кабинете военного госпиталя. Я запрятал запись среди других кассет вполне
намеренно. И, как выяснилось, не напрасно. Если бы ее обнаружил шнурок Кэпа
- это бы еще ничего, Кэп просто не понял бы, о чем речь, а вот если бы
запись нашли при негласном обыске люди Егорова, - объяснить появление у меня
этой записи было бы трудновато.
информации, чтобы понять, о чем идет разговор. Сейчас, когда информации у
меня прибавилось, можно было сделать еще одну попытку. Я и сделал.
нашего гостя". А если бы он ушел?
не поняли. Вы облечены высшим доверием. А значит, вы политик. Хотите того
или нет. А политик должен верить в то, что делает. Иначе грош ему цена. И ни
на какую серьезную карьеру он не может рассчитывать. Ваши впечатления?
него такие гонорары, чьи же конфиденциальные поручения он выполнял? И какие?
А кто его нанимал и для чего - второй вопрос..."
Вероятно, та, что будет использована тогда, когда я сам буду задействован в
главной своей роли.
какие поручения я выполнял? А вдруг я работал на криминал или даже на
иностранные разведслужбы? Неважно им это? Выходит, так. Им важно, что я
наемник. А чей - они об этом даже говорить не стали. Какая-то здесь фигня.
Так не бывает. Профессор, конечно, - человек с нестандартным мышлением. Да и
Егоров тоже, хотя и в гораздо меньшей степени. Но они же живут на нашей
грешной земле, не в облаках витают. А не задались элементарными вопросами,
которыми задастся любой лейтенант контрразведки. Почему? Случайность? Не
многовато ли случайностей набирается?
из Шереметьево-2. Вернулся через Осаку автомобильным паромом до
Владивостока. Там погрузил купленную машину на платформу и сопровождал ее в
рефрижераторе до Москвы. Договорился с водителями рефрижератора, "рефами".
За бабки, конечно. Боялся, как бы тачку по пути не раздели. Так что все
складывается как надо..
мы найдем такое благоприятное сочетание обстоятельств?.."
- это благоприятное стечение обстоятельств? Причем редкое. Для них, понятно.
При чем тут "рефы", в вагоне которых я действительно сопровождал
"ниссан-террано", чтобы по дороге местные умельцы не сдрючили с него все,
что можно сдрючить? Почему этих "рефов", как называют себя механики и
экспедиторы рефрижераторных секций, нужно или не нужно искать и
допрашивать?
никакого секрета. Поэтому их информационная служба без труда выяснила, когда
я вылетел в Токио, когда вернулся во Владивосток и как добрался до Москвы.
Такой важности, что мельчайшими деталями ее интересуется не кто-нибудь, а
сам Профессор?
Нет, не понимал я сути разговора. Видно, еще слишком мало получил
информации. Пойму, конечно. Со временем. Когда знать буду больше. Вопрос
тут, как всегда, был только один: не будет ли это слишком поздно?
свой пыл и был практически не слышен. Я осторожно выглянул в коридор:
никого. Если за моей дверью и следили, то не из коридора, а со стороны
лифтов. Да и вряд ли, пожалуй, следили. У Егорова и его ребят и без меня
было сегодня довольно забот. От меня он уже никаких выкрутасов не ждал. Но
осторожность никогда не бывает лишней. Поэтому я зашел в ванную, сбросил всю
свою обычную одежду, в любой шов которой мог быть вшит чип (а они сейчас
бывают какой-угодно формы, даже ниткообразные), переоделся в шмотки,
купленные вчера на одной из городских ярмарок, натянул до ушей черную
вязаную шапочку, стараясь по мере возможности скрыть синяк, расползшийся на
всю левую щеку, напялил светозащитные "хамелеоны" и выскользнул из номера.
Но спустился вниз не лифтом и не по лестнице, а пешком по служебному ходу,
которым в этот ночной час никто не пользовался.
частников, но я не рискнул привлекать к себе их внимание. Поэтому почти
полчаса я перся пешком в тумане до железнодорожного вокзала, а там уж поймал
случайную тачку. Услышав, что нужно ехать за город, водитель сначала
закапризничал. Но я положил на приборный щиток две сотенные (очень неплохие
бабки даже для портового города), и он сдался.
Зеленодольский, а дальше я уж знал дорогу сам. Еще через четверть часа я
стоял возле дачи, казавшейся сейчас, в ночи, совершенно необитаемой. Но
после пары мелких камешков, брошенных в одно из стекол второго этажа, окно
осветилось изнутри, а еще через несколько минут на крыльце появилась
высокая, хорошо знакомая мне фигура.
Чечни нечасто надолго расставались.
кличке Артист.
коротко пояснил, что старики, хозяева дачи, беспробудно спят внизу после
снотворного, а звукоизоляция в этих старых немецких домах такая, что лучше
не бывает. После этого сел против меня за квадратный обеденный стол и
спросил:
после своего приезда, когда убедился, что меня плотно, круглые сутки, пасут
подполковник Егоров (или кавторанг, хрен его разберет) и смуглый малый с
приплюснутым носом. И если кавторанг позволял себе некоторые вольности вроде
получасовых отлучек по неотложным делам (а ему же нужно было и командой
своей управлять, куда от этих неотложных дел денешься), то смуглый,
которого, как выяснилось позже при весьма нерядовых обстоятельствах, звали
Матвеем Салаховым, никаких вольностей себе не позволял. Он прекрасно знал
город, все проходные дворы и проезды, я чувствовал в нем природное волчье
чутье, какое никакой практикой не внедришь в психику человека. Матвей
Салахов был очень опасным человеком, ему бы еще чуть выучки - цены бы не
было такому контрразведчику. Но с выучкой у Матвея было неважно -
общепехотное училище, не более того, а до всего остального он добирался сам.
Наблюдая, как он работает, я иногда лишь головой качал: в мою бы команду
такого. Впрочем, так я думал только в первые дни. А потом понял, что не взял
бы Матвея к себе, кто бы мне это ни приказывал. Это был по сути своей волк,
ненавидящий жертву и вызывающий ответную ненависть, почти всегда даже
неосознанную. А это не боец в команде. Убийца - да. Умелый и дерзкий
диверсант-одиночка - да. Но в команду он не вписывался. Ни в какую.
пятизвездочном отеле "Мрия", где успешно выдавал себя за московского
кинорежиссера. И на второй же день он просек и Егорова, и смуглого. А на
третий преподнес мне сюрприз: оказывается, егоровская "наружка" снабжена еще
и машиной сопровождения. И это не просто "рафик". А "рафик", начиненный
самой современной радиотехникой. Понятное дело, он не мог подробно
рассматривать эту радиотехнику, но то, что она была современной, не
требовало доказательств. Какой же смысл было использовать технику вчерашнего
или даже позавчерашнего поколения?
не смог. Кроме того, какой уже сделал: меня ввели в какую-то комбинацию и не
намерены посвящать в ее суть. Более того, намерены использовать втемную. Для
этого, собственно, я и понадобился.