Чтение 50–й страницы книги ~У Черных рыцарей~

прослушал дважды.

- Он так быстро опьянел?

- Какое там! Он, как выяснилось, разыграл пьяного, да так, что ни я, ни
дядя Паня не догадались.

- Почему вы думаете, что он притворялся?

- Знаете, что он на прощание сказал мне?

- Повторите, только точно.

Нонна слово в слово передала сказанное Домантовичем.

Фред только сокрушенно покачал головой.

- Вот это попалась рыбешка!

На какую-то минуту он задумался.

- Почему вы считаете, что я вела себя неосмотрительно? -
спросила'Нонна.

- Потому что вы сразу начали кокетничать. А надо было выдать себя за
девушку скромную, не привыкшую оставаться наедине с мужчиной...

- Но Воронов приказал мне...

- Он просто не учел душевного состояния человека, изголодавшегося по
женскому обществу. Ведь Домантович не видал женщин с самого окончания войны.
Активность должен был проявить он. Ну, довольно об этом! Сделайте так:
вернувшись в Фигерас, позвоните дяде Пане и скажите, что он больше не
глухонемой! Но передайте ему мой приказ: с квартирантом много не
разговаривать. Две-три фразы служебного характера в день, и все.

Я приеду через неделю-полторы. Пусть немного потоскует. Попробуем
расшифровать и стреляного воробья. Вам у дяди Пани больше делать нечего...

- Выходит, не справилась?

- Просто он опытнее вас, Нонна! Ведь вы еще так молоды!

- Из молодых, да ранних! - вдруг вырвалось у девушки по-украински.

- Давно не слышал украинского языка.

- А вы бывали на Украине? - почему-то обрадовалась Нонна.

- Где меня только не носило... А почему вы так обрадовались?

- Тоскую по дому... иногда...

Нонна опустила голову и задумалась. Фред незаметно следил за ней, в
свою очередь что-то обдумывая. Затем вынул из сейфа папку и стал ее
просматривать.

- Зачем вам понадобилось мое дело? - спросила Нонна.

- Как вы догадались?

- Узнала свой почерк. Это же моя автобиография..

- Так вы харьковчанка... Переводчица у немцев... Вспомнил. Все в
порядке...

- Что в порядке?

- Слушайте, Нонна! Как бы вы отнеслись к предложению недельки на две
съездить в Россию? Абсолютно легально, с паспортом, советской визой и всем
прочим.

Нонна побледнела.

- Диверсия? - тихо спросила она.

- Мелкое поручение.

- А именно?

- Свой план я обязан согласовать с начальником школы. Скажу вам потом.

- Можно мне подумать до завтра?

- Даже нужно.

- Мне бы очень хотелось побывать дома, но...

- Немного боязно, да?

Нонна утвердительно кивнула головой.

- Это хорошо, что откровенно признаетесь... Поэтому и советую: еще и
еще раз хорошенечко подумайте. Даже не день. Даю вам неделю срока. Но когда
вызову, будьте готовы сказать "да" или "нет". Только откровенно.

- Конечно... Я и сейчас разговаривала с вами откровенно. Да еще с Мэри
- мы с ней иногда отпускаем вожжи и отправляемся странствовать в прошлое. Но
только изредка...

- То-то Мэри частенько напивается! Она полька? Насколько я припоминаю,
из-под Лодзи?

- Да.

- Передайте ей, чтобы меньше пила. Возможно, я и для нее что-нибудь
придумаю... Но пока это между нами...

НЕОЖИДАННАЯ ЖЕНИТЬБА

АРТУРА ШРЕДЕРА

Артур Шредер проснулся в прекрасном настроении. Откинув одеяло, он
вскочил с кровати и стал посреди комнаты, чтобы заняться гимнастикой, с
которой всегда начинал день, но взгляд его упал на карту северной Европы и
выразительную черту на ней. Линия была ярко-красная и жирная. Не в силах
противостоять искушению, Шредер подбежал к столу. Да, все так: Москва -
Ленинград - Хельсинки Стокгольм - Осло - Копенгаген... Вот это турне!
Обозначены только столицы. А если прибавить все пункты, куда можно завернуть
по дороге, чтобы дать по нескольку дополнительных концертов!

Кто бы мог подумать, что все так хорошо обернется. А как он перепугался
вначале, когда мадридские газеты подняли шум вокруг его будущей поездки в
Россию!

Что тут скрывать: ведь сам Артур Шредер долго колебался - принимать
приглашение Москвы или нет! Были у него на то причины, и достаточно
уважительные, а впрочем, если поглядеть на все здраво...

Выезжая на гастроли в Испанию, руководитель венского джаз-оркестра так
и не решил этот вопрос окончательно. Лишь после настойчивых домогательств
импресарио, который в многочисленных телеграммах доказывал, как выгоден этот
контракт, Артур Шредер решился и телеграфом известил о своем согласии.

Через несколько дней сообщение о турне появилось в мадридских газетах.
Как и от кого они все разузнали, было просто удивительно. И в телеграммах
импресарио, и в его собственном ответе слова - Россия, Москва, Ленинград,
как и было условлено, не упоминались. А между тем газеты обо всем пронюхали,
и имя его замелькало на всех полосах.

Боже, какая поднялась шумиха! Чего только тогда не писали об Артуре
Шредере, в чем его только не обвиняли!

Пришлось молча глотать обиды, стоически переносить грязную ругань
прессы, теша себя надеждой, что каждый скандал только способствует рекламе.
Но когда одна из самых влиятельных мадридских газет наэиала Артура Шредера
большевистским агентом, он и впрямь перетрусил.

Боже мой! Артур Шредер - и большевистский агент!

В иных обстоятельствах Артур от души посмеялся бы, но сейчас было не до
смеха. Отменив утреннюю репетицию, он заперся в номере гостиницы. Проникнуть
к нему мог только его ближайший помощник, да и то условно постучав.

Артур Шредер проклинал день и час, когда согласился на поездку в
Москву. Первой его мыслью было телеграфировать импресарио, чтобы тот расторг
проклятый контракт. Но убытки... Чем покрыть убытки? Заплатив неустойку, он
с оркестром окажется на мели.

Вечером того дня, когда газеты, бесстыдно оболгав его, назвали
большевистским агентом, оркестр должен был выступать в клубе офицеров
мадридского гарнизона. Это обстоятельство чуть не доконало Шредера.

Может быть, не ехать на концерт? Отказаться? Заболеть или придумать
какую-либо иную причину? Пусть дирижирует ассистент... Чтобы офицеры не
устроили скандала, можно поручить ему сказать несколько вступительных слов о
том, что сообщение газет о гастрольном турне оркестра не соответствует
действительности.

Весь день, запершись у себя в номере, Артур Шредер обдумывал, как
поступить. Лучше всего вообще отказаться от выступления. Но как откажешься,
если за концерт уже получен гонорар! Вернуть? О, нет! Об этом не может быть
и речи: разве с оркестрантов сдерешь аванс, выданный именно из этих денег.

Время приближалось к вечеру, а решения не было. Оно пришло само собой и
без участия Артура. Офицерский клуб Мадрида прислал уведомление, что он
отказывается от концерта джаз-оркестра, которым дирижирует Артур Шредер, и
требует, как это обусловлено договором, вернуть половину гонорара.

Впервые в жизни Шредер охотно собственноручно уплатил довольно солидную
сумму, лишь бы не выступать перед слушателями "не по своей вине".
Предусмотрительный все-таки у него импресарио!

Понятно, что после этого не имело смысла оставаться в Мадриде. Артур
Шредер выехал в Барселону, где ему предстояло дать несколько концертов. Но
прошло три-четыре дня, и мадридская история повторилась! По той же программе
и с теми же последствиями. Словно один и тот же режиссер руководил заранее
продуманным спектаклем. Шум в прессе, ливень обвинений, расторгнутые
контракты...

Артур Шредер сел на мель. Крепко и почти безнадежно. Оркестрантам выдан
лишь аванс в счет долга за два месяца, надо платить за гостиницу, за проезд.
Правда, три четверти ранее полученного гонорара предусмотрительно переведены
на текущий счет Артура в Вене, но об этом знает только он. Касса же оркестра
пуста. Он думал пополнить ее, дав несколько дополнительных концертов в
клубах Барселоны, но выяснилось, что не только дополнительных, но даже
предусмотренных договором концертов он дать не сможет. Правда, можно
попытаться сорвать по этим контрактам неустойку. Но для этого надо судиться!
Новые траты! Новые долги! Ведь во франкистской Испании в суд без кругленькой
взятки лучше не обращаться.

Было от чего нервничать, злиться, бегать по номеру гостиницы из угла в
угол, проклиная Мадрид, Барселону и саму Испанию...

Спасение пришло неожиданно владелец ресторана в небольшом городке
Фигерас пригласил оркестр Артура Шредера выступить у него. Правда, сеньор де
Гомес гарантировал значительно меньшую оплату, чем оркестр получал до сих
пор, но это была хоть и синица, зато в руках!

Отправив значительную часть оркестра в Вену, оставив при себе лишь