Чтение 50–й страницы книги ~Замок пятнистой розы~

сразу, просто затопчут конем в тяжелых доспехах или сверху изрубят
мечом в капусту. Стащить всадника с коня вряд ли удастся, но
попробовать всегда можно...

Вчера, когда он пришел регистрироваться на состязания эллов, ему
предоставили возможность выбрать себе боевого коня из конюшен при
Храме Димоэта и боевые доспехи. Что он тщательно и сделал, несколько
сомневаясь, что сможет на Арене достигнуть полного взаимопонимания с
конем, от которого будет многое зависеть во время боя. Но он был
готов сражаться до последнего.

За промежуточные победы в последний день состязаний победитель
не получал ничего. За общую победу - совершенно невозможную,
непредставимую сумму в четыре тысячи золотых рехуалов. Отказаться от
такой возможности Мейчон не мог, не в его правилах. К тому же,
победитель Состязаний имеет право говорить сегодня с самим Димоэтом.

Для этого можно было воскреснуть. Потому что любая, самая плохая
новость, лучше полной неизвестности.

А Мейчон ничего не знал о судьбе Трэггану.

x x x

На утро после того злополучного дня и последовавшей за ним ночи,
провалявшись несколько часов в полудреме, Мейчон попросил Сейс
сходить в дом Трэггану за его сумкой.

Чтобы не вызывать подозрений у обитателей дворца, среди которых
наверняка был шпион, он написал, вспомнив Дойграйна, завещание на имя
Сейс, согласно которому она наследует все его вещи и сочинил для нее
вполне правдоподобную басню о их знакомстве и о ее присутствии при
его гибели, что, частично, было истиной. После некоторого
размышления, он попросил ее также отправиться на Торговую площадь,
разыскать Дойграйна Ер-Оро и привести его к нему.

Она отсутствовала долго и вернулась в сопровождении тушеноса,
который нес довольно тяжелые доспехи, завернутый в тряпку старый
костюм Мейчона с золотыми рехуалами в карманах и сумку.

Первым делом Мейчон обработал рану и, почувствовав облегчение,
смог говорить.

Дойграйн не думая согласился на предложение Мейчона по
возвращению долга; он достаточно выиграл, сделав ставки на Ристалище
Чести и, значительно больше - на Арене Димоэта. Он стал богат, но,
растерявшись от этого богатства, не истратил ни единого рехуана и
по-прежнему работал тушеносом. Его разбудили после ночной работы,
когда его разыскивала Сейс по просьбе Мейчона, но он не в претензии.
Честно говоря, он уже и не мечтал о возвращении пятнадцати золотых,
не то, что с процентами. Но мысль пожертвовать тогда, в "Возвращенной
сказке" частью найденного сокровища, чтобы уберечь хоть что-то,
принесла ему поистине сказочное богатство. Если быть до конца
откровенным, он просто не знал что с ним делать. Дойграйн с радостью
согласился помогать Мейчону в чем угодно...

В мгновение его благодарственных излияний в доме Сейс появилось
новое действующее лицо - старик в одежде слуги элла
Итсевд-ди-Реухала.

Мейчон откинулся на подушку и задумался.

Вряд ли это был шпион - узнай доносчик, что Мейчон жив, он не
стал бы этого раскрывать, а помчался бы с новостью к хозяину, чтобы
тот спланировал новое покушение.

Мейчон решил рискнуть.

Это оказался Гирну, обеспокоенный судьбой хозяина. Он проследил
за Сейс и тушеносом, понял, что Мейчон жив, и решил поговорить со
старым другом Трэггану.

Мейчон долго выспрашивал старого слугу, силясь понять насколько
искренни его намерения - свой человек во дворце Трэггану был ему
просто необходим. К тому же, Мейчон - воин, он практически не знает
Города Городов. А Гирну в курсе куда обращаться почти во всех случаях
жизни и имел знакомства среди писарей Храма Правосудия и в главном
элиранате.

Мейчон решил рискнуть. Договорившись, что Дойграйн будет
приходить во дворец за новостями, Гирну отправился домой.

Однако к вечеру следующего дня Гирну вынужден был насовсем
перебраться в дом Сейс.

С утра Гирну отправился в главный элиранат, чтобы встретиться со
своим хозяином и обговорить по просьбе Мейчона совместный план
действий. Но личного секретаря элла Итсевд-ди-Реухала к хозяину не
пустили. Ему очень вежливо было сказано, что обвинение еще не
предъявлено и в Храм Правосудия Трэггану еще не представлен.

Когда Гирну заявил, что наймет самого лучшего в Реухале
защитника, ему ответили, что и его не пустят, пока Трэггану не
представлен в Храм Правосудия, а представят его, когда элиранату
будет угодно. Гирну знал, что могут и не представить. Он неоднократно
слышал рассказы об узниках реухалской тюрьмы, сидевших без
предъявления обвинения и суда по несколько сроков Димоэта и давно
забывших собственное имя и за что их вообще арестовали.

Гирну спросил: а когда будет предъявлено обвинение? Ему
ответили, что этим вопросом вообще могут интересоваться исключительно
близкие родственники, то есть отец или жена, а также король, как
реухалский, так и итсевдский.

Гирну отправился домой и просил эллину Млейн принять. Когда он
вошел к ней, она стояла, высокомерно задрав подбородок чуть ли не к
потолку, и на вопрос о судьбе мужа заявила слуге, что это не его
дело, а ее муж, убийца, заслуживает смертной казни. Рядом сидел в
кресле ее отец, контролирующий и одобряющий каждое слово дочери.
Гирну по его лицу видел, что он уже примеривает на себя роль опекуна
внука - наследника Итсевд-ди-Реухала и Реухал-ди-Кремана - тем
самым значительно поправив свои финансовые дела.

Гирну спокойно сообщил, что в таком случае отправиться на прием
к королю Итсевда. Элл Канеррану сорвался на крик и заявил, что задета
честь его семьи, что он сам во всем разберется и он не допустит,
чтобы какой-то слуга совал нос в не в свое дело.

А за ужином Гирну почувствовал странный запах от похлебки,
похожий на тот запах, что исходил от вечернего пива, после принятия
которого всю ночь и последующий день Гирну не мог связно мыслить и
встать с постели. Он сказал остальным слугам, что ему необходимо
поработать над документами хозяина, чтобы привести их в полный
порядок и отправился в нижний кабинет, попросив принести ужин туда.
Ему принесли другую тарелку, от которой исходил такой же странный,
едва уловимый запах. Гирну отправился на задний двор к собакам и
скормил ужин одной из них. Через полчаса она издохла.

Тогда старый слуга собрал вещи и отправился к Мейчону, полагая,
что его жизнь еще пригодится хозяину. В то, что Трэггану убил монаха,
Гирну не верил с самого начала, а после рассказа Мейчона окончательно
убедился в этом.

Через знакомого писаря элираната, удалившегося по старости на
покой, Гирну пытался выяснить что-нибудь о Трэггану. Но место его
заключения содержалось в строжайшей тайне. Выяснить не удалось ничего
вообще.

Мейчон хотел самолично заявиться к элирану шестой грани
Дилеоару, якобы для дачи показаний, как и обещал, но решил
воздержаться от подобного рискованного шага - его тоже могли
арестовать по любому надуманному предлогу. По совету опытного Гирну
он на всякий случай написал прошение в элиранат, где вкратце описал
ночное нападение якобы с целью ограбления и просил расследовать его.

Гирну отнес прошение, и с помощью своего знакомца устроил так,
что оно было приобщено к остальным делам и тут же забыто - мало ли
таких происшествий происходит в ночные часы, все не расследуешь.
Врагам незачем знать, что Мейчон жив, но и нарываться на неприятности
по поводу неявки в элиранат в назначенное время тоже незачем.

Полная неизвестность изводила Мейчона - Трэггану вполне уже
могло не быть в живых. Его могли тихо придушить. Он мог сам не
выдержать того, что от него отказалась любимая женщина и покончить с
собой. И Мейчон никак не мог забыть странного запаха меча малкирца,
нанесшего Трэггану незначительную рану. Если это был яд Каурры, то
Трэггану умрет в тюрьме, и все, что остается Мейчону - отомстить. Но
надо выяснить кому. Значительный свет на это дело, по мнению Мейчона,
должен был пролить суд над Трэггану, но суда вообще могло не быть.
Млейн и ее отец не были заинтересованы в суде и казни Трэггану -
осужден, значит виновен и на благородное имя ложится пятно. Их больше
устраивала полная неопределенность: нет суда - нет вины, а сгинул
муж в тюрьме, так ничего не доказано.

Пользуясь старой дружбой, Гирну отвел Мейчона к магам октаэдра
порядка. Там, за плату разумеется, ему выставили склянки со всеми
известными в мире ядами. Он тщательно понюхал, как пахнет яд каурры
- меч малкирца, определенно, имел другой запах. Но у Мейчона
нехорошо покалывало в душе и он опробовал на запах все склянки.

К ужасу своему он понял, что, может быть, был прав - яд Смеллы
очень напоминал тот запах. Правда, ручаться Мейчон не мог. Яд Смеллы
тоже действовал не сразу, как и яд каурры, и тоже не имел
противоядия. Но если отравить ядом Смеллы, человек проживет еще долго
- не менее трижды по восемь дней, но может и целый год. Смерть будет
мгновенной и внезапной.

И все же Мейчон не был уверен. Он пытался успокоить себя, что
почувствовал запах какого-нибудь бальзама или мази - и не от меча а
от самого малкирца. Да и был ли запах? Мейчон уже не знал.