ворочаются, копошатся, принюхиваются друг к другу. Но потом их час придет.
Пожрут тех, что послабее, скучкуются в стаи "по интересам", найдут для себя
нужные облики и высунут из-под тины разные привлекательные фигурки - своих
марионеток, точнее, кукол на тростях. Будут этими тростями дергать, а куклы
- выполнять всякие телодвижения, кривляться-кувыркаться, говорить умные вещи
и петь сладкие песенки. На радость почтеннейшей публике, которая будет
убеждена, что уж на этот раз и ей дадут укусить чего-нибудь вкусного.
Публика, конечно, в массе своей - дура, но склонна верить в лучшее будущее,
которое ей какой-нибудь "Бог, Царь или Герой" принесет на блюдечке с голубой
каемочкой. То, что кумиры публики вместо заветного блюдечка чаще всего
приносили ей по большой совковой лопате дерьма, никак не могло научить
публику уму-разуму.
и те же грабли, наконец, получать очередную лопату дерьма вместо светлого
будущего, но Иванцов на это права не имел. Ему нельзя было проглядеть самое
начало этих губернских подковерных баталий, потому что, потеряв, как
говорится, кончик "путеводной нити", можно было пойти не той дорогой, не в
ту степь, а в конце концов угодить в яму с крестиком или тупик с решетчатым
окошком, на худой конец, просто оказаться отодвинутым на обочину жизни.
Иванцов не хотел на обочину, он не привык стоять в стороне от столбовой
дороги развития цивилизации. Ему хотелось двигаться по этой дороге вперед,
хотя бы к спокойной и обеспеченной старости. И желательно не пешочком, а на
служебной "Волге", пряча до поры до времени "Мерседес", приобретенный на
представительские нужды по линии туристско-экскурсионной фирмы "Русский
вепрь", принадлежавшей Ольге Михайловне.
загородном отеле класса VIP (площадью около 300 квадратных метров),
официально предназначенном для размещения участников всякого рода "русских
сафари" из числа воротил мирового капитала (они сюда редко заглядывали, тем
более летом, когда не сезон), и собрался проводить отпуск Виктор Семенович.
аллейкам, поискать грибов-ягод, увы, плохо в этом году Уродившихся, поудить
рыбку на чистом озерце в километре от "Вепря", куда никакая посторонняя
публика не забредает. В меру возможностей - успокоить нервы.
сюда, в "Русский вепрь", была хорошо известна всем первым лицам области. И
тем, кто искал путей в региональную элиту, - тоже. Сейчас, когда начнут
копошиться и подыскивать союзников самые разношерстные
политико-экономико-криминальные группировки, группы, группки и группочки,
надо ожидать потока новых идей, предложений сердечной дружбы и Материальных
выгод. 90 процентов из них будет представлять собой примитивнейшие и
бесперспективные глупости, подставки, наживки, провокации и ничего, кроме
лишних неприятностей, не принесут. Конечно, Иванцов с этими 90 процентами
никаких дел вести не будут, и они близко к "Вепрю" не подъедут. Оставшиеся
10 Процентов тоже подлежали серьезной фильтрации и проверке. Лишь единичным
экземплярам будет предоставлена возможность поговорить о серьезном и вечном,
поискать себе применения в областных делах, а своим деньгам - достойного
вложения.
там, на площади Ленина, в родном кабинете с "вертушками", сидит свой,
родной, хорошо знакомый человек, с которым много пережито и выпито, чьи
грехи и слабые места в характере известны достоверно и досконально. То есть
можно было совершенно точно и четко предсказать, чем он будет заниматься в
период отпуска облпрокурора. Такие замы у Иванцова были, но в этом году
бразды правления пришлось передать совсем не тому, кому хотелось.
позже, туда войдет уверенным и твердым шагом стройная и строгая крашеная
блондинка лет сорока, в темно-синем форменном жакете с серебристыми
трехзвездными погонами.
службе двигаются вверх исключительно благодаря известному принципу из
детского стишка про Сороку-воровку: "Этому дала, этому дала". Башковитыми и
хитрыми бабами Русь всегда славилась, а на прокурорской службе голова
все-таки наиболее важный орган.
облпрокурора и звания советника юстиции 1-го класса вовсе не на почве
чьих-то романтических увлечений, Виктор Семенович почти не сомневался.
Внешность у нее была привлекательная, но характер суровый. Кроме того, дело
свое она знала настоящим образом. В два счета вникла во все проблемы на
вверенном направлении, а заодно и на соседних. Тактично, в рамках
субординации, указала Иванцову на то, что не худо бы поправить. Виктор
Семенович догадывался, что если, допустим, завтра придет приказ о назначении
Алпатовой на его место, то она прекрасно со всем справится. Догадывался и
оттого сильно ее побаивался. Были у него и другие, более веские причины
опасаться этого нового лица в своем аппарате.
месте, было хорошо знакомо и предсказуемо. Все кадры руководящих лиц для
городов и районов готовились в областной прокуратуре. Некоторых, особо
старательных, тихих и покладистых, можно было поднять на московский этаж.
Впрочем, если не к чему было придраться, туда же спроваживали и "неудобных".
Тихони из области, продвинутые на верха, могли там пригодиться, а ершистые,
повышенные ради "удушения путем объятий", превращались там в малозаметные
фигуры и больше не представляли опасности. Конечно, и раньше присылали людей
со стороны. Их Иванцов делил на две основные группы: "растущих" и
"опалившихся". Первые заслуживали большего внимания, так как нарабатывали
руководящий стаж для грядущей работы в столице и, как правило, тоже могли
оказывать посильную помощь в разрешении разного рода коридорных вопросов в
здании на бывшей Пушкинской, ныне Большой Дмитровке. Вторые, где-то,
когда-то и на чем-то погоревшие, в громадном большинстве не стремились
нарваться на дальнейшие неприятности и ходили по струнке, на задних лапках.
Алпатова, однако, по данным московских информаторов Иванцова, не относилась
ни к тем, ни к другим. У нее все было безупречно, по прежнему месту работы
никаких взысканий не имелось, но вместе с тем не было никаких признаков, что
она планируется в кадровый резерв на московскую должность. А отсюда мораль:
либо ее прислали непосредственно для грядущей замены самого Иванцова, либо
для того, чтобы на чем-то его подловить и подставить. Само собой, что в
каждом из этих случаев Иванцов должен был работать по соответствующему
алгоритму, и упаси Господь ошибиться в выборе.
Иванцов повидал на своем веку целую кучу разных? типов чиновной братии и
многих мог распознать с первого взгляда. Одни, а таких было большинство,
внимательно следили за тем, как их оценивает начальство, и соответственно
строили свою линию поведения. Такие работники стремились повысить свой
"рейтинг" в глазах руководства; это составляло главную цель их служебной
деятельности. Их можно было называть "карьеристами", "подхалимами",
"служаками", "трудягами" или еще как-то, с той или иной отрицательной или
положительной окраской. Все зависело лишь от методики, которой пользовались
эти граждане, и задач, которые при этом перед собой ставили. Одни просто
стремились четко исполнять служебные обязанности, другие радовались любой
возможности угодить. Кому-то хотелось усесться в кресло повыше, другие
мечтали только о том, чтобы усидеть там, куда сумели добраться раньше,
третьи вообще думали только о том, как бы не выгнали или не отправили на
пенсию. Имелось немалое число лодырей и прохиндеев, которые главное видели в
одном: где бы ни работать, лишь бы не работать. Как и во всяком ведомстве,
попадались дураки и неудачники, у которых либо ума, либо везения ни на что
не хватало. Были те, для кого главный смысл, цель и содержание службы
состояли в повышении личного благосостояния или просто в прокормлении
семейства. Наконец, лишь немногие - Иванцов их именовал "идеалистами" -
занимались своим делом исключительно по совести, не отягощаясь никакими
иными устремлениями. Эти либо ломались, либо просто писали заявления об
уходе.
соглашалась, споров и разногласий, резких тонов в разговорах и эмоциональных
всплесков, характерных для баб, поднявшихся до начальственных высот, пока не
отмечалось. Но при этом очень дипломатично поправляла Иванцова, когда
считала это нужным и уместным. Причем в громадном большинстве случаев очень
толково и грамотно - крыть было нечем. Она никогда не лезла на рожон, не
имела привычки проламывать стены головой, но если появлялось какое-то
действительно мешающее ей препятствие, то обходила его в два счета, как
футболист команды мастеров защитника заводской команды. Впрочем, хотя пока
ему не пришлось убедиться в этом на деле, Иванцов предполагал, что "силовой
борьбы", если до того дойдет, Алпатова, тоже не испугается.
все люди имеют слабые места, в которые можно при нужде нанести удар или хотя
бы их пощекотать. Речь шла не только о подчиненных, но вообще обо всех, с
кем ему приходилось иметь дело - врагах, друзьях, товарищах и начальниках.
Обычно он эти места легко определял и у мужчин, и у женщин. Кого-то можно
было поймать на любви к деньгам, кого-то припугнуть оглаской аморалки,
кто-то становился податливым после хорошего застолья и дружеского обращения
на "ты" со стороны прокурора.
справлялся о ней по другим каналам. Искал, искал, за что бы уцепиться, - не
нашел. Восемнадцать поощрений, орден "Знак Почета" (еще советский).
Переехала сюда ко второму мужу, до этого была городским прокурором в крупном
закрытом городе. С первым мужем прожила двадцать лет, похоронила.
Единственный сын - курсант военного училища. Второй муж - на десять лет
моложе! - тренер по карате в спортшколе "Динамо". Сын к отчиму негативных
чувств не испытывает, сама Алпатова мужа не ревнует. Внешность у нее,
конечно, не юная, но выглядит помоложе многих сверстниц, здоровье вполне
приличное, бегает по утрам, играет в бадминтон, плавает, отлично стреляет,
Шилова Юлия
Круз Андрей
Флинт Эрик
Афанасьев Роман
Володихин Дмитрий
Василенко Иван