уткнулся в дневник.
что бывают в январе? Северо-восточный ветер пригнал к нам такую
сибирскую зиму, что паровое отопление еле справляется с холодом. В
парке все бело, и в лаборатории стало светлее.
состоялось. И крестным папашей был Гарри Хилобок.
студенты Харьковского университета. Позавчера я зашел в общежитие
молодых специалистов, куда их поселили, и позаимствовал "для
психологических опытов" студбилет и направление на практику. Студенты
смотрели на меня с робким почтением, в глазах их светилась готовность
отдать для науки не только студбилеты, но и ботинки. Паспорт я одолжил
у Паши Пукина.
документов: вертели перед объективами, шелестели листками... Когда
паспорт, студенческий билет и бланк направления возникли в баке, я
надел "шапку Мономаха" и методом "то - не то" откорректировал все
записи, как требовалось.
года, он русский, военнообязанный, студент пятого курса физфака ХГУ,
живет. в Харькове, Холодная гора, 17... Очень приятно познакомиться!
Кравцом разговаривали вполголоса и чувствовали себя
фальшивомонетчиками, которых вот-вот накроют. Сказалось стойкое
уважение интеллигентов к законности.
оформляться, а я - просить, чтобы студента направили ко мне в
лабораторию, - нам тоже было не по себе. Я, помимо прочего, опасался,
что Гарри пошлет его в другую лабораторию. Но обошлось. Студентов в
этом году навалило больше, чем снегу. Когда Хилобок услышал, что я
обеспечу студенту Кравцу материал для дипломной работы, он попытался
всучить мне еще двух.
понимание моих родственных чувств и снисхождение к ним. - И жить он
будет у вас?
отношения с Леной для него не тайна. - Понимаю вас, Валентин
Васильевич, ах, как я вас понимаю!
спросил я, чтоб изменить тему разговора.
так... а почему вы заинтересовались, Валентин Васильевич? Вы же
дискретник, аналоговая электроника не по вашей части.
Харитонович, - чистосердечно признался я.
диссертацию к защите: дела все отвлекают, текучка, некогда творчески
подзаняться, вы сами быстрее меня защитите, Валентин Васильевич, и
кандидатскую и докторскую, хе-хе...
сомнительная двойственность в нашей работе: в лаборатории мы боги, а
когда приходится вступать в контакт с окружающей нас средой, начинаем
политиковать, жулить, осторожничать. Что это - специфика исследований?
Или специфика действительности? Или, может быть, специфика наших
характеров?
паспорта, прописки, анкеты, пропуска, справки, - сказал я. - Без
бумажки ты букашка, а с бумажкой человек.
надежностью"?
человеке в человека, синтез кроликов с исправлениями и без, синтез
электронных схем и синтез человека с исправлениями. Дает ли хоть один
из них абсолютную гарантию пользы?
и пламенных борцов?
эта основана - извини, конечно, - на очень телячьих представлениях о
так называемых "хороших людях". Не существует абстрактно "хороших" и
абстрактно "плохих" - каждый человек для кого-то хорош и для кого-то
плох. Объективных критериев здесь нет. Поэтому-то у настоящих рыцарей
без страха и упрека было гораздо больше врагов, чем у кого-либо
другого. Хорош для всех только умный и подловатый эгоист, который для
достижения своих целей стремится со всеми ладить. Существует, правда,
"квазиобъективный" критерий: хорош тот, кого поддерживает большинство.
Согласен ли ты в основу данного способа положить такой критерий?
каков!) Этот критерий не годится: испокон веку кого только не
поддерживало большинство... Есть еще два критерия: "хорошо то, что я
считаю хорошим" (или тот, кого я считаю хорошим), и "хорошо то, что
хорошо для меня". Мы, как и подавляющее большинство людей,
профессионально заботящихся о благе человечества, руководствовались
обоими критериями - только по простоте своей думали, что
руководствуемся первым, да еще считали его объективным...
Адаме, но ведь даже когда ты синтезировал меня, то заботился о том,
чтоб было мне хорошо (точнее, по твоему мнению "хорошо"), и о том,
чтоб было хорошо тебе самому. Разве не так? Но этот критерий
субъективен, и другие люди...
мнению и для них?
преобразования информации в человеке.
"машину-матку" в устройство по непрерывной выработке "добра" с
производительностью... скажем, полтора миллиона добрых поступков в
секунду. А заодно сделать ее и поглотителем дурных поступков такой же
производительности. Впрочем, полтора миллиона - это капля в море: на
Земле живет три с половиной миллиарда людей, и каждый совершает в день
несколько десятков поступков, из которых ни один не бывает
нейтральным. Да еще нужно придумать способ равномерного распределения
этой - гм! - продукции по поверхности земной суши. Словом, должно
получиться что-то вроде силосоуборочного боронователя на магнетронах
из неотожженного кирпича...
заведет.
бы, если бы я так считал. Но понимаешь: субъективно ты и мечтал и
замышлял, а объективно делал только то, что определяли возможности
открытия. И в этом-то все дело! Надо соразмерять свои замыслы с
возможностями своей работы. А ты вознамерился противопоставить
какую-то машинишку ежедневным ста миллиардам разнообразных поступков
человечества. Ведь именно они, эти сто миллиардов плюс несчитанные
миллиарды прошлых поступков, определяют социальные процессы на Земле,
их добро и их зло. Вся наука не в силах противостоять этим могучим
процессам, этой лавине поступков и дел: во-первых, потому что научные
дела составляют лишь малую часть дел в мире, а во-вторых, это ей не по
специальности. Наука не вырабатывает ни добро, ни зло - она
вырабатывает новую информацию и дает новые возможности. И все. А
применение этой информации и использование возможностей определяют
упомянутые социальные процессы и социальные силы. И мы даем людям
всего лишь новые возможности по производству себе подобных, а уж они
вольны использовать эти возможности себе во вред или на благо или
вовсе не использовать.
Ну, знаешь! Если нам наплевать, что от него получится в жизни, то
остальным и подавно.
Надо работать дальше, исследовать возможности - так все делают. Но и в
исследованиях, и в замыслах, и даже в мечтах по теме N_154 надо