Чтение 50–й страницы книги ~Черные деньги~

- Нет, вы, безусловно, знаете что. Они вели себя как любовники?

Бош отвечал медленно и осторожно:

- Я не вполне понимаю смысла этого вопроса, мистер Арчер. И я не
вижу, какую они имеют связь с нынешними событиями. В конце концов, мы
разговариваем о событиях семилетней давности.

- За эти семь лет произошло три убийства, и все как-то связаны с
Джинни Фэблон. Ее отец, мать и муж были убиты.

- Боже праведный, вы не обвиняете Тапса?

- Слишком рано об этом говорить. Но вы можете быть уверены, эти
вопросы имеют связь. Были они любовниками?

- Бесс, кажется, думала так. Мне казалось, она придумывала это тогда.
Получается, что, может быть, не придумывала.

- Скажите мне, что произошло?

- Нельзя сказать, что многое. Она встала и вышла в середине пьесы. Мы
все сидели вместе. Бесс была между мной и Тапсом, а девушка с другой
стороны от него. Бесс внезапно вскочила и в смятении выскочила в темноте.
Я последовал за ней. Я подумал, что она почувствовала себя плохо. Она
действительно не стала вместе с нами обедать на стоянке. Но это было
больше моральное недомогание, нежели физическое. Она вылила кучу жалоб на
Тапса и девушку Фэблон и говорила, как она портит его...

- Она портила его?

- Так считала Бесс. Это одна из причин, что я не воспринимал ее слова
серьезно. Она была, очевидно, беременна в то время, а вы знаете, как
бывают женщины ревнивы, когда находятся в таком состоянии. Но, возможно,
был и другой смысл в том, что она сказала. В конце концов, Тапс влюбился в
Бесс, когда та была не старше, чем девушка.

Бош внезапно покраснел, как от удушья.

- Я чувствую себя как Иуда, рассказывая вам все это.

- А что это значит для Таппинджера?

- Я понимаю, что вы имеете в виду. Он по сути не Христос. От
заигрывания с хорошенькой девушкой большой шаг до убийства ее родителей.
Это невообразимо.

- Убийство обычно таким и бывает. Даже сами убийцы не могут такого
вообразить, иначе они бы этого не сделали. В какое точно время Таппинджер
приехал к вам на днях, во вторник, во второй половине дня?

- В четыре часа. Он заранее договорился и прибыл вовремя.

- Когда он с вами договорился?

- Менее чем за полчаса до того, как приехал. Он позвонил мне и
спросил, на месте ли я.

- Откуда он звонил?

- Он не сказал.

- В каком он был состоянии, когда приехал?

- Вы спрашиваете, как следователь прокуратуры, мистер Арчер. Но вы им
не являетесь, и я не думаю, что отвечу на этот ваш вопрос и на другие,
подобные этому.

- Ваш друг Педро был застрелен в Бретвуде во вторник после полудня.
Ваш другой друг, Таппинджер, покинул Монтевисту около часа. Между часом и
четырьмя у него было время и возможность убить человека и вернуться, чтобы
в вашем лице получить алиби.

- Получить алиби?

- Он использовал визит к вам, чтобы объяснить, почему он отменил
занятия во вторник после обеда и предпринял поездку в Лос-Анджелес. Он
владеет оружием?

Бош молчал.

- Он упоминал, что посещал школу по направлению из армии, - сказал я,
- что означает, что он служил в одной из частей. Умел Таппинджер
пользоваться пистолетом?

- Он служил в пехоте, - Бош свесил голову, будто нагромождение
доказательств свидетельствовало и о его собственной вине. - Когда Тапс был
парнем девятнадцати или двадцати лет, он участвовал в Движении
Сопротивления в Париже. Он не был и сейчас не является мелким человеком.

- Я никогда не говорил так и не думаю так. Какое у него было
психическое состояние, когда он пришел к вам во вторник?

- Я не эксперт по определению психического состояния человека. Он
часто повторялся, мне казалось, был чем-то обеспокоен. Конечно, мы не
встречались с ним несколько лет. И он только что съехал с шоссейной
магистрали. Эта дорога к Сан-Бернардино поистине ужасна... - Он оборвал
свой рассказ и сказал: - Тапс казался сильно потрясенным, я этого не могу
отрицать. Он практически впал в истерику, когда я узнал на снимке Педро
Доминго и сообщил ему все, что знал о нем.

- Он что-нибудь сказал?

- Он говорил мало. У него был, я бы сказал, приступ смеха. Он считал,
что все происходящее является великолепным розыгрышем.

Бесс Таппинджер подошла к двери с трехлетним малышом, цеплявшимся за
ее юбку. На ней было порванное и вылинявшее хлопчатобумажное платье, будто
она специально оделась под роль покинутой жены. Пот струился по ее лицу
из-под платка на голове. Когда она вытерла лицо локтем, я заметил пот и у
нее под мышками, тщательно выбритыми.

- Почему вы мне не сказали, что придете? Я занимаюсь уборкой дома?

- Я вижу.

- Вы подождете, пока я приму душ? Я, должно быть, выгляжу ужасно.

- Если по честному, вы выглядите великолепно. Но я пришел не
любоваться вами. Ваш муж дома?

- Нет, - сказала она упавшим голосом.

- Он в колледже?

- Я не знаю. Входите, пожалуйста. Я приготовлю кофе. И избавлюсь от
маленького. Ему пора спать.

Она увела плачущего малыша. Она вымылась, переменила платье,
причесала свои густые темные волосы и вернулась через долгих полчаса.

- Извините, что задержала вас. Я должна была привести себя в порядок.
Когда я чувствую себя плохо, у меня появляется желание почиститься.

Она села на сундук рядом со мной и дала мне почувствовать, насколько
она теперь свежа.

- А почему вы себя плохо чувствуете?

Внезапно она некрасиво выпятила красную нижнюю губу.

- Мне не хочется об этом говорить. Мне хотелось говорить вчера, но вы
не хотели.

Внезапно она вскочила и стояла надо мной, красивая и вся дрожащая от
ожидания, будто ее тело, ввергнувшее ее в замужество, могло бы вдруг и
избавить от него.

- Вы совсем не беспокоитесь обо мне.

- Наоборот, я так сильно желаю вас сейчас.

- Почему же вы ничего не делаете? - Она не двигалась, но ее тело
трепетало.

- В доме ребенок, и муж неподалеку.

- Тапсу все равно. Он, практически, способствует этому.

- Почему он так делает?

- Он хотел бы, чтобы я влюбилась в другого человека. В кого-нибудь,
кто развязал бы ему руки и избавил его от меня. Он влюбился в другую
девушку. И любит ее уже многие годы.

- Джинни Фэблон?

От этого имени у нее будто подкосились колени, и она опять села около
меня. - Значит, вы знаете о ней. Как давно вы знаете?

- Только сегодня узнал.

- Я знала об этом с самого начала.

- Мне это сказали.

Она быстро искоса посмотрела на меня.

- Вы говорили об этом с Тапсом?

- Нет еще. Я только что обедал с Алланом Бошем. Он рассказал мне о
некоем вечере семь лет назад, когда он, и вы, и ваш муж, и Джинни
отправились смотреть вместе спектакль.

Она кивнула головой:

- Это была пьеса Сартра "Нет выхода". Он не сказал вам, что я видела?

- Нет, полагаю, что он не знал.

- Это верно, я ему не сказала. Я не могла заставить себя сказать ни
ему, ни кому-нибудь другому. И какое-то время спустя то, что я увидела,
перестало казаться реальным. Это как-то смешалось в моей памяти с
содержанием пьесы. Она была о трех людях, живущих в своего рода
психологическом аду.

Я сидела рядом с Тапсом в почти совершенно темной комнате, и я
слышала, как он издавал какое-то хрюканье или вздох, будто ему было
больно. Я посмотрела. Она держала свою руку на его... на его ноге сверху.
Он вздыхал от удовольствия.

Я не могла поверить этому, хотя все видела. Я почувствовала себя так
ужасно, что тут же вскочила и ушла. Аллан Бош вышел со мной. Я не помню
точно, что сказала ему. С тех пор я умышленно избегала его из опасений,
что он начнет меня расспрашивать о Тапсе.

- А чего вы боялись?

- Не знаю. Но нет, я, по правде, знаю. Я боялась, что люди узнают,
что Тапс совратил девушку или его совратили, я боялась, что он потеряет
работу или шанс на лучшую работу. Я видела, что произошло в Иллинойсе,
когда Тапс и я... - Она остановилась. - Но вы этого не знаете.

- Аллан Бош рассказывал мне об этом.

- Аллан - ужасный трепач. - Но она, казалось, чувствовала облегчение,
что не придется самой об этом рассказывать. - Я испытываю чувство какой-то