побежал к патрульной машине, где сидел, уставившись в никуда, Дэнни Чэффин
с серым лицом.
вспоминает.
существа. Ему показалось, что сквозь мерный колокольный звон в
католическом храме он слышит стрельбу: быстрый треск карабина, словно
кто-то наступал на хрупкие прутики. Воспоминания оживали, и половина мозга
Сержанта зудела, словно рана, которую не возможно не расчесать.
Бегун. - Сержант Триста девяносто третьего пехотного полка Девяносто
девятой пехотной дивизии Талли Деннисон по вашему приказанию прибыл, сэр!
- Глаза Сержанта повлажнели, лицо напряглось от внутреннего давления. -
Окапываемся, сэр! Твердая земелька, а? Шибко твердая. Почти в камень
смерзлась. Вчера ночью за кряжем слышали какой-то шум. Внизу, в чаще.
Полагаю, грузовики. Может, и танки тоже. Есть проложить телефонный кабель,
сэр! - Он моргнул, вздернув подбородок, словно присутствие Дифин его
напугало. - Кто... ты кто?
тьмы.
тучи. По-английски говоришь?
нее в то самое скрытое измерение. - Кто есть Бе-гун?
тварь, но, Господи, и бегает же он! Как швырнешь палочку - пулей за ней.
Опять бросишь - опять полетел. Одно слово, Бегун. Ни минуты не может
посидеть спокойно. Нашел я его полудохлым, кожа да кости. Вот уж я о тебе
позабочусь, Бегун. Мы с тобой не пропадем. - Сержант скрестил руки на
груди и начал раскачиваться. - Ночью кладу голову Бегуну на бок. Отличная
подушка. Всю ячейку согревает. Батюшки, до чего ж он любит гоняться за
палочками! Апорт, Бегун! Ну и бегает же он, силы небесные!
Он говорит, пойдут либо на север, либо на юг. Не на наши позиции. Я ж
только при был, я еще никого не убил. И не хочу. Придется нам пригнуться,
Бегун. Зарыться головой в землю, ага? И пускай железяки летают над нами.
Дифин. Несколько секунд Сержант беззвучно шевелил губами. Глаза были полны
лиловым светом. Потом раздался шепот:
нами. Над нами. Надо было рыть себе ячейку поглубже. Слишком поздно.
Получено сообщение. - Сержант зажмурился и застонал, словно от удара. По
щекам поползли слезы. - Остановите его. Остановите. Ради Бога, остановите.
Бегун? Боже милостивый, где моя собака? Фрицы! - Сержант затрясся,
скорчившись на стуле. На виске, в ритме стремительно работающей машины,
билась жилка. - Швыряют "бутылки"! Пригнись! О, Иисусе... О Господи...
помогите раненому... ему оторвало руку. Санитар... Санитар! - Сержант
прижал ладони к черепу, впиваясь пальцами в тело. - На мне кровь. Чья-то
кровь. Санитар, шевелись! Они опять наступают! Бросают гранаты! Пригнись!
Граната-"бутылка". С деревянной ручкой. А вот и он. Как раз там. - Он
уставился в точку на стене: из этой точки появлялись тени прошлого, там в
дыму гранаты зыбко колыхались, сгущаясь, призрачные сцены сорокалетней
давности. - Вот и Бегун, - сказал Сержант. - Спятил. По глазам вижу.
Рехнулся. Прям как я.
шепот:
палец лежал на курке.
дернулся. - Не приноси палочку. - В третий и в четвертый раз.
палочку. Кинул бы прямо в мою ячейку. Но... я убил его... а потом уж
рвануло. Я знаю. Я видел, как у него помертвели глаза. А потом граната
рванула. Негромко. Негромко. И... от него ничего не осталось... только то,
что оказалось на мне. - Он опустил руку, и та обвисла вдоль тела. -
Голова. Болит. - Рука Сержанта медленно расслабилась, и невидимый пистолет
исчез.
грудь опускалась и поднималась, да слезы ползли по морщинистому лицу.
небесную решетку. Она пыталась преодолеть разброд в мыслях,
сосредоточиться, проанализировать и классифицировать услышанное. Уловить
смысл сказанного она не могла, но под коркой слов лежала боль утраты -
вещь, очень-очень хорошо ей понятная. Дифин чувствовала, как ее охватывает
слабость: слабость мышц, сухожилий и костей - материала, не дающего
развалиться занятому ею телу дочери. Прощелкав хранящуюся в памяти
информацию, Дифин выудила символ П, а вслед за ним аккуратно подобранные
понятия, и среди прочих - "Питание". Тело дочери нуждалось в питании. Оно
теряло силы и скоро должно было оказаться на грани коллапса. Существо
"Сержант" упоминало о еде. Она сосредоточилась на Е и обнаружила в памяти
плоские образы "Еды": "мясные продукты", "растительные продукты", "крупы".
Все они своим видом вызывали тошноту, но должны были сгодиться. Следующей
проблемой стало обнаружение этих продуктов питания. Конечно, они должны
были быть где-то под рукой, храниться в коробке существа "Сержант".
подергала еще раз, посильнее.
зажигания у него в голове. Он снова чувствовал себя собранным, холодная
щекотка прошла. Ему показалось, будто он припоминает, что видел чудовищный
кошмар - но и это ушло без следа.
приложил ладонь ко лбу. Во рту был привкус горького дыма. - Покормлю тебя,
а потом сведу домой. - Он попытался встать. Это оказалось трудно, но он
все-таки поднялся. - Господи, до чего странно. Трясусь, что твой осиновый
лист.
тени у нее за спиной.
положено старому другу.
баночку свинины с бобами для нашей новой подружки, ладно? - Он взял
масляную лампу и направился в кухню.
скрытое измерение.
сделала последние шесть стежков и крепко затянула нитку под правым глазом
Коди Локетта. Паренек едва заметно поморщился.
вас лягнул, что летели бы вы через весь сарай.
верности чуть подтянула волокно, завязала и отстригла лишнее. Она еще раз
плеснула на рану антисептиком. - Ладно, все.
на стене. Зеркало показало почти полностью заплывший лиловым синяком левый
глаз, рассеченную нижнюю губу и, меньше чем в дюйме под правым глазом,
стежки. Рабочая рубаха была разодрана и залита кровью - и своей, и кровью
Гремучих змей. Правда, стучать в голове перестало, а все зубы были на
месте. Коди подумал, что ему повезло.
- Как выйдешь, позови следующего. - В коридоре ждали осмотра еще четверо
подростков, и она пошла к раковине вымыть руки. Когда она повернула кран,
полилась тонкая струйка воды с песком.
сплошной кровоподтек, левая рука почти сместилась и мальчик чудом не
откусил себе язык, не говоря уж о прочих порезах и синяках. Сейчас он
отдыхал в палате дальше по коридору. Несколько ребят лишились зубов и
Акунин Борис
Самойлова Елена
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Якубенко Николай
Каменистый Артем