застенчивый, покраснел До слез.
изучали меню.
шепотом, не отрывая глаз от меню.
сейчас просто поболтать о том о сем, а потом пройти пешком по бульвару.
лбу мелкие капельки пота. - Мы пришли поесть и поболтать. Ты выбрал
что-нибудь?
толстеют. Ну и сухого белого вина. К морским гадам ведь полагается белое,
как к рыбе?
королевских креветок в чесночном соусе, бутылку белого сухого на ваш вкус.
лицо, потом из-под очков быстро взглянул Нике в глаза.
взгляд, он был лучшим из нынешних. Но еще больше мне жалко Никиту Ракитина,
мальчика, который приходил за тобой в институт почти каждый день. Я сам не
понимаю, почему так хорошо его запомнил. Наверное, потому, что завидовал
немного.
двор. Он умел быть счастливым. Ты понимаешь, о чем я? Несчастными умеют быть
все. Тут особого ума не надо. Большинство людей более комфортно чувствует
себя, когда возникают всякие сложности, неприятности. Для одних это стимул,
для других - оправдание. А счастливым быть неудобно, неприлично. Подумают,
что пьяный или просто идиот. И это правильно. Мало кто умеет быть счастливым
не от глупости, не по пьяни, а от ума. Потому что надо быть не просто умным,
а талантливым, чтобы понимать, какой это чудесный и, в общем, случайный
подарок - жизнь. Любая жизнь, даже последнего бомжа и забулдыги. Наверное,
дико звучит из уст человека, который каждый день потрошит трупы?
убедительно.
иногда встает перед глазами лицо Ракитина, особенно, когда я вижу тебя. Ты
ведь правда почти не изменилась. Я смотрю на тебя и так ясно вижу картинку
двадцатилетней давности: ты идешь к нему через двор, а у него лицо
совершенно счастливого человека. Не глупый щенячий восторг и даже не
мимолетная пьяная радость влюбленного мальчишки, а глубоко осмысленное,
очень гармоничное чувство. Я никогда такого не видел, ни до, ни после. И в
кино ни один актер не сумел такое счастье сыграть. Прости, я зря, наверное,
это сейчас говорю?
для тебя это так важно. Столько лет прошло, а ты запомнил.
растерянный, - знаешь, я старею, вероятно. Всплывает много всего из юности,
нужного и ненужного. Помнишь, как в анатомке красили ногти трупам? Помнишь
эти наши шуточки: заманивали вечно пьяного дворника Семеныча в морг, гасили
свет, толкали старика на женский труп и говорили: "Семеныч, хочешь женщину,
синюю-синюю?" Старик покойников боялся до обморока, орал как резаный. А мы
ржали.
положил череп в авоську и ехал с ним в метро в час пик?
нам, между прочим, было по дороге. Так вот, я стоял с этим черепом и
держался за поручень, как раз той рукой, в которой была авоська. И мертвая
голова болталась прямо перед глазами сидевших. А я наблюдал за их лицами и
давился от смеха. Знаешь, чем все кончилось? Мне уступила место беременная
женщина. Она встала, бледная, испуганная, и произнесла шепотом: "Садитесь,
пожалуйста, молодой человек".
все-таки юность. А что еще вспоминать, как не юность? Хотя и стыдно.
реакция. Знаешь, почему мы так делали? Чтобы привыкнуть. Чтобы не бояться. У
врача должен выработаться здоровый цинизм.
эмоциональная тупость, которую психиатры относят к латентной стадии
шизофрении?
переступаю ее и не желаю отдавать себе в этом отчета.
отдавать себе отчет. Но иногда приходится. С твоим Никитой именно такой
случай.
курил, глядя мимо Ники, как бы отгородившись от мира блестящими затемненными
стеклами своих очков.
сказала Ника, когда официант удалился.
бы говорить об этом в общественном месте. По-хорошему, чтобы я мог тебе все
спокойно и внятно изложить, как ты выразилась, "скинуть информацию", нам
надо либо запереться в ванной и включить воду, либо отправиться куда-нибудь
в лес, на речку. А здесь мне все время кажется, что кто-то слушает, и я
рефлекторно перескакиваю с главного на всякие общие темы. Я стал трусом,
Ника. В этом стыдно признаваться мужику, но не признаваться и делать
таинственный вид еще более стыдно.
твоей травматологии.
анатомке на первом курсе.
медицину, тем яснее понимал, что не знаю ничего.
отличным диагностом.
Правда, от моих ошибок никто еще не помер. Зато чужие ошибки вижу каждый
день. Знаешь, что меня больше всего нервирует? Не раздробленные черепа и
расчлененные тела, не набор обычных для мой профессии ужасов. Там, по
крайней мере, все ясно. Убийца поработал. С него и спросят соответственно,
если найдут, конечно. Меня нервируют покойники, которым повезло. Их
аккуратно, заботливо лечили, с ними работали отличные диагносты,
замечательные онкологи, кардиологи, эндокринологи, использовали новейшее
оборудование, дорогие препараты. По учебникам лечили, по науке. А человек
взял и помер лет этак в тридцать пять.
всесильна. От ошибок и несчастных случаев никто не застрахован. Если,
например, онкология, так тут ничего не поможет...
лишить не только кандидатской степени, но и диплома. Я с семнадцати лет
изучал медицину и понял, что не могу, не имею права прикоснуться к живому
человеческому организму. Нас ведь неплохо учили, верно? У нас были лучшие в
России преподаватели. А я вдруг осознал к шестому курсу, что почти все
области медицины являются абстрактными мертвыми науками, лишенными
практического смысла. А сейчас ежедневно убеждаюсь в своей правоте. Ну что
ты на меня так смотришь? Я не рехнулся от общения с покойниками, не бойся.
ответственный человек. Плюс знания и опыт. Ты работаешь руками и мозгами и
никогда не выпишешь от насморка лошадиные дозы сульфамидов и
глюкокортикоидов.
года. Двое маленьких детей. Я смотрю историю болезни и понимаю, что никакой
болезни не было. Смотрю заключение о смерти - и понимаю, что совершенно
здорового человека просто взяли и угробили. Не со зла, разумеется. И без
всякой корысти. У нее был банальный невроз. Жила с сумасшедшей свекровью в
однокомнатной квартире. Ей бы просто отдохнуть, обстановку сменить. Но
некогда, и денег нет, и дети маленькие. К тому же слепая младенческая вера в
доброго доктора Айболита, который всех излечит-исцелит. Вместо Айболита
попалась ей районная дура. Без всяких обследований, без элементарных
анализов выписала кучу психотропной и гормональной дряни. Вдарить по
молодому здоровому организму нейролептиками и глюкокортикоидами, это сама
понимешь, что такое. И главное, дозы чудовищные. Началась водянка, а доктор
говорит: "Все нормально, милая. Это вы вес набираете". А у "милой"
надпочечники летят к чертовой матери. И все. Надо было всего лишь отдохнуть.
Я делал вскрытие, и знаешь, это хуже, чем труп, расчлененный маньяком. Это
Лондон Джек
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Каменистый Артем
Афанасьев Роман
Андреев Николай