и каталожные дощечки, а другою на ходу выкапывал из глубокого брючного
кармана, из-под полы плаща связку ключей. Замок щелкнул, дверь подалась,
но недалеко, удержанная цепочкою. Посыпавшиеся дощечки усугубили раздра-
жение Полковника, выразившееся в слишком уж настойчивом, нетерпели-
во-прерывистом звуке звонка. Полковник давил на кнопку до тех пор, пока
раскрасневшаяся, возбужденная, смущенная, не появилась в дверной щели
Прелестная И Юная Девушка, одетая одним легким халатиком - и тем явно
наброшенным только что, впопыхах.
вался Полковник, собирая, коленопреклоненный, дощечки.
и повисла на Полковнике, в результате чего дощечки снова оказались на
полу. - Полковник, я совсем с ума съехала! Влюбилась как дура! Как поло-
умная! Ты не сердись, ладно! Он хороший, правда-правда! Таких теперь не
бывает. Он! он! хороший!
сил стараясь сохранить видимость суровости, Полковник взялся за дверную
ручку.
ся, пожалуйста! Не заходи, а! Я обед тебе все равно не приготовила!
движением плеча отстранив с дороги внучку, зашагал к лифту. Прелестница
бросилась вослед, и полы взлетели, распахнулись, подтвердив нашу догад-
ку, что под халатом ничего на Внучке нету.
чешь увидеть его! смущенным? Подавить, да? Чтоб он всегда при тебе?! Он
ведь не виноват: это я ошиблась. Я с ума съехала - и пропустила вторник.
Я пообещала ему, что мы будем одни, совсем одни, что никто не придет. Мы
завтра к тебе заявимся, правда-правда. Вы познакомитесь. Честь по чести.
Коньяку выпьете. Он тебе обязательно понравится. Ну полковник, слышишь,
а?!
горячие речи внешне не реагировал. Из-за двери квартиры робко, однако, в
полной готовности броситься на защиту подруги, выглядывал Юноша немногим
старше Прелестницы. Рука его нервно застегивала пуговки на рубахе.
не обернувшись. Когда дверцы за спиною схлопнулись, Полковник выпустил
из рук и дощечки, и дипломат, закрыл глаза ладонью, словно от спазма го-
ловной боли, и буквально простонал:
сятка полтора стариков и старух - так казалось в массе, на первый
взгляд: возможно, из-за некоторого неуловимого стандарта в одежде; в
действительности же встречались тут люди и вполне крепкие, никак не
старше шестидесяти, да вот хоть бы и наш Полковник, - терпеливо ожидали
времени, кто - группируясь по двое - по трое и тихо переговариваясь,
кто, как Полковник - стоя гордо и одиноко. Один из этих, сравнительно
молодых, подошел к заведению нервный, порывистый, возбужденный, чем сра-
зу и выделился из подчеркнуто смиренной толпы. Потрясая сложенной вчет-
веро изнанкою наружу "Правдою", обратился к Полковнику:
кого замахнуться посмели?! Не остановить их - все рухнет! Натурально -
все! Вот как пить дать!..
доносцу ничего не осталось, как с тем же монологом, только еще подбавив
праведного возмущения в интонацию, перейти к кому-то следующему, потом -
следующему за следующим! Неизвестно, сколько бы так продолжалось и чем
закончилось, когда б не отворилась таинственная дверь и не втянула в
свой проем ожидающих.
закрытой столовой-музея для отставных аппаратчиков второго разряда, Пол-
ковник оставил на вешалке дощечки и плащ и устроился у стены, за угло-
вым, на двоих, столиком, к зальцу спиною.
напротив скрипнул под тяжестью некоего Пришельца, столь же нестарого и
столь же мрачного, как Полковник. Полковник нехотя приподнял лицо.
но вместе и сочувственно. - Значит, тоже до генерала не дотянули? В
штатском, конечно, исчислении.
оказались? Я полагал, что кто-кто, а уж вы-то! не в смысле вы лично! при
любых пертурбациях на месте останетесь.
лично оказался засвечен. Вот начальство кость и бросило. Подопечные,
знаете, расхрабрились, да и тиснули статеечку в "Огоньке". Свою, впро-
чем, роль обойдя более чем искусно. А вы сами посудите: кто я без них?
Чем занимался бы? За что жалованье бы получал?
го! Как заметил давеча один мой давний знакомец: шестой сундук, сундук
еще не полный!
но. Лет уже двадцать, - и отправил в рот очередной кусочек котлеты.
расстроенный, с неудобоносимыми дощечками под мышкою, брел по Садовой.
Сквозь фиолетовую дымку вечера за ним наблюдали двое из притаившейся
между дачами старенькой, с правым рулем, с заклеенной бельмом скотча
треснутой правой же фарою "Тоеты".
вого Усача опустившийся сиплый Забулдыга. - Снова доски таранит! А на
хрена они ему, а? Скажи, на хрена? Смекашь? А подвал там знашь какой
солдаты вырыли?! Мальчишками были - лазили. - По внешнему виду Забулдыги
вполне могло подуматься, что мальчишкою он был при русско-японской вой-
не, а не двадцать каких-то недалеких лет назад. - Этот подвал если, к
примеру, картошкою затарить - до коммунизма до самого хватит. Ха-ха.
Шутка, конечно. И дверь, как в бомбоубежище. Видел, да? Видел? И вобче -
генерал, а смори, как одевается. Машины опять же нету - электричкой.
Смекашь, говорю? - и снова ткнул Усатого локтем.
Джинсовый.
нимашь! как договаривались! а ты!
нул зелененькую с Лениным, - и вали. И мы с тобой никогда в жизни не ви-
делись, понял?
чею Забулдыга.
релись окна его небогатого дачного домика. Усатый запустил мотор.
ли случай свести знакомство, единственной роскошью скромной в остальном
полковничьей дачи были великолепные розы - под них ушла вся свободная
земля участка. В респираторе, в полиэтиленовом фартуке и специальных ру-
кавицах Полковник и занимался ими в это счастливое погодою, не слишком,
правда, уже раннее летнее утро: с помощью хитрого какого-то аппарата оп-
рыскивал землю у корней, листья: лечил ли от болезни, защищал от вреди-
телей, удобрял!
которою он общался со своими любимцами. Дверца машины хлопнула за забо-
ром. Полковник бросил взгляд на часы, а с них - раздраженно-вопроси-
тельный - перевел на калитку и, отставив аппарат, замер в ожидании сту-
ка. Который тут же и воспоследовал.
ренного по внешности Карася - того самого Парламентского Оратора, чья
речь в защиту Свободы Печати привлекла ненадолго полковничий взгляд к
телевизору в столярке. - Сколько мне помнится, - продолжил Полковник, -
я приглашал вас на одиннадцать. - И в сторону, почти себе под нос: - По-
разительный зуд!
вестка, - Карась постарался вложить все доступное ему брезгливое презре-
ние в это слово и даже подкрепить его не менее презрительно-брезгливым
жестом двух сжимающих бумажку пальцев, - ваша повестка, если я, бук-
вально, не ошибаюсь, не является официальным документом, который! ско-
рее, дружеское приглашение, и я, буквально! - презрение Карася начало
иссякать, обнаруживая под собою растерянность и страх.
сполна насладившись карасевой паузою. - Мы с вами не дружили никогда, да
оно, в сущности, и невозможно.
- Полковнику, кажется, вполне уже достало факта появления Карася и его
поведения, так что теперь вместо очевидно скучной беседы хозяин явно
предпочел бы продолжить занятия свои с розами - !вы и впрямь совершенно
Шилова Юлия
Буркатовский Сергей
Пехов Алексей
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Каменистый Артем