Чтение 500–й страницы книги ~Тысяча и одна ночь~

Когда же настала семьсот девяносто шестая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что Ситт-Зубейда взяла у матери Хасана ключ
и отдала его Масруру и сказала: "Возьми этот ключ, отопри такую-то кла-
довую, вынеси оттуда сундук, взломай его, вынь одежду из перьев, которая
в нем лежит, и принеси ее мне". И Масрур отвечал: "Внимание и повинове-
ние!" - и взял ключ из рук Ситт-Зубейды и отправился. И старуха тоже
вышла, с плачущими глазами, и раскаивалась, что послушалась женщины и
пошла с ней в баню, а женщина и потребовала бани только из хитрости. И
старуха вошла с Масруром и открыла дверь в кладовую, и Масрур вошел и
вынес сундук и вынул оттуда рубашку из перьев и, завернув ее в платок,
принес ее к Ситт-Зубейде. И она взяла одежду и стала ее поворачивать,
дивясь, как она хорошо сделана.

А потом она подала ее жене Хасана и спросила: "Это ли твоя одежда из
перьев?" - "Да, о госпожа", - ответила женщина и протянула руку и взяла
одежду, радуясь, и потом она осмотрела ее и увидела, что она в целости,
такая же, какою была на ней, и из нее не пропало ни одного перышка. И
она обрадовалась и поднялась, оставив Ситт-Зубейду, и взяла рубашку и
развернула ее и взяла своих детей в объятия и завернулась в одежду и
стала птицей по могуществу Аллаха, великого славного. И Ситт-Зубейда
удивилась этому, как и все, кто присутствовал, и все дивились тому, что
делает жена Хасана. А молодая женщина стала раскачиваться и прошлась и
поплясала и поиграла, и присутствующие уставились на нее, удивленные ее
поступками, а потом она сказала им на ясном языке: "О господа, это прек-
расно?" - "Да, о владычица красавиц, все, что ты сделала, - прекрасно",
- ответили присутствующие. И она сказала: "А то, что я сделаю, - еще
лучше, о господа!"

И она в тот же час и минуту распахнула крылья и полетела со своими
детьми и оказалась под куполом дворца и встала на крышу комнаты. И при-
сутствующие смотрели на нее во все глаза и говорили: "Клянемся Аллахом,
поистине это искусство дивное и прекрасное, которого мы никогда не виде-
ли!" А женщина, когда ей захотелось улететь в свою страну, вспомнила Ха-
сана и сказала: "Слушайте, о господа мои, - и произнесла такие стихи:

О, кто оставил край наш и уехал

К любимым, и спешил он, убегая!

Ужель ты думал, что с вами мне прекрасно

И жизнь у вас от горестей свободна?

Как попала в плен и запуталась я в сетях любви,

Мне любовь тюрьма, и место мое - далеко,

Как одежду спрятал, уверился и подумал он,

Что не кляну его перед единым.

И беречь ее он наказывал своей матери

В кладовой своей, и жесток он был и злобен.

И услышала разговор я их и запомнила,

И ждала я благ и великих и обильных,

И пошла я в баню, и было это способом,

И все умы красой моей смутились.

И жена Рашида дивилась тоже красе моей,

И справа осмотрев меня и слева.

Я крикнула: "Жена халифа, у меня

Одежда есть роскошная из перьев.

Будь на мне она, ты увидела бы диковины,

Что стирают горе и гонят прочь печали".

И жена халифа меня спросила: "Где она?"

И ответила я: "В доме моем прежнем".

И Масрур пошел и принес одежду пернатую,

И вдруг она сиянья все затмила.

И взяла ее я из рук его и увидела,

Что и пуговки и сама она в порядке.

И закуталась я в одежду, взяв сыновей с собой,

Развернула крылья и быстро полетела.

О мужа мать, когда придет, скажи ему

"Если пас он любит, расстанется пусть с домом".

А когда она окончила свои стихи, Ситт-Зубейда сказала ей: "Не опус-
тишься ли ты к нам, чтобы мы насладились твоей красотой, о владычица
красавиц. Хвала тому, кто дал тебе красоту и красноречие". Но жена Хаса-
на воскликнула: "Не бывать тому, чтобы вернулось минувшее, - и потом
сказала матери Хасана, бедного и печального: - Клянусь Аллахом, о госпо-
жа, о Умм-Хасан, ты заставишь меня тосковать. Когда придет Хасан и прод-
лятся над ним дни разлуки и захочет он близости и встречи и потрясут его
ветры любви и томления, пусть он придет ко мне на острова Вак!"

И потом она улетела со своими детьми и направилась в свою страну. И
когда мать Хасана увидела это, она заплакала и стала бить себя по лицу и
так рыдала, что упала без памяти. А когда она очнулась, Ситт-Зубейда
сказала ей: "О госпожа моя паломница, я не знала, что это случится, и
если бы ты мне о ней рассказала, я бы тебе не противилась. Я узнала, что
она из летающих джиннов только сейчас, и знай я, что она такого рода, я
бы не дала ей надеть одежду и не позволила бы ей взять детей. Но освобо-
ди меня от ответственности, о госпожа!" И старуха сказала (а она не наш-
ла в руках хитрости): "Ты не ответственна!" - и вышла из халифского
дворца и шла до тех пор, пока не вошла в свой дом.

И она стала так бить себя по лицу, что ее покрыло беспамятство, а оч-
нувшись от забытья, она начала тосковать по женщине и ее детям, и ей за-
хотелось увидеть своего сына, и она произнесла такие стихи:

"В разлуки день уход ваш вызвал слезы

От горя, что из мест родных ушли вы.

И крикнула от мук любви я с горестью

(А слезы плача разъели мне ланиты):

"Вот расстались мы, но будет ли возвращение?"

Разлука уничтожила всю скрытность!

О, если бы вернулись они к верности!

Коль они вернутся, вернется время счастья".

И потом она поднялась и вырыла в доме три могилы и сидела над ними,
плача, в часы ночи и части дня, а когда продлилось отсутствие ее сына и
увеличилась ее тревога, тоска и печаль, она произнесла такие стихи:

"Твой призрак меж закрытых век я вижу,

В движенье и в покое тебя помню.

Любовь к тебе в костях моих так льется,

Как льется сок в плодах и гибких ветках.

В тот день, как нет тебя, мне грудь сжимает,

И скорбь мою прощает мне хулитель.

О ты, любовь к кому владеет мною

И от любви сильней мое безумье,

Побойся милостивого, будь кроток -

В любви к тебе погибель я вкусила..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Семьсот девяносто седьмая ночь

Когда же настала семьсот девяносто седьмая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что мать Хасана стала плакать в часы ночи и
части дня из-за разлуки со своим сыном и его женой и детьми, и пот то,
что было с нею.

Что же касается до ее сына Хасана, то когда он приехал к девушкам, те
стали его заклинать, чтобы он провел у них три месяца, а после этого они
собрали для него денег и приготовили ему десять тюков - пять с золотом и
пять с серебром, - и приготовили один тюк припасов и отправили его и вы-
ехали с ним. И Хасан стал заклинать их воротиться, и они начали обни-
маться на прощанье, и младшая девушка подошла к Хасану и обняла его и
плакала, пока ее не покрыло беспамятство, а потом она произнесла такие
два стиха:

"Угаснет когда огонь разлуки вблизи от вас,

И страсть успокою я, и будем мы вместе вновь?

Страшит меня день разлуки с вами я мучает,

Прощанье же лишь сильней, владыки, ослабило".

И подошла к нему вторая девушка и обняла его и сказала такие два сти-
ха:

"Прощаться с тобою, - как с жизнью прощаться,

Тебя потерять-потерять всех друзей!

Отъезд твой мне душу огнем прожигает,

А близость твоя - в ней скрывается рай!"

И подошла к нему третья девушка и обняла его и произнесла такие два
стиха:

"Мы прощанье оставили в день разлуки

Не по лени, и нет дурной здесь причины,