Чтение 50–й страницы книги ~Донские казаки в борьбе с большевиками~

так и одеянию. Скорее казалось, что происходит большая и шумливая ярмарка. В
огромной и шумной толпе в хаотическом беспорядке мелькали офицерские, чиновничьи
и солдатские шинели, штатские пальто, дамские шубы, шляпы, белые косынки,
картузы, папахи и традиционные платки казачек. Среди множества телег, груженных
домашним скарбом, лошадей, скота, овец и многочисленных собак, неистово лаявших,
бегала плачущая детвора, ища родителей. Кое-где виднелись женщины с грудными
детьми. Все находились под впечатлением пережитого, все были в
нервно-приподнятом настроении. Военное командование и члены "Совета Обороны"
должны были проявить нечеловеческие усилия, дабы хоть немного успокоить это
бушующее море и не дать еще больше разгореться страстям. Принятые в этом
отношении меры, уже начали давать положительные результаты, как вдруг неожиданно
со стороны Новочеркасска, раздались орудийные выстрелы и несколько шрапнелей на
большой высоте, разорвалось над станицей. Словно по команде, охваченные паникой,
все стихийно ринулись на восток к Заплавам, дальше от города, дальше от
противника. Через несколько минут площадь была пуста. На ней задержались лишь
чины штаба в ограниченном количестве, члены "Совета Обороны", небольшое число
офицеров, да несколько десятков казаков, не считая выставленного сторожевого
охранения. Станица совершенно опустела. Такой неожиданный оборот дела грозил нам
лишением нас нашей "армии". Дружинники могли, минуя Заплавы, разойтись по своим
станицам. Собрать их потом и поднять против большевиков, едва ли бы удалось, тем
более, что они уже достаточно были деморализованы неудачей. Поэтому, первой
нашей заботой было каким-нибудь способом не допустить дружинников распылиться по
домам. Употребить для этого силу мы не могли, ибо никакой надежной вооруженной
воинской частью мы фактически не располагали. Нам оставалось одно --
единственное средство -- попытаться убедить казаков словом. Иного выхода не было
и мы решили испробовать это последнее средство. Посадив в автомобили по
несколько вооруженных казаков под командой офицеров или влиятельных стариков из
"Совета Обороны", мы выслали их на главные перекрестки дорог, дабы они
попытались убедить казаков не расходиться по домам, а идти. всем на Заплавы,
которые мы решили сделать пунктом сосредоточения всех дружинников. Вместе с тем,
с надежным гонцом послали станичному атаману Заплавской станицы приказание
выставить вокруг станицы вооруженные заставы и никого не выпускать из Заплав и
Бессергеневки 86). Дав затем нужные
86) Эти станицы расположены почти рядом.
173

указания начальнику сторожевого охранения у ст. Кривянской В. Ст. Фетисову и
предоставив свои автомобили раненным и больным, мы, т. е. командующий армией,
начальник штаба и я, в сопровождении небольшой группы офицеров и казаков,
отправились пешком на Заплавы, -- цель нашего похода, надежда на отдых и база
для дальнейшей борьбы. Настроение было грустное. Шли молча, понуря головы,
стараясь заглянуть вперед и разгадать неизвестное будущее. В станице Кривянской
начались пожары. Жуткое зарево их огней далеко отражалось на горизонте, еще
более удручая настроение. Оглядываясь временами назад, я в неясном вечернем
тумане различал мерцание тусклых огней родного мне Новочеркасска.
Только около полуночи мы достигли ст. Заплавской. Нас встретил станичный атаман
из бывших урядников. Он весьма разумно рассказал нам о положении в станице.
Выставленные им по нашему приказанию заставы никого не пропустили далее, почему
станицы Заплавская и Бессергеневская оказались забиты дружинниками и беженцами
до отказа. Эти сведения нас немного утешили. Где-то в глубине души начинала
теплиться надежда, что наше дело еще не совсем проиграно.
В конец измученный нервной беспрерывной работой последних дней, бессонными
ночами, недоеданием и утомительной ходьбой, я едва держался на ногах, не будучи
уже в состоянии преодолевать свою усталость. Сказав об этом полк. Денисову, я
пошел в соседнее здание школы, где и свалился на первой парте. В тот момент я ни
на какую работу способен не был. Меня охватила странная апатия. Я испытывал лишь
непреодолимую и безотчетную потребность, во что бы то ни стало, отдохнуть и
забыться хотя бы на короткое время. Но ночью, несмотря на крепкий сон, я был
разбужен дикими криками пьяных голосов. Оказалось, что это была сотня пьяных
Кривянцев, решившая учинить над офицерами штаба самосуд, считая их виновниками в
оставлении большевикам Новочеркасска, а главное их станицы. Охраны у нас не
было. Все казаки спали мертвым сном. Только мужество и редкое самообладание
полк. Денисова спасло положение. Он смело вышел к казакам и стал толково
объяснять им положение. Он простыми словами сумел доказать им не только
преступность их решения, но и заставить их смириться и подчиниться. Казаки
притихли. Наиболее буйных оставили в Заплавах, а остальные покорно отправились
на позицию в район ст. Кривянской в распоряжение В. Ст. Фетисова. Если бы только
не выдержка полк. Денисова и не его знание души казака, этот инцидент кончился
бы более чем трагически и для офицеров штаба и для начатого дела, каковое
развалилось бы в самом зародыше.
День 5-го апреля надо считать днем зарождения Донской армии. С отходом
дружинников в Заплавы, здесь началась кипучая деятельность. Трудно в немногих
словах описать, сущность той картины, которая развернулась в Заплавах. Это был
продуманный, но бурный по своему темпу, процесс организации, развертывания,
плана борьбы и самой борьбы. Целую ночь с 4-го на 5-ое апреля тянулись казаки по
дороге от Новочеркасска и Кривянской станицы к Заплавской. А ранним утром 5-го
апреля, маленький человек, с большой душой и еще с большей энергией полк.
Денисов, уже бегал, суетился, кричал своим характерным голосом, деятельно
распоряжался на улицах станицы, ко-
174

торая тогда напоминала собой пестрый цыганский табор. Весь день без отдыха и
перерыва Ген. К. Поляков и он сортировали казаков по станицам. Отделяли конных
от пеших. Подсчитывали вооружение. Вместо дружин составляли сотни, полки. Из
толпы выуживали офицеров и назначали их на командные должности. Я умышленно
употребил слово "выуживали", ибо оно лучше всего определяет мою мысль. Как ни
странно, но именно офицерский состав больше всего был тогда потрясен событиями и
мало кто из офицеров верил в успех дела. Большинство офицеров всячески
стремилось незаметно остаться в роли рядовых. Они видимо рассчитывали, что при
неудаче и захвате их большевиками, последние не применят к ним особо строгого
наказания, иначе говоря не расстреляют. Отыскать офицеров среди толпы было очень
трудно, тем более, что внешние признаки офицерского звания отсутствовали. И
смешно и в то же время грустно вспоминать, как в тот день полк. Денисов, знавший
многих офицеров в лицо, извлекал их из толпы. -- "Иван Петрович" -- кричал он --
"и вы здесь, очень приятно, а я вас искал, нам очень нужен командир для
такого-то полка. Да, кажется рядом с вами -- есаул X. Пожалуйте господа сюда.
Вот вам казаки такой-то станицы. Вы назначаетесь командиром полка, а есаул
командиром 1-й сотни. Составляйте из казаков сотни, подыскивайте себе офицеров и
т. д." И Иван Петрович и есаул, оба крайне смущенные, протискивались вперед и
волей, неволей, принимались за порученное дело. Но иногда встречались и весьма
сомнительные лица офицерского звания, возможно что большевистские агенты. Они.
наоборот, всячески стремились попасть на командные должности. Несколько человек
было обнаружено тех, кто раньше работал у большевиков87). Поэтому, пришлось
создать специальную комиссию под председательством генерала Смирнова, дабы
разобраться в офицерском вопросе и, вместе с тем, очистить район от
большевистских шпионов. Уже к вечеру 5-го апреля дружины были реорганизованы в
полки, которым присвоили наименования по станицам. Общая численность Донской
армии 5-го апреля была около 4 тысяч, а к 10-му она достигла 6Ї тысяч
человек88). Из невооруженных сформировали при полках особые команды, надеясь в
ближайшие дни вооружить их оружием за счет большевиков. Пока же эти команды
использовали на тыловых работах. Артиллерия состояла из 6 орудий, но пригодных
для стрельбы было только 4. Запряжек имелось лишь на 2 орудия. Снарядов было
около 120. Пулеметов оказалось 30. Распределение их по полкам вызвало протесты,
ибо пулеметы были трофейные и дружинники, имевшие их, не хотели делиться с
другими. Когда казаков распределили по полкам, каждому полку отвели точный район
квартирования, приказав местонахождение штабов полков и сотен обозначить флагами
и значками и регулярными
87) Среди них оказались и офицеры генерального штаба подп. Рытиков и Дронов. В
Заплавах к работе они допущены не были.
88) Пехоту составляли следующие полки: Кривянский 1000 человек, Новочеркасский
700, Заплавский 900, Бесергеневский 800, Богаевский 900, Мелиховский 500 и
Раздорский 200. Кроме того, пластунский батальон из казаков, служивших в нем в
Германскую войну -- 160 ч. и одна сводная сотня из казаков Аксайской, Ольгинской
и Грушевской станиц. В состав конницы вошли: 7 Донской казачий полк -- 700 ч..
Сводный полк -- 400 ч. и команда конных ординарцев штаба -- 45 чел.
175

донесениями поддерживать непрерывно связь с штабом армии. От командного состава
категорически потребовали неотлучно быть с казаками, знать каждого бойца,
приложить все усилия, чтобы спаять казаков, объединить их, служить им во всем
примером, завоевать их доверие, и вместе с тем, стать действительными их
начальниками, вернув былое значение офицера.
Как видно, задача, возложенная на командный состав, была чрезвычайно сложная и
трудная. Однако, к чести скромного донского офицера, могу засвидетельствовать,
что он с нею справился прекрасно. Большая заслуга в этом и ген. Полякова и полк.
Денисова. Они не пропускали дня, чтобы не побывать на позиции и не ободрить
казаков. Они проверяли расположение частей, заботились об их питании, часто
разговаривали со станичниками, а когда нужно было подтягивали их, чем
естественно поддерживали престиж командного состава. У казаков постепенно
проходил революционный налет и они привыкали видеть в офицере, прежде всего,
своего старшего наставника и начальника.
Работа в Заплавах, надо сказать, протекала в необычайно своеобразных условиях.
К вопросу о введении настоящей дисциплины, учитывая психологию дружинников,
приходилось подходить осторожно и деликатно. Легко было какой-либо