из рук пистолет прежде, чем она покончит с собой. Чтобы времени наверняка
хватило на два выстрела - в меня и в себя, - ей нужно было отойти от
остальных на некоторое расстояние. А может быть, она поняла, что убить себя
таким способом не в состоянии, и собиралась, убив меня, выброситься с
балкона.
остановилась, Елена автоматически наступила на порог. Чем выше находится
центр тяжести предмета или человека, тем меньше его устойчивость. В этом
смысле у меня перед ней было явное преимущество. При ее росте, каблуках и
высоте порога она должна потерять равновесие от любого толчка.
плечо. Все дальнейшее уложилось буквально в одно мгновение.
спиной. Белые пальцы, судорожно впившиеся в утыканную осколками раму. Белое
лицо, повернутое ко мне. Безумные белые глаза с траурным ободком вокруг
радужки.
давать показания, а главное - выхаживать Веронику. Физически она, слава
богу, не пострадала, но, когда оклемалась после снотворного, которым ее
щедро поили последние двое суток, стало ясно, что нервы у нее вконец
расшатаны. Она непрерывно плакала, и не отпускала меня ни на минуту. Так и
ходила за мной хвостиком по квартире, а если я пыталась убедить ее, что мне
нужно отлучиться, цеплялась за руки и начинала дрожать крупной дрожью. Через
два дня такой жизни я стала опасаться за собственное душевное здоровье. А
после визита Вероникиной тетушки даже вложила закладку в телефонный
справочник. Там, где раздел психиатрических клиник.
материализовалась. И не где-нибудь, а в моем многострадальном доме. Узнав о
возвращении племянницы, Валентина Максимовна Пустельга в порыве внезапно
нахлынувших родственных чувств вырвала у кого-то из официальных лиц правду о
местопребывании Вероники (с моим адресом в придачу) и в пятницу, с утра
пораньше, свалилась, как снег на голову.
вопреки фамилии, ничего птичьего. Вид этой особы немедленно родил в моем
воображении образ бронированного сейфа, вроде того, в каком, по моим
представлениям, должны храниться миллионы Вероники. У самой же Вероники
тетушка, видимо, вызвала еще более сильные ассоциации. Во всяком случае,
когда Валентина Максимовна решительно шагнула к племяннице, дабы прижать
кровиночку к своей могучей груди, у кровиночки случилась самая настоящая
истерика. Вытолкав смертельно обиженную мадам из квартиры, я два часа
пыталась привести в чувство кузину, рыдания которой перемежались приступами
бессмысленного хохота. Под конец руки у меня тряслись так, что я в течение
двадцати минут не могла зажечь газовую горелку.
вечером, внимательно посмотрела на меня, потом на Веронику и мгновенно
назначила курс лечения:
обстановка, а не полубивачное существование, которое может предложить ей
Варвара.
успехом могли бы соперничать с переполненной площадкой молодняка в зоопарке.
Но, возможно, Машенька вкладывает в понятие "спокойный" несколько иной
смысл, нежели я. Несмотря на вопли, грохот и буйные игры детей, атмосфера в
их доме царит прямо-таки субтропическая. Вообще, Машенька и Генрих - самые
доброжелательные люди из всех, кого я когда-либо знала. Недаром Вероника,
впадавшая в сумеречное состояние при одной мысли о разлуке со мной, сразу и
безоговорочно согласилась уехать с Луцами.
глазами убедиться в действенности Машенькиной терапии. Вероника с самым
умиротворенным видом сидела за садовым столиком на веранде, держа на коленях
самого младшего Луца. Машенька хлопотала вокруг стола, а Генрих травил самые
популярные байки из своей коллекции:
головами. "Шпрехен зи дойч?" - вторит ей Леша. Та же реакция. "Аблан устедес
эспаньол?" - делает Варька новую попытку. Беспомощное пожатие плеч. "Парле
ву франсе?" - не сдается Леша. "Итальянцы мы, итальянцы!" - кричат
отчаявшиеся гости на своем языке. Леша, не дрогнув, переходит на итальянский
и объясняет им дорогу. "Кто вы?" - восхищенно ахают иностранцы, пожирая его
и Варьку благоговейными взглядами. "Мы - дворники!" - хором отвечают они,
вскидывают метлы на плечо и, печатая шаг, маршируют к закрепленному участку.
было, наконец, рассеять тьму их неведения. Подумав, я добавила в список
званых гостей Полевичека и Полуянова - они, как участники событий, дополнят
мой рассказ и придадут ему необходимую достоверность.
устроилась за столиком, на котором вскоре появились несколько кружек
ледяного пива и гора раков.
всегда, задерживается.
предвкушая реакцию на ее появление Полевичека и Полуянова. Селезнев, уже
знакомый с моей чудной тетушкой, ухмыльнулся и, показывая, что оценил
замысел, лукаво мне подмигнул.
рокера на великолепной черной "хонде", в обрезанных по колено джинсах и
свободной футболке с неприличной надписью. Когда она, помахав рукой своему
возничему, перепрыгнула через барьерчик и направилась к нашему столику, у
Антона и Михаила Ильича глаза полезли на лоб.
точнее, Полевичек, с которым ты общалась по телефону. А это Антон. Он
бесстрашно сопровождал нас во вражье логово.
пинтовую кружку. - Ну-с, приступай, Варвара. Я тебя внимательно слушаю.
потом и Полуянову. Дважды мы прерывались, чтобы сходить за новой порцией
пива и раков.
литературно-уголовным уклоном. Неужели они всерьез рассчитывали, что этот
безумный план сработает? И вообще, я ни черта не поняла! Прежде всего: зачем
они пытались тебя засадить? Ведь ключ-то по-прежнему остался бы у тебя!
когда она бросит мне в лицо обвинение в убийстве дорогих ей людей. А если бы
я отказалась, они бы уговорили ее слетать в Цюрих - объявить о потере ключа
и потребовать дубликат. А уж заполучив ключ, они успели бы им распорядиться.
Пока милиция разбиралась бы со мной, добрались бы до миллионов и
благополучно слиняли бы в какую-нибудь банановую республику.
остальных слушателей. - Она чуть ли не с пяти лет умоляла родителей купить
ей щенка, но Белла - ее мама - была непреклонна. Я уж подумывала завести
собаку сама, чтобы Варвара могла с ней возиться в свободное время, но моя
работа была связана с частыми разъездами, а Белла блюла дочь, точно евнух
любимую наложницу султана; она никогда не позволила бы Варваре жить у меня
одной, без взрослых. Вот Варвара и придумала: пошла в клуб служебного
собаководства, сказала, что согласна на любую черную работу - чистить
вольеры, вычесывать собак и тому подобное, - лишь бы ей позволили с ними
общаться. И до сих пор туда бегает. Сначала ей дозволили на общественных
началах тренировать домашних собак, которых хозяева приводят туда на выучку,
а потом и служебных - спасателей, поводырей... Форсайт - ее питомец. Сторож.
- Она снова повернулась ко мне. - Все равно у меня осталась уйма вопросов!
сказала я, зная теткину манеру. - Не больше одного за прием!
загнула четыре пальца.
Вопрос первый: как Лазоревы решились доверить столь ответственную миссию
Роману? Они так хорошо его знали?
познакомились пять лет назад в том самом клубе, где выступал Цыганков.
Лазорев как раз подумывал о предоставлении своим клиентам услуг, не
указанных в прейскуранте, и Роман идеально ему подошел. Об их знакомстве
действительно знал очень ограниченный круг людей - только
женщины-массажистки, к которым направляли перспективных клиенток. Цыганков,
Шилова Юлия
Максимов Альберт
Шилова Юлия
Якубенко Николай
Березин Федор
Майер Стефани