Где-то же оно должно быть.
притягивал Бориса Ивановича как-то особенно...
я понимаю теперь, нам с Глебом предстоит веселое путешествие по Союзу.
Кирилл Асгатович, скажите: так ли уж категорически не принимают в Палладии
беженцев оттуда - или могут быть сделаны исключения?
заслуги перед короной. Да вы и сами могли догадаться, Альберт Юрьевич.
фам оттуда, умную, молодую, лучше, если красивую - которой до смерти
надоело прозябать на маленьком гармоничном острове... Найдем?
не пройдет - поэтому охотятся на двух мужчин. Если же...
треугольника - дельты Эридана. И чуть выше: туда, где русло его, единое,
без рукавов - лежало между меловой стеной плато Ратмирцева и подножием
исполинского дышащего вулкана, Трубинской сопки. Почему-то именно это
место притягивало, приковывало взгляд, а потом - ледяная игла вошла между
глаз, проникла в мозг... Глеб поспешно отвернулся от карты. Колотилось
сердце.
пираты забросили со своих катеров кошки и по узловатым тросам моментально
вскарабкались на палубу. Стрельба началась, когда судно было уже
практически захвачено: капитан и несколько офицеров попытались
отстреливаться, но были перебиты и выброшены за борт. Пассажиров и
оставшуюся команду выгнали на шканцы, заставили раздеться до белья - а
потом бандиты, светя фонарями, принялись сдирать с дрожащих от холода и
унижения женщин золото и камни. Спокойно, Олив, девочка, шепотом сказал
Батти, держись, главное - держись. Сам он выглядел тоже не лучшим образом.
как ореховую скорлупу, пустые саквояжи и чемоданы. Ценности увязывали в
парусину, прочее - бросали за борт. Бандитов было десятка три, но они так
деловито сновали повсюду, что казалось - их тут не одна сотня. Так прошло
около часа.
Так могли кричать лишь сгорающие заживо.
ничего.
И того, что случилось потом, она просто не запомнила... Баттерфильд
рассказывал ей и другие люди, но все говорили разное, а ей - ей не
хотелось слушать.
быть, не так интересно. Нет, ее просто били, загнав в круг, подпаливали
факелами... Этого она не помнила ничего, но ногти у нее были обломаны до
мяса, пальцы ободраны: она не упускала случая пустить в ход свое оружие,
хотя на два десятка тычков и затрещин могла ответить одной царапиной.
Просто голыми руками ее могли бы убить сорок раз - но не убили. И не
изнасиловали - хотя к тому, похоже, дело шло. Главарь вдруг скомандовал:
"Стоп! Уходим". И они ушли. Пассажиров заперли в салоне, а ее, оглушив на
прощанье, бросили на палубе. И исчезли.
утренних сумерек. Странный восторг переполнял душу...
бандиты недодушили нескольких иммигрантов. Трое женщин и мужчина остались
невредимы, еще две женщины повредились рассудком - возможно, навсегда.
бесформенную толстую черную морду.
теперь неизбежен. Но возможно, что на берег не сойдет никто.
иммигрантов. Грабеж был инсценирован.
удивление быстро. Правда, у баталера нашлось несколько дюжин драных
матросских роб: их разыграли по жребию среди дам. Из легких парусов шили
балахоны. Батти выручила казарменная выучка: свои полотняные брюки он
сунул на ночь под матрац. Другого рода выучка оказалась вообще неоценимой:
свои и Олив документы и деньги он хранил завернутыми в газету в корзине
для бумаг. Там он их и нашел наутро...
цвета на нем преобладали экзотические. Куда больше, чем лицо, беспокоили
ее ожоги на руках, ягодицах, спине. Судовой врач, Иван Африканович, каждое
утро перевязывал ее, мазал остро пахнущей мазью, ворчал. В последний день
он сунул ей баночку, сказал: эта вот мазь, воздух, морские купания -
так-то, голубушка моя. Мазь была зеленая и пахла травой.
ловила себя на том, что озирается в поисках источника этого звука...
Волонтир. Нашел, договорился со шкипером, заплатил; к назначенному часу
доставил на пристань Светлану с крошечным ее багажом, уместил в каютке,
больше похожей на внутренность сундука, потом - поцеловал руку и ушел
быстро и не оглядываясь. Светлана смотрела, как он идет: кругленький и
упругий. День был пасмурный, после ночного дождя еще не все просохли лужи.
вдруг беспокойно, все время возникали новые лица, два-три вооруженных
офицера постоянно дежурили в холле...
удивительно чистым и уютным судном. Он чем-то напоминал стариковскую
квартиру: все вещи нашли, наконец, свои места, прижились, притерлись,
теснота не стесняет... Тяжело груженый, он еле покачивался на короткой
злой волне Залива - и лишь запах каменноугольной смолы, проникающий
повсюду, донимал, нагонял дурные сны, оставляющие после себя жажду и
головную боль. Нынче еще ничего, говорил старичок-шкипер по имени Тимоти
Кинг, это у нас бушеровский уголек, он добрым считается - а вот когда от
Лайтса - то все. Бывает, и с ума сходят от испарений, а бывает, загорается
уголь сам по себе, и ничем его уже не потушить, и даже под водой потом
долго горит, долго... Шкипер, два его диковатого вида помощника, похожие,
как братья, кок и девять матросов - такая была команда. Много времени
Светлана проводила в каюте шкипера: он любил поговорить, она умела
слушать. Мир поворачивался к ней еще одной гранью... За эту неделю они
почти подружились, и капитан Кинг сделал жест: отклонился от курса и
высадил Светлану на побережье Острова, у рыбачьей деревни с веселеньким
названием Хеллдор. Он даже поцеловал ее на прощанье в щечку, и она, не
удержавшись, чмокнула шкипера в жесткую, пропахшую табаком бороду. Внучка
у меня чуть тебя помладше, сказал шкипер, шмыгнув, Эми зовут, Эмеральда,
значит...
Виндмиллс, крошечный городок в отрогах гор Пестиленшл - а где-то там, в
окрестностях Виндмиллса, и находилось имение Милкстримлит, новое место
жительства, а если по-простому, без экивоков - место ссылки капитана
Кэмпбелла, рыцаря - но уже не лорда Стэблфорда... В новенькой, пахнущей
клеем и кожей ременной коляске Светлану вдруг укачало, и большую часть сил
и внимания она тратила на борьбу со сном - впрочем, какой-то долькой
сознания поддерживая беседу. Но после того, как на дорогу из-за деревьев
выехали двое верховых и ее рука сама дернулась к хитрой сумке Сола
(уговорил, уговорил взять!) - сон улетел весь, и она уже не клевала носом,
а наоборот - заставляла себя не слишком энергично озираться по сторонам;
новая энергия, энергия ожидания, выплескивалась через край. Верховые
оказались, конечно же, просто лесными объездчиками. О бандитах здесь не
слыхивали, да и в события в Порт-Элизабете и на Материке не то чтобы не
верили - не могли примерить их на себя. Были, говорят, тут ночные людишки,
говорил рассудительно солеторговец Питер, а фамилию его Светлана забыла
сразу, как услышала, - были, да на юг подались, что им тут взять и с кого?
На юге, говорят, раздольнее... Страшно было? - спросил он, помолчав. Я
имею в виду, когда... Страшно? - переспросила Светлана и задумалась.
Страшно... А что, пожалуй, что и страшно.
поверхности земли плыл чернильный туман. Желтые фонари на невысоких
столбах освещали только сами себя. Редкие пятна окон разбросаны были
беспорядочно. Маленький отель у дороги пустовал много дней. Маленький
скрипучий отель...
рано утром бросилась узнавать, где он находится, этот самый Милкстримлит,
и как до него добраться. Оказалось - в семи милях...
три. Глеб не знал, что поняли из всего происшедшего крепостцовские казаки
- но стали они с ним очень почтительны и уважительны. Гордый Коротченя
смотрел с суеверным страхом.
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Никитин Юрий
Афанасьев Роман
Херберт Фрэнк
Беляев Александр