шкуры кугуара.
тельнее всего ему казалась сама хозяйка. В наружности Дид его всегда
пленяла женственность, так ясно ощущавшаяся в линиях ее фигуры, причес-
ке, глазах, голосе, в ее смехе, звонком, словно птичье пение; но здесь,
у себя дома, одетая во что-то легкое, мягко облегающее, она была вопло-
щенная женственность. До сих пор он видел ее только в костюмах полумужс-
кого покроя и английских блузках, либо в бриджах из рубчатого вельвета,
и этот новый для него и неожиданный облик ошеломил его. Она казалась
несравненно мягче, податливее, нежней и кротче, чем та Дид, к которой он
привык. Она была неотъемлемой частью красоты и покоя, царивших в ее ком-
нате, и так же на месте здесь, как и в более строгой обстановке конторы.
пище. В безудержном порыве, забыв и думать о долготерпении, отбросив
всякую дипломатию, он пошел к цели самым прямым и коротким путем, не от-
давая себе отчета, что лучшего пути он и выбрать не мог.
я не стану делать вам предложение в конторе. Вот почему я приехал. Дид
Мэсон, я не могу, просто не могу без вас.
тельно подошел к Дид и хотел схватить ее в объятия, она невольно вскрик-
нула от неожиданности и едва успела удержать его за руку.
отхлынула у нее от лица, и рука, которая все еще не выпускала его руки,
заметно дрожала. Наконец пальцы ее разжались, и Харниш опустил руки. Она
чувствовала, что нужно что-то сказать, что-то сделать, как-то сгладить
неловкость, но ей решительно ничего не приходило в голову. Смех душил
ее; но если в ее желании рассмеяться ему в лицо и было немного от исте-
рики, то в гораздо большей степени это вызывалось комизмом положения. С
каждой секундой нелепость разыгравшейся между ними сцены становилась для
нее все ощутимей. Дид чувствовала себя так, словно на нее напал разбой-
ник, и она, дрожа от страха, ждала, что он сейчас убьет ее, а потом ока-
залось, что это обыкновенный прохожий, спрашивающий, который час.
мисс Мэсон, я вовсе не такой страшный.
лу, у ее ног, стояла рабочая корзинка, через край которой свешивалось
что-то воздушное, белое, из кружев и батиста. Она посмотрела на него и
снова улыбнулась. - Хотя, признаюсь, вы несколько удивили меня.
перед вами; силы во мне довольно, чтобы согнуть вас пополам и вязать из
вас узлы. Не помню такого случая, когда бы я не настоял на своем, - с
людьми ли, с животными, все равно с кем и с чем. И вот, не угодно ли,
сижу на этом стуле, слабосильный и смирный, как ягненок. Скрутили вы ме-
ня, ничего не скажешь!
всего ее занимал вопрос: чем объяснить, что он так легко оборвал свое
страстное признание в любви и пустился философствовать? Откуда у него
такая уверенность? Он, видимо, нисколько не сомневается, что добьется
ее, и поэтому может позволить себе не спешить и немного порассуждать о
любви и о действии, которое она оказывает на влюбленных.
у него всегда лежал табак и папиросная бумага.
если он любит женщину, как не просить ее стать его женой? Именно это я и
делаю. Я знаю, что не умею делать предложение по всей форме. Но я, ка-
жется, выражаюсь достаточно ясно. Я очень сильно люблю вас, мисс Мэсон.
Вы, можно сказать, у меня из головы не выходите. И я хочу знать только
одно: вы-то как? Хотите за меня замуж? Вот и все.
ответ, - продолжал он, не обращая внимания на то, что она, собственно
говоря, уже ответила ему. - Что бы обо мне ни писали, я еще в жизни не
ухаживал ни за одной женщиной. Все, что вы читали про меня в газетах и
книжках, будто я известный сердцеед, - это сплошное вранье. Там ни одно-
го слова правды нет. Каюсь, в карты я играл лихо и в спиртном себе не
отказывал, но с женщинами не связывался. Одна женщина наложила на себя
руки, но я не знал, что она без меня жить не может, не то я бы женился
на ней - не из любви, а чтобы она не убивала себя. Она была лучше всех
там, но я никогда не обнадеживал ее. Рассказываю я вам потому, что вы об
этом читали, а я хочу, чтобы вы от меня узнали, как дело было.
жизнь до смерти боялся женщин. Вы первая, которой я не боюсь, вот это
самое чудное и есть. Я души в вас не чаю, а бояться - не боюсь. Может,
это потому, что вы не такая, как другие. Вы никогда меня не ловили.
Сердцеед! Да я, с тех пор как себя помню, только и делал, что бегал от
женщин. Счастье мое, что у меня легкие здоровые и что я ни разу не упал.
да и то не сразу. Вы мне с первого взгляда понравились, но я никак не
думал, что до того дойдет, что нужно будет жениться. Я уже ночи не сплю,
все думаю о вас, тоска меня заела.
ла из корзинки кружево и батист, быть может, с целью овладеть собой и
собраться с мыслями. Пользуясь тем, что она усердно шьет, не поднимая
головы, Харниш так и впился в нее глазами. Он видел крепкие ловкие руки
- руки, которые умели справиться с таким конем, как Боб, печатать на ма-
шинке почти с такой же быстротой, с какой человек произносит слова, шить
красивые наряды и, конечно, умели играть на пианино, что стоит вон там в
углу. Потом взгляд его упал на ее бронзового цвета туфли. Никогда он не
думал, что у нее такие маленькие ножки. Он видел на них только ботинки
для улицы или сапоги для верховой езды и понятия не имел, какие они на
самом деле. Бронзовые туфельки совсем заворожили его, и он глаз не мог
оторвать от них.
разговор: Дид звали к телефону.
местоимение мужского рода кольнуло Харниша в самое сердце.
ется с ним. Это вообще чудо, что такая девушка, как Дид, давным-давно не
вышла замуж.
Он опять посмотрел на ее руки, на ножки, опять на руки и подумал, что не
много найдется на свете таких стенографисток. Должно быть, это потому,
что она не из простой семьи и получила хорошее воспитание. Иначе откуда
бы взялась такая обстановка, ее красивые платья и умение носить их?
насмешке не было презрения. Просто она не могла не видеть комической
стороны их разговора.
Ведь и вы мне сперва только нравились, а глядите, что получилось. Помни-
те, вы говорили, что вам не по душе, как я живу? Теперь я живу по-друго-
му. Я уже не просто играю на бирже, а делаю дела, как вы советовали, -
выращиваю две минуты, где раньше росла одна, и триста тысяч жителей, где
раньше жило всего сто тысяч. А через год, в это время, в горах уже будут
расти два миллиона эвкалиптов. Скажите, может, я нравлюсь вам больше,
чем чуточку?
говорил сам:
тая, что муж из меня выйдет неплохой. Я не любитель пилить и приди-
раться. И я хорошо понимаю, что такая женщина, как вы, любит все делать
по-своему. Ну что ж, вы и будете все делать по-своему. Полная воля. Жи-
вите, как вам нравится. А уж я для вас... я все вам дам, чего бы вы
ни...
свою любовь делить не намерен.
не будете принадлежать, а тремстам тысячам жителей Окленда, вашим трам-
вайным линиям и переправам, двум миллионам деревьев на горных склонах...
и всему, что с этим связано.
к вашим услугам...
щилась. - Давайте прекратим этот разговор. Мы с вами точно торгуемся:
"Сколько дадите?" "Столько-то..." "Мало. Надбавьте немножко", и так да-
лее. Вы мне нравитесь, но недостаточно, чтобы выйти за вас, и никогда вы
мне настолько не понравитесь.