встреча в лесу поставила его к роковой черте, и он перестал быть самим
собою, перестал быть прежним Неуманном - честным, требовательным, добрым.
детей, мызу на Пэрэл, чтобы вычеркнуть теперешнего, жалкого Неуманна из
жизни. Он был слишком однолинеен и приземлен, чтобы открыть в новом своем
состоянии возможность для дальнейшей деятельности - рискованной, но в
конечном счете перспективной, если ориентироваться на новых своих
покровителей. К тому же он оказался совсем не таким справедливым и
предельно честным, каким всегда себя считал: он не стал обвинять в
случившемся себя - оправдываясь безысходностью обстоятельств; он не смел
обвинить и того седого чекиста, который все это с ним проделал в лесу, -
потому что тот был недосягаем; но ярость ищет выхода. И Неуманн нашел
виновника - им оказался министр Эйнбунд.
политиканом, который продаст, когда это будет ему выгодно в партийных
целях, я бы давно пришел к нему, и мы бы вместе придумали смелую операцию.
Сиди вместо этого фанфарона настоящий патриот родины, я бы не страдал
так".
капала вода из крана, и этот звук до того вдруг умилил Неуманна, что он
замер и долго, чувствуя слезы в горле, прислушивался к капели, и она
отнесла его в детство, когда они жили на хуторе; в весенние закаты,
переходившие в рассветы через серую, зыбкую ночь; он вспомнил мать, ее
доброе лицо и вдруг отметил для себя, что в детстве была совсем другая,
особая тишина - спокойная и безмятежная.
решить для себя, как мне быть дальше".
к матери, через боязнь министра и трусливую ненависть к этому седому
чекисту, который все начал.
пропуска заготовлю, сам подпишу, передам ему в руки. Пусть придет со
своими людьми, а я их встречу. Там и перестрелять их надо лично, самому.
Почему не поставил в известность министра? Потому что если пустить это
через управление и отделы министерства, утечка информации станет столь
реальной, что все дело можно поставить на грань срыва. Министр требует у
правительства денег для расширения своего аппарата, а ему бы не денег
требовать и не дебатировать в Государственном собрании, а заниматься
каждодневной, кропотливой работой. Победителя не судят! Того, кто проявит
слабость, - уничтожат. Только твердость, только сила! План есть, теперь
надо лечь спать, а завтра начать отработку деталей. Если я смогу победить
- свалю министра. А там видно будет".
наблюдение и утром следующего дня: Роман рассчитал, что если теперь, имея
в руках шелковку, Неуманн не поедет с утра в министерство - а ездил он
туда крайне редко, только в экстраординарных случаях, - тогда вербовку
можно считать состоявшейся. Он допускал и случайность: вдруг министр
вызовет Неуманна по какому-то делу, вдруг там назначено совещание или надо
получить визу в иностранном департаменте; все это Роман учитывал, но ему
обещали помощь эстонские друзья, - у Виктора были свои люди в
министерстве, которые могли посмотреть за Неуманном даже там, в святая
святых тайной полиции.
готов давать показания лишь после встречи с третьим секретарем польского
посольства Мареком Янгом".
__________________________________________________________________________
и добиться откомандирования Нины в его распоряжение еще на две недели.
Библиотека - это книги...
ты - книги?
когда мне тринадцать лет было. Мы экс сделали, деньги были для типографии
нужны. А потом нелегалка - как тут учиться, я ж газету распространял,
курьерил в Прагу. После революции попросился в комвуз, откомандировали на
курсы при Тобольском университете, а белые пришли, меня сдали в
контрразведку. Мне там, - он рассмеялся, - знаешь какую библиотеку
прописали! Два офицера - трезвые, главное дело - ребра выворачивали...
голову сапогом - видишь, рожа у меня с тех пор кривая - и руками ребра
вытягивали. Три штуки у меня поломанные, как погоде меняться - болят
изнутри, страх...
исподнюю рубаху.
меня одолевают, а рабочая масса начинает хихишки против меня строить -
сразу бок свой сую: вот, говорю, как они спорят, если ихняя сила! Это без
промаха. Потом этих интеллигентов отбивать приходится!
нас ведь в России глубина ценится превыше всего. К чему я все это? К тому,
что Ульянов дал вам программу: учиться надо. Осип, учиться.
приплюну.
делать?"...
девятнадцатого века"?
старику.
присутствии массы слушателей: "Меня не удовлетворяет ваш ответ - я люблю
Ленина, потому что он Ленин. Это обратная сторона религии, на новый,
правда, манер". Что ты на это ответишь?
такой вопрос неудобно... Один на один - прибил бы... А если масса сидит, я
так отвечу: "Эх ты, гад ползучий! И как у тебя язык поворачивается такое
говорить! Враг трудящихся ты после этих слов!" Овация слушателей! Что -
нет?!
сказал: "Уважаемые оппоненты, товарищи..."
рабов Спартак повел своих единомышленников против рабовладельцев надменной
столицы, человечество мечтало о свободе. Из-за этой великой мечты шли на
гибель крестьяне Германии, ведомые Лютером. Сложил свою голову мужицкий
царь Емелька Пугач... Гнил на каторге Радищев... Сражались герои
Северо-Американских Штатов... Потрясал основы феодального мира неистовый
Робеспьер... Гибли под царскими пулями декабристы; с гордо поднятой
головой ждали казни Софья Перовская, Кибальчич и Александр Ульянов... Эту
мечту человечества сделал наукой бородатый Маркс и одинокий, влюбленный в
море Энгельс... Мир обывателей, уставший от нищеты мысли и тупости бытия,
затаившись, трусливо ждал перемен. Кто-то всегда выходит первым и
принимает на себя великое и страшное бремя ответственности: это в равной
мере относится к народу, государству, к личности. И вот пришел Ленин.
Вместо упования на мессию, который принесет свободу, Ленин сделал
практикой жизни слова гимна: "Никто не даст нам избавленья: ни бог, ни
царь и не герой!" Ленин взорвал спячку века. Как только новое общество
начнет успокаиваться, ждать новых благ от кого-то, ему следует вспомнить
Ленина: все в ваших руках ныне, вы за все в ответе! Мы сделали главное:
дали вам великое право отличать людей не по цензу богатства, не по цвету
кожи, но по тому, как человек относится к свободе!"
приоткрыв рот. Когда старик замолчал, Шелехес откашлялся, снова принял
обычный свой скептически-подозрительный вид и сказал: