Чтение 50–й страницы книги ~Восходящее солнце~

Мы стояли рядом с жужжащим трейлером с подходящими и уходящими силовыми
кабелями. Как только Мортон подошел к нам, подбежали два помощника,
размахивая толстыми книгами компьютерных распечаток. "Джон, взгляните-ка на
это."

"Джон, рассмотрите вот это."

Мортон спросил: "Что это?"

"Джон, это последние Гэллап и Филдинг."

"Джон, это перекрестный анализ избирателей по возрастам."

"И?"

"Хуже всего, Джон, что президент прав."

"Не надо говорить мне такое. На выборах я выступаю против президента."

"Но, Джон, он прав по поводу К-слова. Нельзя произносить К-слово в
телевизионном клипе."

"Я не могу произнести слово консерватизм?"

"Нет, Джон, его нельзя говорить."

"Это смерть, Джон."

"Цифры это подтверждают."

"Хотите пробежаться по цифрам, Джон?"

"Нет", сказал Мортон. Он взглянул на Коннора и меня. "Сейчас я буду
говорить с вами", сказал он с улыбкой.

"Все же взгляните сюда, Джон."

"Все весьма ясно, Джон. Консерватизм символизирует ухудшение уровня
жизни. А люди уже испытывают ухудшение уровня жизни и не хотят этого
больше."

"Но это же неверное понимание", сказал Мортон. "Все совершенно не так."

"Джон, но избиратели думают именно так."

"Но в этом они не правы."

"Джон, вы хотите научить избирателей думать?"

"Да, я хочу научить избирателей думать. Консерватизм -- это не синоним
ухудшения уровня жизни, это синоним большего богатства, большей мощи и
свободы. Идея не в том, чтобы все сократить. Идея в том, чтобы все, что
делается сейчас -- отапливать дом, водить машину -- делать, тратя меньше
нефти и бензина. В наших домах надо поставить более эффективные нагреватели,
на наших улицах должны ездить более эффективные машины. Сделаем воздух более
чистым, более здоровым. Все это можно сделать. Это уже сделали другие
страны. Это сделала Япония."

"Джон, пожалуйста."

"Только не Япония."

"За последние двадцать лет", сказал Мортон, "Япония сократила стоимость
энергии в конечных продуктах на шестьдесят процентов. Америка не сделала
ничего. Япония теперь может делать товары дешевле наших, потому что Япония
продолжает инвестировать в энергосберегающие технологии. Консерватизм -- это
конкуренция. А мы не становимся конкурентоспособнее..."

"Прекрасно, Джон. Консерватизм и статистика. Настоящая скучища."

"Всем же наплевать, Джон."

"Американскому народу - нет", сказал Мортон.

"Джон, им наплевать абсолютно."

"Они не хотят слушать, Джон. Смотрите, вот здесь возрастная регрессия.
А вот отдельно у тех, кому за пятьдесят пять, то есть в наиболее солидном
блоке избирателей, и по этому вопросу они прямо стоят на ушах. Они не хотят
никаких сокращений. Никакого консерватизма. Старики Америки этого не хотят."

"Но у стариков есть дети и внуки. Они должны заботиться о будущем."

"Старикам на это начихать, Джон. Вот здесь все черным по белому. Они
считают, что дети должны позаботиться о них, и они правы. Поэтому они не
заботятся о своих детях. Все очень просто."

"Но, все-таки, дети..."

"Дети не голосуют, Джон."

"Пожалуйста, Джон, прислушайся к нам."

"Не надо консерватизма, Джон. Конкуренция -- да. Взгляд в будущее --
да. Смотреть в лицо нашим проблемам -- да. Новый дух -- да. Но только не
консерватизм. Просто посмотрите на цифры и не делайте этого."

"Пожалуйста."

Мортон сказал: "Ребята, я над этим подумаю."

Оба помощника, похоже, поняли, что большего они не добьются, и с
треском захлопнули свои распечатки.

"Хочешь, мы пришлем Марджи, чтобы переписала?"

"Нет, я сам подумаю."

"Может, Марджи просто начерно напишет несколько строк?"

"Нет."

"Окей, Джон, окей."

"Знаете", сказал Мортон, глядя им в спину, "в один прекрасный день
американский политик захочет сделать то, что считает правильным он, а не то,
что говорят ему опросы, и это покажется революцией."

Оба помощника разом обернулись. "Джон, не заводись, ты просто устал."

"Очень долгий перелет, мы понимаем."

"Джон, верь нам, у нас все цифры в руках. С девяносто пяти процентным
доверительным интервалом мы предсказываем, что именно это чувствуют люди."

"Я сам чертовски хорошо знаю, что они чувствуют -- они чувствуют полное
расстройство. И я знаю почему. Потому что пятнадцать лет подряд у них не
было никакого лидерства."

"Джон, давай не будем снова спорить. Сейчас -- двадцатый век. Лидерство
-- это способность говорить людям то, что они хотят услышать."

И они ушли.

К сенатору немедленно подошел Вудсон с портативным телефоном. Он что-то
начал говорить, но Мортон отмахнулся: "Не сейчас, Боб."

"Сенатор, мне кажется, на этот звонок надо ответить..."

"Не сейчас."

Вудсон удалился. Мортон взглянул на часы. "Вы -- мистер Коннор и мистер
Смит?"

"Да", ответил Коннор.

"Походим немного", сказал Мортон и пошел прочь от команды киношников в
сторону холмов, нависших над площадкой для гольфа. Была пятница и народу
играло мало. Мы остановились примерно в пятидесяти метрах от группы.

"Я попросил вас прийти", сказал Мортон, "потому что узнал, что вы
назначены на дело Накамото."

Я хотел было возразить, что это не совсем так, что на дело назначен
Грэм, но Коннор меня опередил: "Да, это так."

"У меня несколько вопросов по поводу дела. Мне сообщили, что оно уже
завершено?"

"Похоже, что так."

"Значит, ваше расследование закончено?"

"Практически, да", сказал Коннор. "Расследование завершено."

Мортон кивнул. "Мне сказали, что вы хорошо знакомы с японской общиной,
это правда? Один из вас даже жил в Японии?"

Коннор слегка поклонился.

"Вы тот, кто сегодня играл в гольф с Ханада и Асака?", спросил Мортон.

"Вы хорошо информированы."

"Сегодня утром я говорил с господином Ханада. В прошлом мы имели
контакты по другим вопросам." Мортон резко повернулся и сказал: "Мой вопрос
таков: связано ли дело Накамото с МайкроКон?"

"Что вы имеете в виду?", спросил Коннор.

"Продажа МайкроКон японцам предстала перед сенатским финансовым
комитетом, где я председатель. Мы запросили рекомендаций по сути дела у
комитета по науке и технологии, который фактически должен подтвердить
продажу. Как вы знаете, дело это противоречиво. В прошлом я был на стороне
противников продажи -- по множеству причин. Вы знакомы со всем этим?"

"Да", сказал Коннор.

"Я все еще сомневаюсь по этому поводу", сказал Мортон. "Передовая
технология МайкроКон была развита на деньги американского налогоплательщика.
Я оскорблен, что наши налогоплательщики должны платить за исследования,
которые продадут японцам, а они воспользуются ими, чтобы конкурировать с
нашими же собственными компаниями. У меня сильное ощущение, что мы должна
защищать американские достижения в области высоких технологий. Я чувствую,
что мы должны защищать наши интеллектуальные ресурсы. Я убежден, что мы
должны ограничивать иностранные инвестиции в наши корпорации и наши
университеты. Но мне кажется, в этом я одинок. Я не нахожу поддержки ни в
сенате, ни в промышленности. Торговля тоже не хочет помогать мне. Торговые
представители тревожатся, что я затрудню переговоры по рису. Рису. Даже
Пентагон против меня. И, так как Накамото является дочерней компанией Акаи
Керамикс, я просто хочу знать, имеют ли события прошлой ночи какую-нибудь
связь с предполагаемой продажей?"

Он сделал паузу и пристально смотрел на нас. Словно ожидал, что мы
должны чего-то знать.

Коннор сказал: "Я не убежден ни в каких связях."

"Сделала ли Накамото что-нибудь нечестное или неправильное, чтобы
обеспечить продажу?"

"Насколько мне известно, нет."

"И ваше расследование формально завершено?"

"Да."

"Я просто хочу ясности. Потому что если я откажусь противостоять этой
продаже, я не хочу обнаружить, что засунул руку в коробку со змеями. Могут
сказать, что прием у Накамото был попыткой преодолеть оппозицию продаже.
Изменение моей позиции может поэтому вызвать беспокойство. Знаете, за
подобные штуки можно вылететь из сената."

Коннор спросил: "Вы отступили от своей оппозиции продаже?"

Через лужайку помощник прокричал: "Сенатор? Все готово, сэр."

Мортон пожал плечами: "Что ж, в этом деле я выбивался из общего ряда. С
моей позицией по МайкроКон никто не соглашался. Лично мне кажется, что это
очередное дело Фэрчайлд. Но если эту битву нельзя выиграть, сказал я себе,
тогда не стоит и драться. Впереди еще множество других битв." Он