кооперативную квартиру.
скальп!
скомпоновала природа, что одним своим видом он вызывает доверие и симпатию.
Почему это так получается -- один бог знает. Остроумный? Так остряками на
полярных станциях хоть пруд пруди. Добрый, ласковый? Не добрее и не ласковее
других. Честный? И остальные полярники не мошенники. Сильный, красивый? Не
думаю, чтобы Юл успешно выжал двухпудовую гирю, а уж на конкурсе красоты,
будь таковой проведен в Мирном, главный врач экспедиции мог бы и не занять
первое место.
на редкость гармоничным. Гармоничный -- этот термин в данном случае точнее,
чем цельный. Я, честно говоря, уж очень цельных людей побаиваюсь. В
исключительно цельном человеке нет недостатков; согласитесь, что это ужасно
-- быть совершенством, не иметь ни одного недостатка. Ведь такой человек и
другим ничего прощать не будет!
"Рубашки" Анатоля Франса знаменитый доктор Родриго прописал носить рубашку
симпатичного человека, то именно Юл мог бы оказать ему эту маленькую услугу.
Уверен, что даже служащий ломбарда, сделавший недоверие своей профессией, и
тот дал бы Юлу крупную ссуду под залог простой улыбки.
лысины. Рост средний, высокий лоб, лицо удлиненное, глаза серые. Особые
приметы: заразительный смех и пламенная любовь к вымирающему млекопитающему
-- лошади. Вот краткое жизнеописание современного типичного интеллигента:
пастух башкирского коневодческого колхоза (отсюда любовь к лошадям), курсант
аэроклуба (пятнадцать прыжков с парашютом), сельский врач (от одной деревни
к другой -- верхом на лошади), врач на подводной лодке (спал на узенькой
коечке между трубами с ледяной и горячей водой), детский хирург (обожающий
детей вообще и своего Андрюшку в частности).
детей и взрослых, Юл приобрел право на легкую ироничность в рассказах об
отдельных "клиентах" -- только взрослых, дети для него священны! Он может
часами рассказывать о прелестных переломах и резекциях, о психотерапии, при
помощи которой обретали несокрушимое здоровье страдавшие неизлечимой
мнительностью, и о всем том, что скрыто от глаза простого смертного.
Рассказчик Юл превосходный, что у полярников не редкость, и великолепный
слушатель, что редкость везде.
Правда, если оказывается, что помощь не нужна, мобилизуй свое чувство юмора
и отбивайся от саркастических советов, которые Юл дает со свойственной ему
щедростью.
-- Вы сегодня увидите Юла!
человеку Юла!
трапу в самолет.
как-то сказал:
ГРИГОРИИ МЕЛЕНТЬЕВИЧ СИЛИН
полярники обычно прощаются с высокими широтами; так подумывал и Григорий
Мелентьевич. Но Гербович уговорил, а врачи разрешили, и Силин в третий раз
пошел в Антарктиду.
из опытнейших полярных асов! Довольны подчиненные: работать вместе с
Григорием Мелентьевичем -- значит многому научиться. Доволен и сам Силин:
все-таки еще разок прозимовал в милой его сердцу Антарктиде.
микробов воздух, физический труд, хорошее питание, размеренная жизнь без
повседневной нервотрепки большого города -- таковы компоненты "полярной
косметики". Но опасности, подстерегающие полярника на каждом шагу, огромное
напряжение в критические минуты, полярные ночи с их психологической
встряской -- все это не может пройти бесследно.
крепок физически, плечи его не согнулись, но волосы поседели, а глаза попали
в сеть морщин. Держится он ровно, говорит спокойно и уверенно, потому что в
полярном деле знает все.
метеоролога, не очень приветливо. Корабль, на котором Силин шел зимовать на
остров Котельный, попал в ледовую переделку. Началось сжатие, льды полезли
друг на друга, и стальные борта затрещали по швам. Люди вышли на палубу,
заняли места повыше и, бессильные, смотрели, как у борта вырастают горы
торосов. Помятый, со сломанным винтом, беспомощный корабль потащило в море
Лаптевых. Там помогли летчики, сняли потерпевших крушение и вывезли в бухту
Кожевникова.
на Земле Франца-Иосифа, в бухте Тихой -- той самой, где снимался первый и
лучший советский кинофильм о полярниках "Семеро смелых". Там Григория
Мелентьевича и его товарищей застала война.
от Большой земли. Не прекращая вести научные наблюдения, полярники днем и
ночью готовились к обороне: перенесли в скалы запасы продовольствия и
боеприпасы, оборудовали три пулеметных гнезда. К счастью, немцы не
заинтересовались бухтой, иначе полярникам пришлось бы плохо: шансов отбить
нападение десанта с военного корабля у них было немного.
бот, ускользнув от немецких подводных лодок, доставил немного
продовольствия. Кто-то вспомнил, что на острове Рудольфа, том самом, где
похоронен Георгий Седов, Иван Дмитриевич Папанин перед дрейфом на станции
Северный полюс-1 устроил запасной склад. Добравшись до острова, полярники
действительно обнаружили шоколад и сгущенное молоко, изрядно подпорченное,
но в войну и не такое ели.
первый луч солнца, мы всем коллективом вышли полюбоваться им. Кончилась еще
одна полярная ночь, наступал долгожданный день. Я запомнил эту дату -- 28
февраля 1944 года. Утром пошел смотреть припай, как положено по программе
метеоролога. В последнее время медведи нас не посещали, и я проявил
беспечность -- взял с собой не винтовку, а наган. Взял так, на всякий
случай, не думал, что пригодится. Отошел на три километра от поселка --
медведь! В жизни, кажется, никогда так себя не проклинал. Ситуация скверная:
вместо того чтобы обеспечить пищей товарищей, как бы самому не накормить
медведя. За мной широкая трещина, слева и справа торосы, отступать некуда. А
медведь рычит и идет на меня, огромный, злой. Выстрелил в него три раза --
промахнулся. Бросил одну рукавицу, вторую, чтобы выиграть время, пока он
будет их обнюхивать, -- нет, не на такого напал! Тогда я быстро вскарабкался
на торос, подождал, когда медведь начал подниматься, и дважды выстрелил в
упор. Видимо, тяжело его ранил: он взревел, ушел за торос и притих.
Несколько минут я стоял и ждал, на раненого зверя нападать опасно. И хорошо
сделал, потому что медведь с ревом вышел из-за тороса и вновь полез на меня,
оставляя за собой кровавый след. К счастью, мои выстрелы услышали в поселке,
и вскоре прибежали товарищи с собаками. Одну собаку медведь убил, но и сам,
потерял много крови, ослабел и провалился в трещину. Мы больше всего жалели
об этом, охота в последнее время была никудышная... Второй случай со мной
произошел трагикомический. Всю ночь свистела пурга, еле дверь открыл -- так
намело. Раннее утро, посветил фонариком -- вокруг сплошные сугробы. Сделал
два шага и почувствовал, что меня кто-то поднимает. Сначала подумал, что
наступил на Битку, нашего здоровенного пса, который любил спать на снегу. Но
уж очень он вырос за ночь, этот Битка! Я скатился с него, встал, включил
фонарик -- следы медведя! Закричал, выбежали ребята и в погоню. Видимо,
берег того медведя его медвежий бог -- ушел... А что делал он у нашего
крыльца, спал или подкарауливал растяпу, мы так и не узнали. К вечеру,
впрочем, добыли одного медведя, но не уверен, что того, которого я оседлал.
землю. Стряхнул я с себя кошмары этих четырех лет, отдохнул, женился... И
опять в Арктику...
на станции Северный полюс-4.
оборудование и самих себя, -- всякое бывало, льдина есть льдина. В те годы к
дрейфующим станциям пресса еще не привыкла, в памяти были свежи героические
будни легендарного папанинского дрейфа, и к нам настойчиво рвались
журналисты и киношники. И вот прилетел кинооператор Л., искренне убежденный,
что мы дрейфуем исключительно для того, чтобы он заснял о нас фильм. Л. так
замучил нас своими съемками, что мы решили ограничить его активность.
Спускаюсь я как-то с обзорной вышки, подходит Л.
желания, знаете ли, выскакивать из домика на мороз в чем мать родила. Но вы
не беспокойтесь, может быть, это случится и не сегодня ночью.
Конюшевский Владислав
Посняков Андрей
Лукьяненко Сергей
Корнев Павел
Андреев Николай
Лондон Джек