стойку.
готова была спорить, затем смешалась с толпой, наблюдая за продолжением
урока, молча сжав пухлые ладони.
мог наблюдать за зрителями. Вначале женщины выглядели обеспокоенными, а
мужчины явно были довольны, с нетерпением ожидая, когда капитан вернет часть
горького лекарства, полученного им от Шонсу.
ногу и подняв левую руку. Правый сапог Ннанджи то выступал вперед, то
отступал назад. Босые ноги капитана бесшумно переступали в противофазе.
Лязгали клинки. Вперед... Назад... Вперед... Назад... Они продолжали
оспаривать одно-единственное место на палубе. Очевидно, это было не совсем
обычно - зрители начали удивленно поднимать брови и обмениваться взглядами.
Улыбки исчезали с их внезапно помрачневших лиц. Однако Тана, внимательно
наблюдавшая за поединком, начала улыбаться. Вперед... Назад...
Затем капитан отступил назад, вместо того чтобы шагнуть вперед, и Ннанджи
последовал за ним. Среди зрителей поднялся изумленный ропот. Снова капитан
вынужден был отступить, и на этот раз Ннанджи гнал его так же, как гнал его
Шонсу. Зрители разбежались в стороны... еще быстрее... вдоль кормового
люка... мимо двери на полубаке. Дальше... дальше... снова вперед, в главной
мачте.
его покраснело, он тяжело дышал и яростно смотрел на воина.
говорила больше, чем все остальные лица.
думал.
разукрашенные ребра. Он отвел руку, и на пальцах оказалась кровь. Тана
подавила смешок. Капитан перевел яростный взгляд с воина на свою сестру,
затем прошел мимо Ннанджи к двери на полубаке; толпа молча расступилась
перед ним. Ннанджи окинул взглядом хмурые лица.
направился к рубке. Зрители начали расходиться в напряженной тишине.
своем углу, исхудавший и мокрый от пота, тяжело дыша. Из его распухшего
бедра сочился гной. Джия спала рядом на голом полу, измученная непрерывным
бодрствованием у его ложа.
свою заколку для волос, и его шевелюра напоминала рыжую копну. Он все еще
тяжело дышал, и все еще улыбался. Без косички и перевязи он выглядел
удивительно юным и невинным.
но теперь я их знаю... - Он продолжал вытираться, тяжело дыша. - Он не воин.
У воина были бы и другие... а у него нет. Я этого не понял!
быстро двигались. Это просто случайность.
фехтованию. Он никогда ничего не забывал. Значит, теперь он знает хитрости и
приемы капитана.
собираясь вернуть на место заколку. Его юношеская улыбка исчезла.
вряд ли мог бы дать ему меч, если бы он мог проиграть, верно?
взгляд Шонсу. Затем он показал на дубовые сундуки.
наклонился, поднимая с пола свою перевязь и седьмой меч.
когда-либо слышать о веском оправдании убийства штатским воина?
об одном подобном случае.
не уверен. Мне нужна твоя помощь, милорд.
посреди Реки. Ужин был подан рано, и пища была более скудной, чем обычно.
Раздавались шутки насчет возможной голодной смерти, если штиль затянется -
черный юмор. Впрочем, в эти дни на борту преобладало черное настроение.
впервые ей показалось, что Шонсу немного лучше. Не желая пробуждать ложных
надежд, она ничего не сказала.
отпечаток на весь "Сапфир". Он пытался проучить противника и в результате
почти пропустил первые несколько выпадов. Это подействовало ему на нервы,
после чего Ннанджи начал парировать каждый его удар и буквально засыпал его
множеством невероятно сложных приемов. Конечно, она сразу же узнала технику
Шонсу, и вероятно, Томияно узнал ее тоже, но у него просто не хватало
времени ей противостоять. В реальном поединке ее сын, скорее всего, все же
одержал бы верх, поскольку в реальном поединке заученные приемы не годились.
Однако Ннанджи тренировал Тану и Матарро, учеников Томияно, а также
наблюдал, как тот сражался с Шонсу. Этот опыт давал ему преимущества,
которых Томияно не мог предвидеть. Любитель, сколь бы одаренным он ни был,
не должен связываться с профессионалом,
мрачно нашептывал, что неплохо было бы запереть Ннанджи в каюте. Брота даже
отказывалась слушать подобные советы, поскольку знала, что воин будет
драться, если кто-либо только попробует. Впервые после смерти Томминоли ее
лидерство оказалось под вопросом, и в воздухе пахло бунтом.
удивительно тактичным, либо его сдерживал старый жрец. Он появился лишь
однажды, когда Томияно вернулся, чтобы собрать свои наждачные камни,
предложив ему свою помощь. Это было предложение мира, но моряк с
непристойной бранью отклонил его. Однако корабль был слишком мал для того,
чтобы они могли чересчур долго не встречаться.
переднего люка, лицом к корме, рядом со своим все еще возмущенным сыном. Это
была не слишком удачная позиция, так как шлюпки по бокам закрывали вид на
Реку, но она могла следить за Томияно и за дверью рубки. Остальные взяли
себе еды и рассеялись, как обычно, по палубе, однако разговоров было мало, а
мрачных мыслей много.
улыбнулась в ответ на попытку заговорить и поспешила обратно к ложу своего
господина. Катанджи, как никогда ощущавший общее настроение, забился в
дальний угол, и его почти не было видно. Пришел старый жрец. Он взял себе
ломоть хлеба и кусок мягкого сыра и устроился на крышке другого люка, лицом
к Броте и Томияно. Это был странный выбор места, и Холийи пришлось
подвинуться, чтобы он мог сесть. Возможно, старик тоже следил за Томияно?
у кормушки. Потом раздался стук сапог...
молодого воина не интересовала еда. Все напряженно смотрели на него.
перехватить ее.
чем перья у рыбы.
Наполовину зажившая корка снова отвалилась, ничего особенного.
Ннанджи слова давались с трудом. - Я приношу извинения за то, что заставил
тебя волноваться. Я совершил ошибку на прошлой неделе, когда новичок Матарро
спросил меня, что случится, если лорд Шонсу умрет.
Афанасьев Роман
Свержин Владимир
Зыков Виталий
Жюль Верн
Пехов Алексей
Плотников Александр