и шел дальше. Интересно, почему на этих вечеринках всегда столько
знакомых?
нескольких часов - во всяком случае, так ему показалось. Когда же он,
наконец, добился своего, помочиться он не смог, хотя вроде бы ему и
хотелось. Он посмотрел на стену над туалетным бачком. Стена набухала и
втягивалась внутрь, подчиняясь все тому же трехсложному ритму. Он
спустил воду, несмотря на безрезультатность своих усилий, на тот случай,
если кто-нибудь подслушивал за дверью, и пристально вгляделся в
исчезающую в трубе воду. Вода имела зловещий розоватый оттенок, словно
предыдущий посетитель помочился кровью. Неприятное зрелище.
мелькали вокруг, словно веселые воздушные шарики. Музыка показалась ему
очень приятной. Это был Элвис. Старина Элвис. Играй свой рок, Элвис, не
останавливайся никогда.
взгляд. - Барт, скажи, что с тобой произошло?
ошеломлен. Слова выходили у него изо рта в форме музыкальных нот,
неожиданно ставших видимыми. - У меня галлюцинации. - Последнюю фразу он
говорил самому себе, но она прозвучала вслух.
грубым, а потому, что это был единственный ответ, который он мог
придумать за такое короткое время. Изо рта вновь выплыла серия
музыкальных нот. На этот раз некоторые из них были украшены флажками.
принялся обдумывать ее вопрос, чтобы убедиться, что в нем нет никакого
подспудного смысла. Он снова хихикнул, и смешки вырвались музыкальной
струёй у него изо рта и закружились перед глазами - хррррустальные ноты
на линеечках и между ними, разделенные тактовыми чертами и значками
пауз.
подбирая каждое слово. Вопросительный знак перевоплотился в одну
четвертую где-то в конце четвертой октавы. - Все именно так, как она и
говорила. Не хорошо и не плохо. Но интересно.
ее стало меняться, все больше напоминая морду рептилии. Мэри в роли
следователя в мистическом триллере, пристально глядящая в глаза
подозреваемому: Ну, давай, МакГонигал, решай, какой способ допроса ты
выбираешь - жесткий или мягкий? Потом стало еще хуже: она напомнила ему
об историях Говарда Лавкрафта, которые он читал еще в детстве. В этих
жутковатых рассказах абсолютно нормальные люди превращались в
рыбоподобных ползучих тварей - по воле Старейшин. Лицо Мэри стало
покрываться чешуей и отдаленно напомнило ему голову угря.
меня в покое? Когда ты, наконец, перестанешь мне досаждать? Я ведь тебя
не трогаю.
недоверчивое, - и он почувствовал легкое раскаяние. - Хорошо, Барт, -
сказала она спокойно. - Ты можешь творить над собой все, что душе твоей
угодно. Но прошу тебя не впутывай в это меня. Это не слишком
обременительная просьба?
быстро пошла в сторону кухни, не оглядываясь. Он почувствовал раскаяние,
но вместе с тем и облегчение. А вдруг кто-то ещё попытается с ним
заговорить? Тогда он будет разоблачен. Он не способен говорить с людьми
нормально, только не в таком состоянии. Он даже не может одурачить их,
выдав себя за пьяного.
ноты вылетели изо рта по прямой - все они были с флажками. Он может
выдувать ноты хоть всю ночь и чувствовать себя при этом абсолютно
счастливым, лично он не имеет ничего против. Но только не здесь, где
любой может подойти и заговорить с ним. Может быть, в каком-нибудь тихом
месте, где он сможет услышать свои мысли. А эта вечеринка создавала
полную иллюзию, что он стоит за огромным водопадом. Трудно думать в
таком хаосе. Лучше отыскать какую-нибудь тихую заводь. Может быть,
негромко включить радио, послушать музыку. Он чувствовал, что тихая
музыка поможет ему думать. А думать было о чем.
поглядывают. Наверное, Мэри уже раззвонила всем и каждому. Я так
беспокоюсь. Барт нажрался мескалина. Сплетня распространится от группки
к группке. Они будут делать вид что танцуют, пьют и разговаривают, но на
самом деле они будут украдкой наблюдать за ним, шептаться у него за
спиной. Он абсолютно в этом уверен. Это кррррристально ясно.
высокий бокал. Он ухватил человека за лацкан его спортивного пиджака и
хрипло прошептал ему в ухо:
скотча. - Я это обязательно запишу, - сказал он и двинулся дальше.
времени прошло с того момента, как он пришел на вечеринку, оставалось
для него полной тайной. Когда он закрыл за собой дверь, гул вечеринки
стал звучать куда тише, принеся облегчение его истерзанному слуху. В нем
зарождался страх. Мескалин не только не перестал действовать, но с
каждой минутой подчинял его себе все сильнее и сильнее. Ему показалось,
что он пересек гостиную, не успев и глазом моргнуть - в буквальном
смысле этого выражения. Еще одно столь же краткое мгновение понадобилось
ему для того, чтобы миновать темную спальню, где на кровати была
навалена гора пальто. Третье мгновение перенесло его в холл. Нить
последовательного нормального существования разорвалась, и бусины
реальности брызнули во все стороны. Связность событий утратилась.
Чувство времени распалось на фрагменты. Что если он никогда не вернется
к своему обычному состоянию? Что если он останется таким навсегда? Ему
пришло в голову, что неплохо бы свернуться калачиком и поспать, но он не
знал, удастся ли ему заснуть. А если удастся, то одному Богу известно,
какие сны ему приснятся. Он с ужасом вспомнил о том, с какой легкостью и
беззаботностью принял он таблетку. Это совсем не было похоже на
состояние опьянения. Внутри, в самом центре его "я", уже не было
мерцающего зернышка сознания, которое никогда не становилось пьяным.
Центр исчез, и безумие завладело им полностью.
контроль над собой. Во всяком случае, если он выкинет какую-нибудь
идиотскую штуку, то никто...
шкафов Уолтера в кресле с высокой спинкой сидел человек. На коленях у
него лежала открытая книга. Но был ли это человек? В комнате был только
один источник света - лампа на маленьком круглом столике по левую руку
от незнакомца. Ее свет отбрасывал на его лицо длинные тени, так что
глаза его казались черными провалами, а щеки вырисовывались зловещими,
сардоническими пятнами. На мгновение ему показалось, что он столкнулся
лицом к лицу с самим Сатаной, забредшим в кабинет Уолли Хэмнера. Потом
незнакомец встал, и он убедился, что это человек, самый обычный человек.
Высокий парень лет шестидесяти, с голубыми глазами и носом, о который не
раз разбивали бутылки в пьяных драках. Однако в руках у него не было
стакана со спиртным. На столике также ничего не было видно.
рукопожатия. - Фил Дрейк.
страха. Они пожали друг другу руки. Рука Дрейка была скрючена и покрыта
старыми шрамами - возможно, от ожога. Но он ничего не имел против того,
чтобы пожать ее. Дрейк. Фамилия показалась ему знакомой, но он никак не
мог вспомнить, где он слышал ее раньше.
улетел. - Он посмотрел на книжные полки и увидел, что они пульсируют, то
выпирая, то втягиваясь обратно. Это не понравилось ему - слишком уж
похоже на огромное бьющееся сердце. Больше ему не хотелось видеть ничего
похожего.
чувствуете.
как его захлестнула волна облегчения. Он сел. - Вы знаете о мескалине?
расхаживают по улицам, улетая от какой-нибудь гадости. Как ваше нынешнее
путешествие? - спросил он вежливо.
слово. Наркоманы им часто пользуются, я слышал.
небесное шоссе, протянувшееся через весь купол ночного неба. С беспечным
видом он отвел взгляд, но не сумел удержаться и облизал губы. - Скажите
мне... Сколько это обычно продолжается?
расплылись.
Самойлова Елена
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Гуль Роман Борисович
Посняков Андрей
Майер Стефани