что он немного успокоился, услышав такую спокойную реакцию Брута. Это
хорошо. Ведь еще несколько часов надо будет как-то общаться с ним - не
слишком враждебно, но и не очень дружески. После прошлой ночи ему все
похожее на дружелюбие покажется подозрительным. Мы не собирались брать
его во всеоружии, но думали, что, если сыграем правильно, удастся хоть
немного захватить его врасплох. Важно было действовать быстро, но еще
важнее, во всяком случае для меня, чтобы при этом не пострадал никто,
даже Перси Уэтмор.
помещение и вымыл там пол. А еще лестницу в тоннель. А потом напишешь
рапорт о прошлой ночи.
за ремень и глядя в потолок.
не указал на очевидное, что пол там мыли уже дважды - как минимум.
Думаю, он просто обрадовался возможности побыть подальше от нас.
меня, а потом прошел к камере Уортона. Он сидел на койке, обхватив
руками колени, и улыбался мне широко и неприязненно.
жизнь, и столь же неприглядный. Ты был бы счастливее по колено в дерьме,
босс Эджкум. Тебе что, жена задала трепку перед выходом? А?
просто просиял. Он спустил ноги, встал и потянулся. Улыбка его стала
шире, и неприязни в ней поубавилось.
правильно. Что с тобой, босс Эджкум? Ты заболел или как?
руки не помнят, как завязывают шнурки, если вообще знали, но они умеют
многое другое. Конечно, умеют.
вместо Буйного Билла, мне все равно.
Южной Америки, которая может ужалить до смерти иглами на спине и по
бокам. За время работы на Миле я имел дело со многими опасными людьми,
но таких отвратительных знал мало, если вообще они были. Этот Вилли
Уортон считал себя большим преступником, но его поведение в тюрьме не
выходило за рамки мелких пакостей вроде плевков или пускания струйки
мочи через решетку камеры. Поэтому мы и не оказывали ему того уважения,
которого он, по его мнению, заслуживал, но именно в ту ночь я хотел,
чтобы он был сговорчивым. Даже если это означало намыливание его мягкого
места мылом, я бы с радостью намылил.
Уортон. - Я ведь попал сюда не за кражу леденцов из дешевой лавочки. - И
гордо, словно его внесли в героическую бригаду французского Иностранного
легиона, а не шлепнули задницей об пол камеры в семидесяти шагах от
электрического стула, он спросил: - Где мой ужин?
пятьдесят. Мясо с подливкой, пюре и бобы. Меня так легко не проведешь.
годы, в шутку рифмуя его с "дэдди-о" (любовник). Удивительно, как
человек может столько помнить о времени, когда его нервы были натянуты
так, что почти звенели.
коридора. Брут прошел вниз в дальний конец, чтобы убедиться, что
смирительная комната закрыта на один замок, а не на два. Я знал, что на
один, потому что уже проверил. Позднее нам понадобится открыть эту дверь
как можно быстрее. Времени перетаскивать барахло, накопившееся там за
долгие годы, не будет, поэтому мы его вынесли, рассортировали и
разложили в разные места вскоре после того, как Уортон присоединился к
нашей веселой компании. Нам казалось, что комната с мягкими стенами -
очень полезная вещь, по крайней мере пока Крошка Билли не пройдет Милю.
ноги и отвернувшись лицом к стене, сидел на краю койки, сложив руки и
глядя на Брута с тревогой - проницательностью, - что на него не
походило. И слезы не бежали из его глаз.
Проходя мимо камеры Коффи, он взглянул на него, и Коффи произнес
любопытные слова: "Конечно. Я поеду". Словно ответил на то, что сказал
Брут.
он. - Каким-то образом знает".
Глава 5
где-то без четверти девять. Мы купили у него достаточно снеди, чтобы он
улыбался.
Перси то ли мыл пол, то ли писал рапорт, то ли чесал свой зад.
колеса, Тут. Ты провонял уже весь коридор.
вид, что нюхает воздух.
продолжал ее катать еще десять лет уже после моего ухода - да что там,
после закрытия Холодной Горы, - продавая шоколад и ситро охранникам и
заключенным, кто мог это себе позволить. Даже сейчас я слышу иногда его
в моих снах, он кричит, что жарится, жарится, что он жареный индюк.
Мы полтора часа слушали радио, и Уортон визгливо хохотал над Фредом
Алленом в передаче "Аллея Аллена", хотя я очень сомневаюсь, что он
понимал многие шутки. Джон Коффи сидел на краю койки, сложив руки и не
сводя глаз с сидящих за столом дежурного. Так иногда люди ожидают, когда
объявят нужный автобус на автостанции.
вручил мне рапорт, густо написанный карандашом. Клочья ластика тут и там
лежали на листе. Он увидел, как я провел по ним пальцем и торопливо
сказал: - Это только черновик. Я потом перепишу. Как ты думаешь,
сойдет?
только читал. Но сказал, что все нормально, и он, удовлетворенный,
удалился.
слишком часто спорили из-за счета, каждые пять секунд поглядывая на
медленно ползущие стрелки часов. Кажется, в одной из партий в ту ночь
они сыграли три кона вместо двух. В воздухе было слишком много
напряжения, мне даже казалось, что его можно лепить, как глину, и не
чувствовали этого лишь два человека: Перси и Буйный Билл.
и слегка кивнул Дину. Он пошел в мой кабинет с бутылкой "колы",
купленной у Тута, и через пару минут вернулся. "Кола" была налита в
жестяную чашку, которую заключенный не мог разбить, а потом порезаться.
Смотрел на меня и Джон Коффи. А Перси нет. Перси вернулся в склад, где
именно в эту ночь ему было легче. Я принюхался к содержимому чашки и не
почувствовал ничего другого, кроме запаха "Колы RS", в те годы приятно
пахнувшей корицей.
мастурбировал, хотя его шорты здорово оттопыривались, и он периодически
пощипывал это место, как искусный контрабасист самую толстую струну.
как человек всю ночь, ведь уже скоро и твой черед, но, если не хочешь, я
выпью ее сам.
многими сердитыми ударами о многие прутья решеток) к губам. Уортон
соскочил с койки в мгновение ока, что меня не удивило. Этот трюк был не
очень рискованным, большинство заключенных - убийцы, насильники,
приговоренные к Олд Спарки, сходят с ума по сладостям, и этот не был
исключением.
он был кучером, а я простым крестьянином. - Отдай это Крошке.
Если сделать наоборот - может случиться катастрофа, это скажет любой
охранник, прослуживший в тюрьме достаточно долго. О таких вещах мы
всегда думали, иногда просто машинально: так же, как знали, что нельзя
позволять заключенным называть нас по именам и что быстрый звон ключей
означает тревогу на блоке, потому что это звук бегущего охранника, а
охранники в тюрьме не бегают никогда, разве что в случае тревоги на
этапе. Людям типа Перси Уэтмора этих премудростей не постичь.