Чтение 50–й страницы книги ~Прощай, оружие!~

- Где ты это вычитала?

- В нью-йоркском "Уорлд алманак" в библиотеке.

- Ты просто прелесть.

- Я очень рада, что буду американкой. И мы поедем в Америку, правда,
милый? Я хочу посмотреть Ниагарский водопад.

- Ты прелесть.

- Я еще что-то хотела посмотреть, только я забыла что.

- Бойни?

- Нет. Я забыла.

- Небоскреб Вулворта?

- Нет.

- Большой Каньон?

- Нет. Но и это тоже.

- Что же тогда?

- Золотые ворота! Вот что я хотела посмотреть. Где это Золотые ворота?

- В Сан-Франциско.

- Ну, так поедем туда. И вообще я хочу посмотреть Сан-Франциско.

- Отлично. Туда мы и поедем.

- А теперь давай поедем на вершину горы. Хорошо?

- В пять с минутами есть поезд. [255]

- Вот на нем и поедем.

- Ладно. Я только выпью еще пива.

Когда мы вышли, и пошли по улице, и стали подниматься по лестнице к
станции, было очень холодно. Холодный ветер дул из Ронской долины. В
витринах магазинов горели огни, и мы поднялись по крутой каменной лестнице
на верхнюю улицу и потом по другой лестнице к станции. Там уже стоял
электрический поезд, весь освещенный. На большом циферблате было обозначено
время отхода. Стрелки показывали десять минут шестого. Я посмотрел на
станционные часы. Было пять минут шестого. Когда мы садились в вагон, я
видел, как вагоновожатый и кондуктор вышли из буфета. Мы уселись и открыли
окно. Вагон отапливался электричеством, и в нем было душно, но в окно входил
свежий холодный воздух.

- Ты устала, Кэт? - спросил я.

- Нет. Я себя великолепно чувствую.

- Нам не долго ехать.

- Я с удовольствием проедусь, - сказала она. - Не тревожься обо мне,
милый. Я себя чувствую прекрасно.

Снег выпал только за три дня до рождества. Как-то утром мы проснулись, и шел снег. В печке гудел огонь, а мы лежали в постели и смотрели, как сыплет снег. Madame Гуттинген убрала посуду после завтрака и подбросила в печку дров. Это была настоящая снежная буря. Madame Гуттинген сказала, что она началась около полуночи. Я подошел к окну и посмотрел, но ничего не мог разглядеть дальше дороги. Дуло и мело со всех сторон. Я снова лег в постель, и мы лежали и разговаривали.

- Хорошо бы походить на лыжах, - сказала Кэтрин. - Такая досада, что мне
нельзя на лыжах.

- Мы достанем санки и съедем по дороге вниз. Это для тебя не опаснее, чем
в автомобиле.

- А трясти не будет?

- Можно попробовать.

- Хорошо бы, не трясло.

- Немного погодя можно будет выйти погулять по снегу. [256]

- Перед обедом, - сказала Кэтрин, - для аппетита.

- Я и так всегда голоден.

- И я тоже.

Мы вышли в метель. Повсюду намело сугробы, так что нельзя было уйти
далеко. Я пошел вперед, протаптывая дорожку, но пока мы добрались до
станции, нам пришлось довольно долго идти. Мело так, что невозможно было
раскрыть глаза, и мы вошли в маленький кабачок у станции и, метелкой
стряхнув друг с друга снег, сели на скамью и спросили вермуту.

- Сегодня сильная буря, - сказала кельнерша.

- Да.

- Снег поздно выпал в этом году.

- Да.

- Что, если я съем плитку шоколада? - спросила Кэтрин. - Или уже скоро
завтрак? Я всегда голодна.

- Можешь съесть одну, - сказал я.

- Я возьму с орехами, - сказала Кэтрин.

- С орехами очень вкусный, - сказала девушка. - Я больше всего люблю с
орехами.

- Я выпью еще вермуту, - сказал я.

Когда мы вышли, чтоб идти домой, нашу дорожку уже занесло снегом. Только
едва заметные углубления остались там, где раньше были следы. Мело прямо в
лицо, так что нельзя было раскрыть глаза. Мы почистились и пошли завтракать.
Завтрак подавал monsieur Гуттинген.

- Завтра можно будет пойти на лыжах, - сказал он. - Вы ходите на лыжах,
мистер Генри?

- Нет. Но я хочу научиться.

- Вы научитесь очень легко. Мой сын приезжает на рождество, он вас
научит.

- Чудесно. Когда он должен приехать?

- Завтра вечером.

Когда после обеда мы сидели у печки в маленькой комнате и смотрели в
окно, как валит снег, Кэтрин сказала:

- Что, если тебе уехать куда-нибудь одному, милый, побыть среди мужчин,
походить на лыжах?

- Зачем мне это?

- Неужели тебе никогда не хочется повидать других людей?

- А тебе хочется повидать других людей? [257]

- Нет.

- И мне нет.

- Я знаю. Но ты другое дело. Я жду ребенка, и поэтому мне приятно ничего
не делать. Я знаю, что я стала ужасно глупая и слишком много болтаю, и мне
кажется, лучше тебе уехать, а то я тебе надоем.

- Ты хочешь, чтоб я уехал?

- Нет, я хочу, чтоб ты был со мной.

- Ну, так я и не поеду никуда.

- Иди сюда, - сказала она. - Я хочу пощупать шишку у тебя на голове.
Большая все-таки шишка. - Она провела по ней пальцами. - Милый, почему бы
тебе не отпустить бороду?

- Тебе хочется?

- Просто так, для забавы. Мне хочется посмотреть, какой ты с бородой.

- Ладно. Отпущу бороду. Сейчас же, сию минуту начну отпускать. Это идея.
Теперь у меня будет занятие.

- Ты огорчен, что у тебя нет никакого занятия?

- Нет. Я очень доволен. Мне очень хорошо. А тебе?

- Мне чудесно. Но я все боюсь, может быть, теперь, когда я такая, тебе
скучно со мной?

- Ох, Кэт! Ты даже не представляешь себе, как сильно я тебя люблю.

- Даже теперь?

- И теперь и всегда. И я вполне счастлив. Разве нам не хорошо тут?

- Очень хорошо, но мне все кажется, что ты какой-то неспокойный.

- Нет. Я иногда вспоминаю фронт и разных людей, но это не тревожит меня.
Я ни о чем долго не думаю.

- Кого ты вспоминаешь?

- Ринальди, и священника, и еще всяких людей. Но долго я о них не думаю.
Я не хочу думать о войне. Я покончил с ней.

- О чем ты сейчас думаешь?

- Ни о чем.

- Нет, ты думал о чем-то. Скажи.

- Я думал, правда ли, что у Ринальди сифилис.

- И все? [258]

- Да.

- А у него сифилис?

- Не знаю.

- Я рада, что у тебя нет. У тебя ничего такого не было?

- У меня был триппер.

- Я не хочу об этом слышать. Тебе очень больно было, милый?

- Очень.

- Я б хотела, чтоб у меня тоже был.

- Не выдумывай.

- Нет, правда. Я б хотела, чтобы у меня все было, как у тебя. Я б хотела
знать всех женщин, которых ты знал, чтоб потом высмеивать их перед тобой.

- Вот это красиво.

- А что у тебя был триппер, красиво?

- Нет. Смотри, как снег идет.

- Я лучше буду смотреть на тебя. Милый, что, если б ты отпустил волосы?

- То есть как?

- Ну, немножко подлиннее.

- Они и так длинные.

- Нет, отпусти их немного длиннее, а я остригусь, и мы будем совсем
одинаковые, только один светлый, а другой темный.

- Я не хочу, чтоб ты остриглась.

- А это, может быть, забавно. Мне надоели волосы. Ночью в постели они
ужасно мешают.

- Мне нравится так.

- Ас короткими бы тебе не понравилось?

- Может быть. Мне нравится, как сейчас.

- Может быть, с короткими лучше. И мы были бы оба одинаковые. Милый, я
так тебя люблю, что хочу быть тобой.

- Это так и есть. Мы с тобой одно.

- Я знаю. По ночам.

- Ночью все замечательно.