили; они снова вскочили. Они падали и
вскакивали с чисто британским упорством и мужеством, пока мы не превратили
их в котлеты; они шатались от усталости; ослепленные гневом, они перестали
отличать друзей от врагов и колотили друг друга. Они колотили друг друга,
а мы отошли в сторону и смотрели, как они катаются по земле, и рвут
волосы, и кусаются, словно бульдоги. Мы смотрели на них спокойно, так как
они не в силах уже были сбегать за помощью, а место битвы было так удалено
от дороги, что случайные прохожие не могли нас увидеть.
оглянулся; его нигде не было видно. О, дело плохо! Я дернул короля за
рукав, мы незаметно ускользнули и вбежали в хижину. Там никого - ни Марко,
ни Филлис! Они, несомненно, побежали к дороге звать на помощь. Я сказал
королю, что нам нужно удирать, а причину я объясню потом. Мы успели
перебежать через открытое поле и нырнули в лес; только тогда я обернулся и
увидел толпу разъяренных крестьян с Марко и его женой во главе. Они ужасно
орали, но мы их не боялись: лес был дремучий, мы влезем на дерево, а там
пускай они ищут нас, где хотят. Но тут мы услышали новый звук: собаки! Это
совсем другое дело! Задача наша стала сложнее - нужно найти проточную
воду.
шум. Мы добежали до ручья и прыгнули в воду. В воде мы прошли вниз по
течению ярдов с триста. Нам загородил дорогу дуб, толстый сук которого
висел над самой водой. Мы вскарабкались на этот сук и поползли по нему к
стволу. Звуки погони опять стали громче - значит, толпа напала на наш
след. Некоторое время звуки приближались очень быстро; потом они перестали
приближаться. Без сомнения, собаки отыскали то место, где мы вошли в
ручей, и теперь мечутся по берегу, разыскивая наш след.
успокоился, но я не совсем. Мне показалось, что мы могли бы перелезть по
одной из веток на другое дерево, и я решил, что нужно попробовать. Мы
попробовали, и с успехом, хотя король поскользнулся и чуть не упал. Мы
удобно расселись, хорошо скрытые в листве, и теперь нам оставалось только
прислушиваться к шуму погони.
сразу по обоим берегам ручья. Громче, громче - и с ревом, гиком, лаем,
топотом она пронеслась мимо, как циклон.
я, - и очень рад, что ошибся. Идем, повелитель, не будем терять времени.
Мы сбили их с толку. Скоро стемнеет. Если мы еще раз перейдем через ручей
и на каком-нибудь пастбище возьмем взаймы пару коней на несколько часов,
то будем в безопасности.
показалось, что шум погони снова приближается. Мы замерли, прислушиваясь.
домой. Влезем снова на наш насест и дадим им пройти мимо.
постепенно, не быстро. Король сказал:
можем уйти далеко от воды.
берегам ручья. Чей-то голос крикнул с другого берега:
коснувшись земли. Хорошо бы послать туда человека.
перебравшись на соседнее дерево. Но разве вы не знаете, обо что
разбивается любая предусмотрительность? О человеческую тупость. Первый
фехтовальщик в мире может не бояться второго фехтовальщика в мире, - он
должен бояться невежды, который никогда не держал шпаги в руках: невежда
сделает как раз то, чего не следует делать; и опытный фехтовальщик будет
побежден. Ну мог ли я, при всех моих дарованиях, предвидеть, что этот
близорукий, косой глупый шут ошибется и полезет не на то дерево, на
которое его послали? А он именно так и сделал. И дерево, выбранное им по
ошибке, оказалось именно тем, на которое нужно было лезть, и он полез.
Крестьянин с трудом карабкался все выше. Король привстал; он нацелился
ногой, и, как только голова пришельца приблизилась настолько, что до нее
можно было достать, раздался глухой стук и крестьянин упал на землю.
Гневный вопль донесся снизу, толпа сбилась в кучу вокруг дерева. Мы были
окружены, мы стали пленниками. К нам полез другой человек: ветка,
служившая нам мостиком, была обнаружена, и какой-то доброволец полез на
дуб, чтобы по ней добраться до нас. Король приказал мне охранять мост,
подобно Горацию [Гораций Коклес (то есть Одноглазый) - легендарный герой
древнего Рима; во время войны с этрусками в 507 году до н.э. он, по
преданию, защищал мост через Тибр до тех пор, пока римляне не разобрали
мост за его спиной, чтобы преградить врагам вход в Рим; за этот подвиг
римляне воздвигли Горацию статую]. Враги появлялись то с одной стороны, то
с другой, но на головы их поочередно обрушивались удары, и они скатывались
Шилова Юлия
Лукьяненко Сергей
Володихин Дмитрий
Лукин Евгений
Самойлова Елена
Корнев Павел