хочется задать вопрос: <Почему?> В самом деле, почему новое всегда
рождается в муках?
идея побеждает совсем не потому, что ее провозвестникам удается
переубедить своих оппонентов.
теряют зубы.
голову - геологов. А это дремучий народ. Все у них построено на интуиции,
на всякого рода <я чувствую> или <такого просто не может быть>. От
гуманитариев они напрочь оторвались, а к естественникам так и не пришли.
Физика, химия и тем более математика для них - темный лес. Вы всегда
говорите с ними на разных языках. Вы им даете формулу, обобщенное
выражение, а они вдруг вспоминают какой-нибудь случай в Хибинах или на
Мангышлаке и требуют немедленного и исчерпывающего объяснения. Им
невдомек, что явление всегда шире закона и так называемые исключения лишь
подтверждают правило. Но даже если вы, поднатужившись, поскольку никогда
не бывали на том же Мангышлаке и вообще в глаза не видали геологической
карты, все же найдете решение, притом точное, математическое, вам не
поверят. <Не может быть, потому что не может быть никогда>. Короче говоря,
попала наша заявка к геологам, и пошло-поехало! Три года бесконечных
комиссий, рецензий, отзывов... Заключения экспертов, надо сказать, были
самые благоприятные. Но академику Хвостову вдруг не понравилось. Он
выступил против, хотя ни черта не понял и вообще двух слов не сумел
сказать связно. Отделение пошло на поводу, а дальше началась борьба за
честь мундира. Теперь уже никто не давал себе труда вникнуть в существо
нашего открытия. Хвостов боролся за свою репутацию, Буйнов спасал
Хвостова, Фоменко - совсем того не желая, мы зачеркнули плоды многолетних
трудов возглавляемого им института - вообще готов был стоять насмерть. Тут
в ход пошли приемы совершенно недозволенные. И хотя, как вы сказали,
научная уголовщина не подпадает под кодекс, уголовщиной она быть не
перестает. По нас ударили из всех орудий. Инспирированные заключения
институтов и министерств, подметные письма, угрозы, давления. Мне
завернули принятую к защите диссертацию, Ковского не представили к званию
профессора... Пришлось ему снять свою кандидатуру. А ведь это была чистая
формальность. Мы не учебный институт, где профессорство что-то такое
значит.
других, свою роль сыграли и объективные факторы. Фома Андреевич хочет
выйти в академики, Хамиотиш работал с Хвостовым, Дузе работает на
полставки у Фоменко, Ягель получил по шапке от министра и спешит
заручиться поддержкой Фомы Андреевича. В общем, круг замыкается.
нашу работу. Лишь отметил, что в представленном виде она еще не может
считаться законченным открытием, а в заключение нас похвалил и
порекомендовал продолжать исследования. Правда, когда год спустя мы
попытались показать новые данные, это оказалось невозможным. Больно было
смотреть на Ковского. Он побледнел и не знал, куда девать руки. Потом у
него случился сердечный приступ... А ведь мы не мальчишки, не жалкие
просители. Единственное, чего мы желали, - это закрепить за страной
приоритет на открытие. С того дня мы медленно, но верно катились вниз.
Право на существование нам приходится отстаивать с боем. А вы еще
спрашиваете, кто был заинтересован в устранении Ковского!
она произвела угнетающее впечатление - историей вашего открытия?
события последних месяцев тяжело отозвались на шефе. Он сделался нервным и
раздражительным, все чаще и чаще жаловался на сердечные спазмы, общую
усталость. Я не могу отказаться от ощущения, что тяжелый психологический
климат, в котором он находился, и постоянно растущий стресс как-то
причастны к известному вам событию.
дал ему договорить.
ни о чем не догадываюсь. - Подвинув свой стул поближе и наклонившись к
Люсину, он почти прошептал ему на ухо: - Это всего лишь ощущение, которое
может оказаться обманчивым. Но я в это верю.
надежду, потерял вкус к жизни? Слышали вы от него что-нибудь подобное?
усталость он жаловался довольно часто, но, как мне казалось, на чисто
физическую усталость. Но в угнетенном состоянии духа он пребывал
постоянно. А это опасно.
умной, чтобы по-настоящему понимать Аркадия Викторовича, да и вмешиваться
лишний раз не хотелось. Думал, что обойдется, как-нибудь все само собой
наладится.
и излучают энергию именно само собой. И наша Вселенная взорвалась и
расширяется теперь тоже сама по себе.
украдкой глянул на циферблат. Беседа продолжалась уже почти три часа.
Подумал, что недурно было бы съесть пару бутербродов с колбасой и выпить
двойную чашечку кофе <эспрессо>. - Объясните мне следующее, Марк
Модестович. - Он устало потянулся и на секунду прикрыл глаза. - Если Фоме
Андреевичу так уж важно вас задавить, зачем ему было прочить в заместители
Ковского именно вас? Это что: каприз, противоречивость мышления,
сверхлогика, которую я, признаться, не постигаю?
открытие, хотя безусловно испытывает к Ковскому и личную неприязнь. Хотя
вообще-то ему все равно, лишь бы ничто не мешало карьере. От науки он
порядком оторвался за те пять лет, которые проработал в Индии в колледже
ООН, вот и остается ему одно - двигаться по административной линии.
хочет Фома Андреевич? Может, приличие старается соблюсти? Или, всего
вернее, купить меня с потрохами, чтобы потом моими же руками все это дело
похоронить?
работу, как таковую, никто угробить не собирается. Напротив, нас печатают,
на наши статьи ссылаются в отчетах и диссертациях. Большую ЭВМ, основанную
на наших идеях, тоже все еще продолжают строить. Нам отказывают только в
одном: в признании нашего открытия открытием. Понимаете? В выдаче диплома
на открытие, короче говоря.
от нас никаких отречений и покаяний. Такое было только во время Галилея.
Он просто хочет, чтобы мы перестали враждовать с сильными мира сего и не
создавали ему ненужных осложнений. От нас ожидают полной и безоговорочной
капитуляции, но без поднятых рук и белых флагов. Вы правы, не все так
страшно. Ничего ужасного не случилось. Но мне трудно, Владимир
Константинович, потому что я знаю, насколько мы во всем правы. Вот в чем
загвоздка.
осилю, но с чисто юридических позиций дело прогляжу. Чем черт не шутит,
авось и присоветую что-нибудь дельное.
- Здесь гордиев узел, а потому не ум потребен, а меч. Но все равно
попробуйте... Отчего бы и нет?
вечерком, а то вы ко мне приходите.
Так что милости просим.
закончу осмотр стола, и вы покажете мне свои знаменитые камеры.
коменданта побывать и на работу хоть на часок успеть заглянуть. С городом
соединяется? - Он снял трубку.
вымыть здесь.
Березин Федор
Свержин Владимир
Шилова Юлия
Русанов Владислав
Конан-Дойль Артур
Березин Федор