Чтение 50–й страницы книги ~Сивцев Вражек~

форточка, и негромко крикнуть:

- Таня, не пугайтесь, это я, Астафьев, актер Смехачев. Меня ловят -
приютите меня, Таня. И она скажет:

- Господи, вы? Ну, конечно, скорее.

И, войдя, он без слов и без лишних объяснений обнимет ее впервые,
крепко и надолго.

С соседней койки раздался шепот:

-- Вы не спите, Алексей Дмитрич? Тоже и вам несладко!

И после молчанья:

-- Видел, как вы мышку-то ловко в нос щелкнули. Вот тоже, какой зверь
чудной,- своей охотой в тюрьме живет!

ХЛОПОТЫ

Дядя Боря отказался наотрез.

- Нет, Танюша, я тут ничем не могу помочь. Встречаться я с ним
встречаюсь, бывают у нас такие заседания, чисто технического характера, по
части обороны, но личных отношений у нас никаких. Только
здравствуйте-прощайте. Ты знаешь, отдел наш совершенно автономен и
исключительно научный, никакой политики. И мне, Танюша, невозможно
совершенно.

- Я понимаю, дядя, что вам самому неудобно. Но мне только нужна
рекомендация, чтобы меня к нему пропустили.

- Это все равно, Танюша, ведь дело-то политическое, да еще такое
серьезное.

- Дядя, но ведь Астафьев арестован случайно и напрасно, никакого
отношения он иметь не мог.

- Ничего я не знаю, и ты знать не можешь.

- Я уверена в этом, дядя. Если похлопотать, его могут сейчас же и
выпустить. Нужно только найти ход.

- В такое время, как сейчас, Танюша, лучше не хлопотать, а подождать.
Только себя запачкаешь, а ему не поможешь. И фамилия у нас слишком заметная.
Раз он не виноват, ты говоришь, так его и так освободят.

- Дядя Боря, но он же наш друг, и у него никого нет, кто мог бы о нем
подумать.

- Я понимаю, Танюша, и... я в его интересах и говорю. Может быть, если
начать о нем хлопотать, обратят внимание и будет хуже; а так... Если бы еще
его родственники...

- У него нет никого.

- Вот видишь!

- Что вижу, дядя?

- Вот я и говорю, что... я-то тут уж совсем ни при чем. И, главное, я
боюсь, что моя рекомендация... что я не на хорошем у них счету. То есть
ничего нет особенного, но все-таки они к нам, спецам, относятся
подозрительно.

- Значит, вы не хотите, дядя Боря?

- Хочу, Танюша, очень бы хотел, но ничего не могу, совершенно ни-че-го.
Мне очень обидно. Помочь хочется - а ничем не могу. Уж такое сейчас время
проклятое. Эх, Танюша, дождемся ли мы лучших дней, уж и не знаю. Какой-то
кошмар.

Танюша замолчала, подумала, потом быстро подняла голову и внимательно
посмотрела на дядю Борю. Под ее взглядом он немножко сгорбился и опять
пробормотал: "Да, чистый кошмар. Прямо ничего не придумаешь". Тогда Танюша
встала, взяла свою сумочку и сказала:

- Дядя Боря...

- Что, Танюша, что, моя милая?

- Ничего. До свидания, дядя Боря.

Он проводил ее до самого выхода, идя немножко позади. В швейцарской,
где было несколько служащих, пожал ей руку и как-то смущенно, стараясь быть
ласковым, шепнул:

- Понимаю, Танюша, понимаю тебя. Ты у нас молодец, и добрая. И все же
советую тебе: обожди.

Танюша молчала. Он, скользнув глазами по сторонам и еще понизив голос,
прибавил:

- И во всяком случае, знаешь... я бы тебе решительно не советовал...
если даже найдешь ход, упоминать обо мне. Мне лично, конечно, все равно, я
не боюсь, но как бы этим не испортить. Все-таки спец, опасный элемент, в их
глазах подозрительный. Все дело можно испортить...

Танюша, без улыбки, не повернув головы к дяде Боре, громко сказала:

- Не беспокойтесь, дядя. Я вам ничего не испорчу.

И вышла.

Вечером, когда, по обыкновению, пришел новый друг домика на Сивцевом
Вражке, Васин спутник Протасов, Танюша имела с ним длинный деловой разговор.
Перебирали разные фамилии и решили, к кому и через кого можно скорее найти
ход. Круг нужных знакомств у Протасова был невелик. Однако несколько деловых
визитов назавтра он себе наметил.

- Выйдет не выйдет, а попробовать нужно. Возлагаю надежды на одного
приятеля; он, кажется, к ним вхож. И сам человек не дрянь, довольно прочный.
Справку-то, во всяком случае, можно через него получить. А вот рекомендацию
вам - уж не знаю.

Наутро Протасов был у приятеля, с которым давно уже не видался.
Встретились хорошо.

- А ты что же делаешь теперь?

- Я? Мешочничаю.

- Вот чудак. Разве выгодно?

- Ничего, живу.

- А почему не работаешь по специальности? Сейчас люди нужны.

Протасов изложил свою просьбу: навести, где полагается, справку, за что
взят Астафьев и что ему грозит. Приятель, хоть и не очень охотно,
согласился.

- Ладно, я позвоню одному типу; только с ним нужно осторожно, так что
ты не удивляйся. И позвонил:

- Алло! Это вы? Да, да. Узнали по голосу? Слушайте, милый, ну как вчера
окончилось? А долго сидели? Так. Так-так. Вы думаете, выйдет что-нибудь? Ну
что ж, хорошо. Да. Значит - не раньше послезавтра? Хорошо, я позвоню. Ну,
пока... Постойте, что-то я хотел вас спросить... Да, вы не можете ли дать
мне одну справочку, тут ко мне все пристают родные одного арестованного,
сейчас разыщу фамилию. А? Да нет, кажется, ерундовское дело, просто - зря
взяли, но уж очень надоедают мне. Фамилия его...

Ответа на справку пришлось ждать с полчаса. По характеру ответ был
неутешителен.

- Определенно ничего, но очень сильные подозрения. Дело у товарища
Брикмана, а он любит подержать.

- А если похлопотать за него? - спросил Протасов.

- Помогает иногда. Ты его лично знаешь?

- Лично не знаю, но есть общие знакомые. Одна девушка о нем хлопочет.

- Кто такая?

Протасов подумал и назвал Танюшу. Приятелю своему он доверял.

- Она не родственница профессора?

- Внучка.

- Ну что ж, это хорошо. Профессор - человек известный, уважаемый. А сам
он не мог бы?

- Сам он слишком стар.

- Так тебе что же, Протасов, рекомендацию для нее дать?

- Да, если можно.

- Ладно. Ты за нее ручаешься?

- Ну, конечно.

- Нет, я так только. Всяко бывает. Ты что, влюблен в нее? Хорошенькая?
А к кому же рекомендацию? Я могу вот только к этому типу, которому звонил. С
ним я хорош, с другими хуже.

- А он кто?

Приятель назвал фамилию достаточно крупного "типа", чтобы слыхал о нем
и Протасов. Это было не то лицо, разговора с которым добивалась Танюша, но
приятель Протасова, услыхав, к кому она добивается пропуска, только
рассмеялся.

- Э, нет, батенька, к нему бесполезно совершенно. И бесполезно, и
попасть мудрено, он к себе не подпускает. Да он и слушать не станет. Мой тип
ближе к маленьким делам. Только вот что... между нами говоря... человек он
не первосортный, попросту говоря - дрянь порядочная. Но он сейчас в силе. С
ним все-таки нужно осторожнее, зря не болтать. Ты предупреди ее, девицу
свою.

- Ты с ним дружен?

- С ним? Я его знаю давно, еще по ссылке. Дружбы нет, а так - ничего,
часто видимся. Я ведь сам не коммунист и политикой не занимаюсь, а только
заседаю в разных коллегиях. А ты, Протасов, право же, напрасно не служишь.
Ведь люди сейчас действительно нужны, а то порядочных людей совсем не
остается. А ты работник отличный.

- За то меня, вероятно, и выгнали с фабрики.

- Разве выгнали? Ну, это случайность, это ведь так, зря, всех без
разбору инженеров выгоняли. Хочешь, я тебя устрою? Ты сейчас нигде не
служишь?

Протасов назвал учреждение, не имевшее отношения ни к технике, ни к
горному делу. Там он больше числился, чем действительно работал.

- Черт знает, какая ерунда. Там ведь делать нечего.

- Я там ничего и не делаю. Только иногда захожу получить пакетик
дрожжей да баночку патоки.

-- Ерунда, я тебя устрою по инженерной части.

Протасов подумал.

- Что ж, я бы работать хотел. Только мало верю в теперешнюю работу. А
зря не хочется.