Чтение 50–й страницы книги ~Смерть или слава~

- Мало ли, - поспешил встрять я. - Вдруг он решил вездеход тоже
сменить?

Это я так ляпнул, наобум, потому что знал: Курт ни за что не
сменит старенький дедовский вездеход даже на вот такой "Урал". Как не
сменил бы я свой "Саргасс" на модерновый блин шусгаровской серии.

- А ты чего расселся? - рявкнул я на Чистякова. - Давай, гони к
Новосаратову!

Яна вернулась назад, а Юлька уселась к терминалу, и лицо у нее
было каменное.

"Черт! - подумал я. - А ведь она Риггельда любит! Не просто -
ля-ля, три рубля. Действительно любит!"

И понял, что завидую.

Вскоре мы покинули долину Ворчливых Ключей.

Чистяков внял моему "Гони!" буквально: выжимал из "Урала" все, что
можно было выжать. А выжать можно было изрядно, благо машина мощная. Я
чуть ли не ощущал тугое сопротивление воздуха на такой скорости -
вездеход скользил над степью, оставляя за багажником потревоженный
ковыль. Позади нас даже вихри какие-то некоторое время продолжали
бродить.

Наверное, степная живность пряталась и сетовала на подобных
пришельцев. Промчались, траву взъерошили... Мы на чужих сетовали -
когда они баламутили волжский воздух. А зверушки всякие - на нас.

Но ведь мы никого не собираемся выковыривать из родных нор и
силком забирать к себе на вездеход. Мы просто промелькнем мимо вашего
дома, и навсегда исчезнем. А если и не навсегда - то лишь затем, чтобы
когда-нибудь снова промелькнуть и исчезнуть, не более.

Почему чужие не могли поступить так же? Промелькнуть - и
исчезнуть? Как мы.

Да, наверное, потому, что мы тоже поступили бы иначе, если бы из
норы какого-нибудь местного суслика вдруг высунулась антенна
незнакомого нам механизма. Какой-нибудь древней тайны, которую любой
мечтает разгадать. Но с которой далеко не каждому дано столкнуться...

Я вдруг отчетливо представил себе этого самого суслика, осторожно
нюхающего пульт с единственной красной кнопкой. Может ведь суслик
ненароком ткнуть носом прямо в красную кнопку? Наверное, может.

Но только пульты обыкновенно не попадаются сусликам, дядя Рома.
Они попадаются людям. Таким как ты. Чтоб не оставалось никаких
сомнений - будет эта треклятая кнопка в итоге нажата или не будет.

Я потряс головой, чтоб прогнать видение, и бедняга-суслик медленно
растворился, так и не успев неосторожно ткнуться носом в опасный
кругляш цвета спелой клубники.

К Новосаратову мы подъехали уже под вечер. Солнце валилось в
степь, как уставший висеть на ветке апельсин.

- Вон туда, - подсказала Янка Чистякову. - На ту улочку. Как раз к
стоянке выедем.

На экран терминала была выведена схема - юго-западная окраина
Новосаратова. Чистяков иногда отрывал взгляд от степи за лобовым и
косился на эту схему.

- Ян, - спросил он, когда до первых домов осталось около
километра, - а как ты установила, где находится вездеход Риггельда?

- Считала оперативную сводку директората, - неохотно пояснила
Янка. - Там есть закрытый отдел... В общем, я знаю их текущий пароль.

Чистяков недоверчиво покачал головой.

- Да как можно отследить вездеход? С орбиты - да, можно, но
спутников-то уже сутки как нету!

- Это не спутниковая система, - устало сказала Янка. - В каждую
машину, которую регистрируют на Волге, ставится датчик. Думаю, теперь
это уже можно сказать и остаться при этом в живых.

- Нифига себе! - рассердился Чистяков. - А по какому праву? Это же
незаконно!

Я фыркнул. Незаконно! Можно подумать, что для нашего директората
законы писаны! Они хозяева Волги, и далекая Земля ничего бы не сумела
изменить у нас, даже если бы захотела. К тому же, я точно знаю, что
Земле наши мелкие дрязги до лампочки. Разве могут большую помойку
интересовать дрязги маленькой и далекой?

Чистяков некоторое время переваривал янкины слова, потом, уже
ровнее поинтересовался:

- А на космические корабли тоже ставится датчик?

- На кораблях он есть по определению. Автомаяк, который постоянно
отсылает сигналы службе наблюдения и спасателям из ка-эс. Директорат
его тоже принимает.

"Чистая правда, - подумал я. - Есть такой маячок..."

- А пароль ты откуда знаешь? - не отставал Чистяков.

Янка вздохнула.

- Да так... проболтался один хрыч из отдела "веди". По хмельному
делу.

Смагин подозрительно на Янку покосился, но смолчал. Правильно,
Янку только тронь - схлопочешь по первое число. Серьезная девушка.

"Урал" перестал колыхать подушкой степные травы и выбрался на
кольцевую. Поворот, еще поворот, развязка, и мы на нужной улице.

Как в сущности люди консервативны! "Урал" на гравиподушке смело
мог бы сигать над всеми этими объемными развязками. Так нет же,
Чистяков привычно держит вездеход над трассой, как древнего колесного
монстра, и даже какие-то правила движения пытается соблюдать.
Интересно, это показатель цивилизованности, или наоборот дикости?

Что-то слишком меня задело отношение чужих к людям, как к
неотесанным дикарям...

- Здесь! - Янка указала на площадку, почти до отказа забитую
вездеходами, большею частью колесными. Площадка была совершенно
безлюдной.

Чистяков прибавил мощи на подушку и поднял "Урал" повыше. Нет,
все-таки замечательный вездеход! Держит четырехметровую высоту, и не
скажешь, что привод захлебывается.

С минуту Костя медленно плыл над крышами старых колесных машин. А
потом мы увидели риггельдовский "Даймлер".

Дверца его была раскрыта, а борт почернел от какого-то
инопланетного оружия. На дасфальте валялся ручной бласт с переделанной
Васькой Шумовым рукоятью и личная карточка.

Я выпрыгнул на крышу серого "Енисея"; Юлька отчаянная - прямо на
дасфальт. К открытой дверце "Даймлера" мне было ближе. И я сунулся в
кабину.

Интересно, чего я ожидал? Даже не знаю. Но и ничего особенного я
не увидел.

- Ну, - сказал я с несколько фальшивой бодростью, - крови нет...

Юлька не ответила. Только побледнела слегка. Но глаза ее остались
сухими.

- Ребята, - сообщила вдруг Янка, снова очень спокойно. - Кажется к
нам гости.

И указала куда-то в зенит. Я поглядел - прямо на нас из
густо-голубого к вечеру неба падала темная точка, быстро увеличиваясь
в размерах.

И мне неожиданно стало очень спокойно. Едва мы въехали в пустой
Новосаратов я подспудно ожидал быстрой атаки из укрытия. Вот так же и
Риггельд, наверное, пытался убраться из города побыстрее, и не успел.

Если бы не Юлька - ни за что бы я в Новосаратов не сунулся.

Смагин угрюмо потянул бласт из-за пояса и полез из вездехода. Я -
следом.

Если уж суждено нам все-таки столкнуться с зелененькими лицом к
лицу, я предпочту разнести башку одному-двум. А получится - так и
нескольким. Неужели я трусливее того же Архара? Надоело, черт возьми,
прятаться, как крысе, и удирать, как кролику.

То, что валилось на нас из поднебесья, наверное вознамерилось
расшибиться вдребезги. Оно и не думало замедлять падение - падение, не
полет. Секунды растянулись, став удивительно долгими. Я еще успел
подумать, что надо бы убраться в сторону (и это не будет бегством), а
то сейчас эта штуковина грянется о дасфальт и ка-ак бабахнет!

Смагин оказался сообразительнее меня. Он сграбастал Яну, а заодно
свободной рукой - и Юльку, и все они рухнули куда-то за вездеход,
отгораживаясь от неминуемого взрыва. Чистяков охнул и тоже присел. И
только я как последний дурак остался на ногах.

"Это" свалилось прямо на непривычно пустую дорогу. Без всякого
взрыва. Просто мгновенно и беззвучно замедлилось в метре от дасфальта
и неподвижно повисло. Как вездеход на включенной подушке. Было оно
темно-серым, почти черным, формой напоминало помесь капли с чечевичным
семечком. Размерами - в половину моего "Саргасса". В общем, всю дорогу
заняло, обе полосы.

И все при мертвейшей тишине - можете себе представить? Каким-то
это все представлялось жутковатым - пустой город, нечто свалившееся
чуть ли не из космоса, и тишина. Гробовая.

А потом это темное-серое нечто прорастило с более тупого конца
небольшой овальный люк, причем материал, из которого была сработана
обшивка, просто потек и превратился в несколько ступеней. Как нагретый
воск, послушный чьей-то загадочной воле. А над люком появилась надпись
- на русском. Три слова.

"Добро пожаловать, капитан."

И я сразу вспомнил, где видел этот странный угловатый шрифт. На
той самой шкатулке, которую откопали мои ребятишки на острове и в
которой нашелся проклятущий пульт. Только тогда на шкатулке возникла
другая надпись. "Смерть или слава." А тут - "Добро пожаловать,
капитан." К чему пожаловать? К славе? Или к смерти?