Чтение 50–й страницы книги ~Автономный рейд~

В столицу они попали первый раз проездом в Турцию. И сразу поняли, что
для бизнеса тут и рынок шире, и оборот быстрее. Притормозились. Квартиру
снимали у родственников. Недорого сравнительно, но без прописки. Торговали с
переменным успехом, но в основном с хорошим плюсом. И когда мы с ними в
последний раз виделись, смотрелись они вполне преуспевающими. Все
переменилось вдруг.

Шли себе Шмелевы по Чертановской, и за три минуты до поворота к метро
"Южная" что-то хлопнуло Евгения по плечу. Будто мухобойкой приложили. Возле
дома номер 15. Естественно, он встал как столб, начал озираться: рефлекса
при любом непонятном первым делом искать укрытие у него не было. Тут-то его
и ударило в глаз. Потом врачи достали и показали ему пульку от "воздушки".
От пневматической винтовки. Он до сих пор хранил ее в целлофановом пакетике.
Показал и мне. "Кировчанка". Так называемая "усиленная", похожая формой на
песочные часы. Пять миллиметров полого свинца. Они-то жизнь Шмелевым и
переломили.

Прописки московской нет, за лечение пришлось платить. Чтобы спешно
изъять деньги из товара, его пришлось продавать за бесценок. Пока Вера
суетилась между Женей и врачами, пока его выхаживала из целого букета
осложнений, склад, в котором большая часть их добра хранилась, обчистили.
Милиция, кстати, воров нашла. Наводчиком оказалась землячка Шмелевых,
которую они опекали по доброте душевной. Ее ставка и была на то, что им
из-за беды не до склада. Пока, мол, спохватятся, следов не останется.

Так оно и вышло, но воры по жадности и тот груз прихватили, который там
родич одного из милицейских держал. Но все равно, когда виновных нашли, все
украденное было уже распродано и пропито. В общем, когда Шмелев мало-мальски
оклемался, остались они почти что голышом. Но рассказывал он об этом без
надрыва и пьяных соплей. С иронией. Виня в основном самого себя:

-- Это называется: "Добро пожаловать в капитализм!" Но что меня
особенно заедает... Помнишь мужика, который к нам подходил насчет страховки
в "России"?

-- Еще б не помнить, -- подтвердил я. -- Он меня на двухтысячный взнос
уболтал, да и на свободный счет я вложился.

-- Во! Если б и я его тогда послушал -- вот как судьба распорядилась,
-- я бы сейчас забот не имел. За этот глаз они бы мне минимум десять штук
выложили. А теперь... Вот подойду иной раз к этому дому, номер пятнадцать по
Чертановской... Поверишь, высчитать бы того пацана -- я бы ему голыми
пальцами глаз выдрал. С этими слизняками иначе нельзя. Нашли, понимаешь,
себе игры.

Ну тут он, допустим, вряд ли прав. И что шляется там, рискуя второй
глаз потерять. И в том, что на пацана грешит. Запросто мог и взрослый
стрельбой по людям развлекаться. Знаю я таких. Да и вообще, я бы на его
месте с той наводчицей побеседовал. Не удивлюсь, если случайным тот выстрел
только выглядел. Судьба-то судьбой, а только у любого ее орудия, исполнителя
то есть, фамилия есть.

-- Мы даже в милицию не обращались, -- словно подтвердила мои
размышления Вера.

-- Конечно! -- криво ухмыльнулся Евгений. -- Да я ментов теперь боюсь
больше, чем бандитов. Ну что бандиты могут мне сделать? Искалечить,
ограбить, убить. Все. А милиция -- особенно из-за моего беспрописочного
положения в Москве -- не только искалечить, ограбить или убить, а еще и
разорить, засунуть на годы в камеру к тем же бандитам, в полную их власть,
заразить там туберкулезом или чем похуже, скомпрометировать на всю жизнь...
Короче, деньги нужно быстро заколачивать, чтобы хоть какая-то уверенность
появилась. И в этом, Олег, прямо скажу, вся надежда моя на тебя!

На мгновение мне подумалось, что он хочет привлечь меня к поискам того
стрелка. Даже прикинул машинально, как бы я за это взялся. Но тут же
отмахнулся: бред.

-- ...восстановить торговлю. Для этого на круг нам нужно для раскрутки
и чтобы первое время перебиться тысяч семь. Три у нас есть.

А, деньги... Что ж, одолжить им четыре куска я могу надолго. Это не
вопрос сейчас. Но ума не приложу: на кой черт кому-то понадобилось все это
подслушивать?

-- ...И я знаю, как заработать остальное. Нужен только надежный
напарник, -- продолжал между тем Евгений. -- Сам понимаешь, после всего
этого я к людям стал внимательнее присматриваться. А тебя -- знаю. Ты-то
как?

-- Я? Женя, тебе я, чем могу, помогу. Деньги такие сейчас не проблема.
Только объясни все толком. Я ж тут тоже кручусь, и ехать куда-то у меня
сейчас никак не получится.

-- Ехать и не надо. В общем, надыбал я тут сделку. Ты, помнится,
оружием интересовался как-то? Значит, суть поймешь. Есть один снаряд... Чего
ты? Куда?

Я резко встал, потом показал Шмелеву и увидевшей его смятение Вере
прижатый к губам палец.

-- Сейчас... Удобствами вашими воспользуюсь. -- И пошел в туалет,
оставив озадаченных хозяев переглядываться. К счастью, у них хватило
сообразительности не обмениваться мнениями, пока я хожу.

Поклясться готов, что микрофоны сюда всунули без их ведома.

Я, безусловно, сглупил, когда так резко встрепенулся. По записи любой
болван сообразит, что я догадался о прослушивании. Но позволять Евгению
говорить дальше, -- значит, подставлять его. Что бы он сейчас ни сказал --
это уже статья, срок и конфискация. Там, где оружие, там и махровый
криминал, и подставки по-крупному. Риск такой, что наши с ним приключения в
Турции в сравнении с этим -- леденцы на палочке. Мне очень нужно было
хорошенько, но быстро поразмыслить.

Вот так: пару часов назад я запихнул в сортир Каткова, чтобы он
посоображал, что к чему, а теперь и самому пришлось залезть в аналогичный
"кабинет". И все в моей жизни так -- баш на баш. Что я другим, то и Судьба
-- мне.

-- Слушай, Жень, -- предложил я, вернувшись на кухню из ванной. --
Понимаешь, вооружением для рыболовецких флотилий: сетями там всякими,
гарпунами-снарядами, тралами... -- я уже давно не занимаюсь. Но могу
поискать, кого это интересует. Это спешно?

-- Че? -- вылупился Шмелев. -- Какие сети?

Я изо всей силы врезал ему по ноге, зажал рот и показал на уши:
"Подслушивают тебя, болван!" Вслух же сказал вполне миролюбиво:

-- Какие скажешь -- мелкозернистые или крупные...

-- Мелкоячеистые, -- машинально поправил меня Шмелев и обвел
недоумевающим взглядом свою шестиметровую кухоньку:

-- Так ты думаешь, что-о?..

-- Кто его знает?! Давай, на всякий случай, ты на меня по этой части не
очень рассчитывай. Это ты у нас морская душа, а я этим тогда так, между
делом... -- Я потряс в воздухе кистью, показывая, что хочу что-то написать.

-- Ну-у... -- мужик искательно посмотрел на супругу. Вот так всегда.
Вначале влезут по уши, а потом к бабе: выручай. И Вера не оплошала:

-- Да, конечно, сети! Тралы всякие, Олег! -- Она торопливо достала с
полки телефонный справочник и карандаш. -- Но ты уж постарайся помочь...

-- О чем речь... -- Я отыскал среди вложенных в книжку листиков
сравнительно чистый. -- Дело вы начинаете отличное. Денег я вам для начала
одолжу.

"У вас дома полно микрофонов, -- написал я между тем, -- напросись меня
проводить. На улице поговорим". А вслух спросил:

-- Машина-то у тебя на ходу?

-- Какой там! Пришлось продать. За копейки. У меня ж в глазу какое-то
воспаление-осложнение началось.

-- Ему черепно-мозговую операцию делали, -- как-то испуганно вставила
Вера. -- Но вы не думайте, с головой у него все в порядке.

-- Да что вы, я знаю! У Жени голова -- дай бог каждому, -- соврал я из
вежливости.

Со мной-то все ясно, я меченый. Как в училище попал, так мне, видать,
из этой кутерьмы до гроба не выбраться. Но что, кроме умопомешательства,
может втянуть в оружейные махинации взрослых людей, доживших до седин вдали
от криминала, -- не знаю.

Поели мы со Шмелевыми, хоть и вкусен был незатейливый ужин, без
аппетита. Я, рискуя обидеть хозяйку, но предполагая, что вскоре придется
побегать, еле клевал. Пить отказался вообще. Вяло повспоминали общих
знакомых. В основном они сейчас либо приткнулись служить куда-то, либо --
самое удачливое меньшинство -- сами уже не мотались и не мерзли за
прилавками, а крутили большими деньгами, нанимая других. Торговля сейчас шла
вроде неплохо.

Разумеется, самое правильное для меня сейчас было бы вежливо
откланяться, пообещать, что позвоню, и исчезнуть надолго из поля зрения
Шмелевых. Пусть сами выплывают. Тем более что их ситуация -- не по моей
части. Но и не хотелось бросать их одних в очень уж гнилой обстановке,
которую, кстати, Евгений, было видно, несмотря ни на что, считал очень
удачной. Но уж если я в этих делах дилетант, то он -- тем более. И вообще не
очень-то это по-доброму: тянуть за собой в трясину друзей. А они меня как
раз таки тянули. И все же я мялся, не спешил откланяться. Зачем-то ведь
состоялась у меня с ними эта встреча и именно теперь? Тенденция, однако. Я
ведь уже говорил о своих чувствах? Так вот, по всем моим приметам, выходило,
что я был просто обязан им помочь.

Вообще-то это закон: за помощью к тебе обращаются именно тогда, когда
ты по самые уши занят своими проблемами. Но если ты откажешь, то по другому
закону, закону компенсации и симметрии, когда и тебе кто-то нужен будет
позарез (пусть и совсем не тот, кому ты отказал), он окажется слишком занят
своими заморочками. Вы скажете, и это суеверие? Не спорю. Но -- в окопах
атеистов нет. А уж так, как я сейчас сидел в окопе, я и врагу не пожелал бы.

Когда я засобирался уходить, скомкав и забрав в карман листочек с
предостережением о микрофонах, Евгений довольно натурально захотел меня
проводить. Вера, решив, что его без пригляда теперь оставлять нельзя, тоже