Чтение 50–й страницы книги ~Звездный час Уилта~

замолчать, побросали в тюрьмы, упрятали в психушки. Оно и понятно: там, где
царит безумие, здравомыслящие не в чести. Новые лагеря смерти не
удостаиваются внимания телеоператоров и фотокорреспондентов. Это же надо:
двадцать миллионов русских полегло на войне, которая грозила народу полным
уничтожением, а теперь наследники Сталина смертельно боятся своего народа и
не позволяют ему даже задуматься, как наладить нормальную жизнь, чтобы не
производить технику, способную смести все живое с лица земли.

Безумно, бесчеловечно, глупо. А главное -- заурядно. Заурядно, как
амбиции доктора Мэйфилда, мечтающего превратить Гуманитех в академическую
империю, как стремление ректора сохранить свой пост и избежать нежелательных
пересудов. А что там себе думают преподаватели, чему хотят учиться студенты
-- наплевать. И вот теперь Уилт возвращается к этой жизни. Ничего не
изменилось. Ева будет и дальше колобродить без удержу, близняшки вырастут и,
вполне вероятно, станут цивилизованными людьми. Да. нет, едва ли.
Цивилизованный человек -- фикция, выдумка писателей, которые замалчивают
человеческие недостатки и слабости, а примеры самоотверженности выдают за
правило. Нет, такими цивилизованными людьми близняшкам не стать. Дай Бог,
чтобы они и дальше оставались независимыми и своенравными. А путешествие по
воздуху им, как видно, доставляет удовольствие.

Вертолет приземлился в пяти милях от базы, возле, пустынной дороги.

-- Высадим вас здесь, -- сказал полковник. -- Я постараюсь прислать за
вами машину.

-- Мы хотим долететь до самого дома! -- заверещала Саманта, перекрывая
гул пропеллера. Пенелопа тоже подняла крик: она требовала, чтобы ей
позволили спрыгнуть с парашютом на Оукхерст-авеню. Но тут у Евы лопнуло
терпение, она по очереди вытолкала дочек из вертолета на жухлую траву и
выпрыгнула за ними. Следом прыгнул Уилт. Воздух на мгновение стал упругим,
вертолет оторвался от земли и, покачиваясь, полетел прочь.

Когда он скрылся из глаз, Ева наконец подала голос:

-- Вот видишь, что ты натворил.

Уилт окинул взглядом пустынную местность. Мало ему допроса, теперь еще
хныканье жены выслушивать.

-- Пойдем, -- сказал он. -- Никакой машины мы не дождемся. Лучше поищем
автобусную остановку.

Он взобрался по насыпи на шоссе и пошел в сторону города. Далеко в небе
что-то сверкнуло. Над землей повис огненный шар. Это майор Глаусхоф
трассирующей пулей поразил надувной член Мэвис Моттрем. Сегодня же вечером
этот огненный шар, над которым клубится грибообразное облачко, во всей красе
предстанет перед телезрителями. Старания демонстранток не пропали впустую.

24

Семестр закончился. Преподаватели собрались в лекционном зале и
изнывали от скуки, как прежде студенты на их занятиях. Сегодня место
докладчика занял ректор. Минут десять он терзал слушателей тем, что, плохо
скрывая истинные чувства, расшаркивался перед мистером Спайри с кафедры
строительства, который наконец-то уходил на пенсию. Еще двадцать минут он
сетовал на финансовые трудности и объяснял, почему о капитальном ремонте
инженерного корпуса не может быть и речи -- даже сейчас, когда неизвестный
благодетель пожертвовал колледжу на приобретение книг невероятную сумму:
четверть миллиона фунтов.

Уилт с каменным лицом сидел вместе с другими заведующими кафедр и делал
вид, будто он тут ни при чем. Кто этот таинственный меценат, знали только он
и ректор. Но им приходилось держать язык за зубами, поскольку это была
государственная тайна. Дело в том, что нежданный подарок был платой за
молчание Уилта. Об условиях этой сделки с Уилтом договаривались два
издерганных сотрудника посольства США в присутствии двух жутковатых
субъектов якобы из юридического отдела Министерства внутренних дел. Однако
Уилта их зловещий вид не смутил. Он был чист перед законом, во время
переговоров его прямо распирало от чувства собственной правоты. Ева разинула
рот, услышав, что им предлагают новую машину. Однако Уилт отказался. С него
хватит морального удовлетворения: пусть ректор мучается от того, что
Фенландский колледж гуманитарных и технических наук вновь оказался обязан
своим благополучием человеку, которого он, ректор, уволил бы с превеликим
удовольствием. Отныне ему придется терпеть Уилта, пока сам не уйдет на
пенсию.

Но близняшек держать язык за зубами не заставишь. Они с восторгом
вспоминали, как обдали лейтенанта нашатырным спиртом и обсыпали охранников
перцем, и порывались хвастать своими подвигами каждому встречному и
поперечному. Ева по недомыслию попросила их дать слово, что они будут
хранить молчание, но Саманта заупрямилась:

-- А что такого? Мы просто помогали папе убежать от сексуальной тети.

-- Будете распускать языки -- придется помогать папе с мамой бежать из
тюрьмы, -- пообещал Уилт. -- Сами знаете, что с вами будет, если родителей
упрячут за решетку.

-- А что с нами будет? -- полюбопытствовала Эммелина, которой не
терпелось устроить папе с мамой побег из тюрьмы.

-- Будет то, что вас отдадут на воспитание злющим-презлющим приемным
родителям. Всех четырех в разные семьи. Вы больше никогда друг друга не
увидите и...

Уилт пустился живописагь невзгоды и унижения, которые поджидают
падчериц в приемных семьях. От этих кошмаров в духе Диккенса у близняшек
душа ушла в пятки, а Ева даже всплакнула. Так Уилт одержал еще одну
маленькую победу: никогда еще его слова не производили столь сильного
впечатления на домашних. Конечно, это ненадолго, но пока близняшки осмелеют
и разболтают о происшествии, их болтовня будет уже не так опасна, и к тому
же им никто не поверит.

После этого разговора прежние подозрения Евы взыграли с новой силой.
Ложась в постель, она спросила мужа:

-- И все-таки почему ты полгода врал, что преподаешь в тюрьме?

Уилт ожидал этого вопроса.

-- Ты же сама слышала, что говорили эти субчики из контрразведки про
государственную тайну.

-- Разведка? Они сказали -- из Министерства внутренних дел. При чем тут
разведка?

-- Как же, Министерство внутренних дел! А ты и уши развесила. Это
контрразведка. Да ты сама виновата. Отдала девчонок в самую дорогую школу
для липовых вундеркиндов, а на какие шиши нам жить, если...

Спор затянулся за полночь, но Ева все-таки отстала. Она вспомнила, как
рассыпались в извинениях сотрудники посольства, сообразила, что о
посторонних женщинах не было сказано ни слова, и успокоилась. Слава Богу,
Генри снова дома, а на происшествии в Бэконхите лучше поставить точку.

И вот Уилт сидит рядом с доктором Бордом и радуется своей скромной
победе. Хоть он и натерпелся от чужой глупости и бестолковости, но последнее
слово все-таки осталось за ним. Случалось, враги и обстоятельства брали его
в оборот, однако Уилт в конце концов вышел победителем. Да, он победитель, а
не преуспевающий зануда вроде доктора Мэйфилда или, хуже того, озлобившийся
неудачник.

-- Чудны дела твои. Господи! -- изумлялся, доктор Борд, когда ректор
наконец сел на место и преподаватели потянулись из аудитории. -- Подарить
книг на четверть миллиона! Беспримерный случай в истории британского
образования! Обычно если миллионер расщедрится, то передает в дар самым
никудышным студентам благоустроенные учебные корпуса А этот -- просто гений.

Уилт промолчал. Очень может быть, что здравый смысл -- та же
гениальность.

В отделе дорожного движения полицейского участка Ипфорда, у терминала
компьютера сидел бывший инспектор, а ныне сержант Роджер. Он пытался
сосредоточиться на проблеме распределения транспортного потока и размещения
стоянок между часами пик. Роджер еще не оправился от действия
паралитического газа и от совсем уж убийственных действий старшего офицера,
который под руководством главного констебля расследовал методы работы
инспектора Роджера.

Откровения сержанта Ранка выставили Роджера не в лучшем свете.

-- Инспектор Роджер дал понять, что радиоэлектронное слежение за
машиной мистера Уилта проводится с санкции старшего офицера, -- рассказывал
сержант. -- Я только выполнял приказ инспектора. То же самое касается дома
Уилтов.

-- Дома Уилтов? Это что же, у них и дома были установлены микрофоны?

-- Так точно, сэр. Они и сейчас там Нам оказали содействие соседи,
мистер Геймер и его жена.

-- Час от часу не легче, -- пробормотал главный констебль. -- Если об
этом пронюхают бульварные газетенки...

-- Едва ли, сэр, -- успокоил его Ранк. -- Мистер Геймер съехал, а
миссис Геймер продает дом.

-- Ну так уберите оттуда микрофоны! Да побыстрее, пока их не нашли, --
прогрохотал главный констебль и принялся когтить Роджера. Во время экзекуции
того чуть удар не хватил. Его разжаловали в сержанты, перевели в отдел
дорожного движения и пригрозили, что если он еще хоть раз проштрафится, то
угодит в собачий питомник, где на нем будут натаскивать служебных собак.

Но окончательно добило Роджера известие о том, что начальником отдела
по борьбе с наркотиками назначен Флинт.

-- По части наркотиков этому малому нет равных! -- восклицал главный
констебль. -- Надо же, как ловко раскрыл дело.

У старшего офицера были кое-какие сомнения, но он оставил их при себе.

-- Это у них фамильное, -- глубокомысленно заметил он.

Во время суда "Ипфорд кроникл" и даже центральные газеты поминали
Флинта каждый день. Столовая участка гудела от поздравлений. Вот он каков.