Анхела вернулась, я увидел в её глазах слёзы.
девушкой. Я мечтала о счастливой и дружной семье, о любящем, заботливом муже, о
детях... Сейчас я чувствую, как эти мечты возвращаются.
мечты сбудутся. Обещаю тебе.
которое составил и откомпилировал сразу после разговора с профессором Альбой.
Руки у меня были заняты, поэтому пальцами я не щёлкал...
на пару часов, но проспал добрых шесть, что не входило в мои планы. Зато
проснувшись я почувствовал себя бодрым и отдохнувшим, а состояние глубокой
подавленности сменилось вполне терпимой угнетённостью. Кошмар последних дней
постепенно отступал под натиском присущего мне оптимизма и жизнелюбия. Хотя
по-прежнему я видел будущее отнюдь не в розовых тонах - но уже и не в чёрных.
показывали, что в Авалоне перевалило за полдень. Я встал, кое-как привёл себя в
порядок, сменил помятую одежду на новую, затем прошёл в свой кабинет и первым
делом связался с Морисом - у него было специально настроенное на меня
зеркальце, которым мог воспользоваться и неодарённый.
зеркале. - Как у тебя дела?
Солнечном Граде, и он убрался восвояси... Гм... Выразил соболезнование по
поводу кончины моего мира.
миллиардах людей, мужчин и женщин, взрослых и детей; у каждого были свои мечты,
надежды, планы на будущее... И всё это в одночасье рухнуло, превратилось в
ничто, развеялось по ветру радиоактивным пеплом. Теперь спокойствие самого
вшивого из ваших Властелинов стоит по меньшей мере трёх тысяч жизней простых
смертных... будьте вы прокляты!.. - Морис умолк и потёр лоб. - Кажется, я
повторяюсь.
забыть о том, что произошло.
о смерти Ладислава?
меня.
Земле Юрия Великого какое-то чудовищное преступление и решил замести следы,
развязав мировую войну. А сам погиб по неосторожности.
неписаное правило, согласно которому мёртвых не судят. Даже если кому-то ещё
взбредёт в голову нечто подобное, дальше догадок он не пойдёт и не станет
доискиваться правды ради самой правды - благо в последнее время никто из
Властелинов не пропадал без вести. Так что любое расследование в этом
направлении будет воспринято в Даж-Доме как смертельное оскорбление.
удержался от замечания Морис.
нам на руку.
обращусь за помощью к Диане.
Знаешь, это очень опасно...
часть карт. Уверяю тебя, она ничего не заподозрит. Всё будет выглядеть
совершенно невинно.
этом мы попрощались.
достал оттуда запечатанный конверт. Без имени, без адреса, без какой-либо
другой надписи, вроде: "Вскрыть в случае моей смерти или исчезновения". Его и
так вскроют, с надписью и без неё, если со мной что-нибудь случится. Вот только
кто вскроет?..
бумагу пламя, я с тоской думал о том, что по-настоящему никому не доверяю -
даже отцу, даже маме...
пепельницу в туалет, высыпал её содержимое в унитаз и спустил воду.
конечном итоге смертны, притом внезапно смертны, что лишний раз подтвердил
случай с Ладиславом. Я вовсе не идеалист; подобно большинству людей, я прежде
всего думаю о себе, а уже потом - обо всех остальных. Я уничтожил письмо,
написанное лишь неделю назад, из чисто эгоистических соображений. Если мне
суждено в скором времени принять смерть, то я хотел умереть спокойно, не
мучаясь в последние мгновения жизни мыслью о том, что, возможно, вслед за мной
(и по моей вине!) в могилу отправятся сотни миллиардов мыслящих существ. Мой
умеренный эгоизм был далёк от концепции "после меня - хоть потоп".
лишних разговоров переправила меня в Авалон, отложив на потом все расспросы о
моих дальнейших планах в свете последних событий - гибели Ладислава и
примирения с Володарем. Хоть это хорошо. В данный момент я не был расположен к
откровенности, а скрытничать и уклоняться от прямых ответов мне тоже не
улыбалось. Мама остро чувствовала малейшую фальшь, и моя неискренность её бы
очень огорчила...
поймал, когда я, после маминого прицельного броска, перелетел через
бесконечность. Не скажу, что мне нравилось выступать в роли волейбольного мяча,
но выбирать не приходилось. Как и любой другой обыкновенный причащённый, я не
мог своим ходом попасть из Экватора в Срединные миры - а только с помощью
адепта Источника. Метод "бросить-и-поймать" наиболее часто использовался
адептами для транспортировки всякой-всячины - от неодушевлённых предметов,
вроде книг или оружия, до отдельных людей и даже целых делегаций. Этот способ
выгодно отличался от прочих быстротой и удобством; к тому же, несмотря на
кажущуюся рискованность, он был вполне надёжен, и за тридцать лет, прошедшие с
момента его открытия, не было зарегистрировано ни одного сколько-нибудь
серьёзного происшествия. Тем не менее, когда речь идёт о людях, нелишне
подстраховаться и даже перестраховаться. Поэтому в таких случаях адепты
предпочитают иметь дело со своими обычными напарниками. У моей мамы это Колин,
у отца - Бренда. Естественно.
крепко пожать её, затем похлопал меня по плечу.
был. Теперь решил наверстать упущенное?
поболтаю с ней немного и сразу же вернусь. У меня в Экваторе дела.
добавил он, подражая манере Моргана Фергюсона. - За Дианой, видишь ли,
соскучился, а за дядюшкой Колином и тётушкой Брендой - нет.
после свадьбы останусь погостить. - И подумал: "Если получится".
полноправным членом их семьи, фактически третьим сыном. Что и неудивительно -
ведь моя мать приходилась родной сестрой Колину, а мой отец и Бренда были
близнецами. Бриан и Мел, дети Колина и Бренды, заменяли мне родных братьев (так
как настоящих у меня не было и, судя по всему, их появление вряд ли
предвиделось). Особенно я был дружен с Брианом. Мы родились с интервалом в
несколько месяцев, но сейчас, из-за разного течения времени в наших родных
мирах, он был младше меня года на четыре, а то и на все пять. Маменькин сыночек
Бриан до сих пор цеплялся за юбку Бренды (вернее, за её мини-юбку); в наших
Посняков Андрей
Ильин Андрей
Сертаков Виталий
Глуховский Дмитрий
Посняков Андрей
Роллинс Джеймс