Чтение 50–й страницы книги ~Кулак Аллаха~

Два дня спустя, четырнадцатого октября, Нетанъяху прибыл в вашингтонский
аэропорт Даллеса. Его немного беспокоила настойчивость государственного
департамента США, пригласившего его для срочного обсуждения каких-то важных
вопросов.

Еще больше Нетанъяху растревожила никчемная двухчасовая беседа с глазу на
глаз с заместителем государственного секретаря Лоренсом Иглбургером, которая
свелась к бесконечному обмену мнениями о развитии событий на Среднем Востоке
после второго августа. Нетанъяху закончил бессмысленные переговоры в
полнейшем расстройстве, а поздно вечером уже должен был вылетать в Израиль.

Когда Нетанъяху уже был готов покинуть здание государственного
департамента, секретарь вручил ему дорогую визитную карточку. На карточке
после каллиграфически выведенной фамилии владельца от руки было четко
приписано: "Нетанъяху просили не улетать из Вашингтона, не нанеся
кратковременный визит домой владельцу визитной карточки, чтобы обсудить одну
проблему, что не терпит отлагательства и важно "как для наших двух стран,
так и для всего нашего народа"".

Нетанъяху была знакома подпись, он знал владельца карточки и представлял
себе, какой властью и каким богатством тот обладает. Лимузин могущественного
человека уже стоял у подъезда. Израильский дипломат быстро принял решение,
приказал своему секретарю возвращаться в посольство, забрать его и свой
багаж и через два часа заехать за ним по указанному адресу в Джорджтаун.
Оттуда они поедут прямо в аэропорт. Потом Нетанъяху сел в лимузин.

Он никогда прежде не был в этом доме, но все оказалось примерно таким,
как он себе и представлял. Роскошное здание располагалось в фешенебельном
районе на Эм-стрит, меньше чем в трехстах ярдах от территории
Джорджтаунского университета. Его проводили в богато отделанную библиотеку;
Нетанъяху поразило, с каким вкусом были здесь подобраны редкие книги и
картины. Через несколько минут в библиотеке появился хозяин; он поспешил
навстречу гостю, шагая по персидскому ковру.

- Дорогой Биби, мне чрезвычайно приятно, что вы нашли для меня время.

Сол Натансон был банкиром и финансистом и заработал огромное состояние,
не прибегая к мошенничеству и надувательству, непременным приемам дельцов с
Уолл-стрита в те времена, когда там заправляли Боуски и Милкен. Об истинных
размерах его состояния ходили разные слухи, но точных цифр не знал никто, а
сам Натансон был слишком хорошо воспитан, чтобы хвастать своим богатством.
Как бы то ни было, в его доме на стенах висели не копии, а подлинники Ван
Дейка и Брейгеля, а о его благотворительных взносах, в том числе и о
пожертвованиях государству Израиль, ходили легенды.

Как и израильский дипломат, Натансон был седовлас и элегантен, но в
отличие от своего чуть более молодого гостя шил костюмы в Лондоне, у Савила
Роу, и носил шелковые сорочки от Салки.

Натансон усадил гостя в одно из двух одинаковых кожаных кресел с
невысокими спинками, стоявших рядом с настоящим камином. Англичанин-слуга
принес бутылку и два бокала на серебряном подносе.

- Думаю, друг мой, это скрасит нашу беседу.

Слуга наполнил бокалы красным вином. Израильтянин отпил глоток. Натансон
вопросительно поднял брови.

- Действительно, вино превосходное, - сказал Нетанъяху.

Трудно удержаться, чтобы не выпить залпом бокал Шато-Мутон Ротшильд 61-го
года. Слуга поставил поднос так, чтобы до него можно было дотянуться рукой,
и удалился.

Сол Натансон был слишком умен, чтобы сразу брать быка за рога. Сначала
разговор касался лишь самых общих тем, потом незаметно перешел на положение
на Среднем Востоке.

- Видите ли, - сказал Натансон, - дело явно идет к войне.

- В этом я нисколько не сомневаюсь, - согласился Нетанъяху.

- Но прежде чем она завершится, могут погибнуть многие молодые
американцы, отличные парни, которые ничем не заслужили такой участи. Мы
должны сделать все от нас зависящее, чтобы свести число наших потерь к
минимуму, ведь так? Еще вина?

- Совершенно с вами согласен.

Куда клонит Натансон? Израильский дипломат был вынужден признать, что
пока он не имел об этом ни малейшего представления.

- Саддам, - продолжал Натансон, глядя на пламя в камине, - представляет
собой серьезную угрозу. Его нужно остановить. Очевидно, Израиль подвергается
большей опасности, чем любое другое соседнее государство.

- Мы это твердили годами. Но когда мы разбомбили ядерный реактор Саддама,
Америка нас прокляла.

Натансон небрежно махнул рукой.

- Это люди Картера. Чепуха, разумеется, всего лишь косметическая чепуха
для отвода глаз. Мы с вами это знаем, нас не проведешь. Мой сын служит в
зоне Персидского залива.

- Я не знал. Искренне желаю ему вернуться живым и здоровым.

Натансон был тронут.

- Благодарю вас, Биби, благодарю. Об этом я молю Бога каждый день. Мой
первенец, мой единственный сын. Я просто думаю... что в наше время... мы
должны сотрудничать самым тесным образом.

- Это бесспорно. - У израильтянина возникло тревожное предчувствие, что
вот-вот последует неприятное сообщение.

- Чтобы свести наши потери к минимуму, понимаете. Только поэтому я и
прошу вашей помощи, Беньямин, чтобы свести наши потери к минимуму. Ведь мы
по одну сторону от линии фронта, не так ли? Я - американец и в то же время
еврей.

Очевидно, порядок, в котором он произнес эти слова, имел определенный
смысл.

- А я - израильтянин и еврей, - пробормотал Нетанъяху.

Надо думать, он тоже вкладывал особый смысл в порядок слов. Американского
финансиста это не обескуражило.

- Вот именно. Но вы получили образование в этой стране и потому
понимаете, как.. э-э, как бы это поточнее сформулировать?.. насколько
эмоциональной иногда может быть Америка. Разрешите мне говорить без
обиняков?

Наконец-то, с облегчением вздохнул израильтянин.

- Если бы кто-либо сделал что-то, что могло бы сократить наши потери -
хотя бы совсем немного, - то я и мои соотечественники были бы безмерно
признательны этому человеку, кем бы он ни был.

Очевидно, Натансон не договаривал, но Нетанъяху был опытным дипломатом и
понял, что имел в виду американец. Если будет сделано что-то, что увеличит
потери американцев, или не будет сделано что-то, что могло бы предотвратить
лишние человеческие жертвы, то американцы запомнят это надолго, и их месть
может выразиться в крайне неприятных для Израиля формах.

- Чего вы хотите от меня? - спросил Нетанъяху.

Сол Натансон отпил глоток вина и, не сводя глаз с тлеющих головешек,
сказал:

- Нам известно, что в Багдаде есть некто, известный под кличкой
Иерихон...

Когда Натансон закончил рассказ, озабоченный заместитель министра
поспешил в аэропорт Даллеса на самолет, направлявшийся домой, в Израиль.

Контрольный пост, на который натолкнулся Майк Мартин, находился на углу
улицы Мохаммед-ибн-Кассема и четвертой кольцевой дороги. Когда Майк заметил
его, он с трудом удержался от желания развернуться и помчаться назад. Но на
подходах к контрольному посту и с той и с другой стороны стояли иракские
солдаты - очевидно, именно на случай, если кто-то попытается уйти от
проверки. Было бы безумием надеяться, что при медленном развороте удастся
ускользнуть от иракской пули. Выхода не было: пришлось пристроиться в хвост
длинной вереницы автомобилей, ожидавших проверки.

В Эль-Кувейте Мартин всегда старался избегать главных автомагистралей, на
которых вероятность столкнуться с патрулями и контрольными постами была
наибольшей, но пересечь любую из шести кольцевых дорог можно было только на
главных транспортных развязках.

Кроме того, Мартин всегда предпочитал ездить около полудня, надеясь
затеряться в плотных потоках автомобилей или избежать встречи с иракскими
солдатами, которые в середине дня укрывались от жары в тени.

Однако в пятнадцатых числах октября стало прохладней, а между солдатами
частей специального назначения и никчемными вояками из народной армии
оказалась большая разница. Поэтому теперь Мартину ничего не оставалось, как
ждать, сидя за рулем своего белого "вольво" с кузовом "универсал".

Было еще совсем темно, когда он свернул с автомагистрали на юг, углубился
в пустыню и вырыл из тайника остатки взрывчатых веществ, оружия и
боеприпасов - всего, что он обещал Абу Фуаду. До рассвета Мартин успел
добраться до своего гаража на задворках района Фирдоус и перенес весь груз
из джипа в "вольво".

Он даже успел после работы часа два подремать прямо в гараже за рулем -
до того момента, пока, по его оценкам, солнце не поднялось достаточно высоко
и не нагрело воздух так, что иракские солдаты уже должны были искать
спасения в тени. Потом Мартин вывел "вольво" из гаража и поставил на его
место джип, понимая, что иначе столь ценная машина мигом будет конфискована.

Наконец он переоделся, сменив засаленный грязный халат бедуина на чистые
белые одежды кувейтского врача.

Вереница автомобилей медленно продвигалась к группе иракских пехотинцев,
столпившихся возле залитых бетоном бочек. Иногда солдаты лишь мельком
просматривали документы водителя и знаком разрешали проезжать. В других
случаях они приказывали свернуть на обочину для более тщательного досмотра;
как правило, это касалось тех автомобилей, которые перевозили какой-либо
груз.

Мартин не мог не думать о двух больших деревянных чемоданах, стоявших в
багажном отделении его машины. В чемоданах было столько "добра", что, узнай
о нем иракские солдаты, они его немедленно арестуют и передадут на милость
Амн-аль-Амма.