Чтение 6–й страницы книги ~Очень далекий Тартесс~

- Хорошо, - сказал Горгий. - Приди ко мне на корабль, посмотри
товары...

- Опять торопишься. Когда настанет время, я пришлю человека. Ко мне
больше не ходи.

Серой ящерицей выскользнул Эзул из каморки. Горгий последовал за ним.
Выходя, услышал скрипучий голос из сарая:

- Эй, шевелитесь! Не будет вам сегодня корму за такую работу!

- Вы задумались, читатель?

- Да, видите ли, немножко странно, что Горгию, выходцу

из Колхиды, чудится нечто знакомое в языке тартесситов.

Где Колхида и где Испания?

- А вот послушайте, что пишет древнеримский историк

Аппиан: "Азиатских иберов одни рассматривают как колонию

иберов европейских, другие - как отцов последних, третьи

полагают, что у них нет ничего общего, кроме имени..." А в

XI веке грузинский ученый Давид Мтацминдели писал про

общность языка грузинских и пиренейских иберов.

- И что же, эта общность доказана?

- Нет, все еще гипотетична. Пиренейские иберы - скорее,

выходцы из Африки, чем с Кавказа. Но в глуби веков нелегко

проследить пути племен. Вероятно, общности у них все же

больше, чем розни.

- Ну да, все мы, так сказать, восходим к ветхому

Адаму...

4. ГОРГИЙ ВСТРЕВОЖЕН

Царь Аргантоний плескался в бассейне. Вокруг стояло несколько
приближенных - первые люди Тартесса. Им было даровано почетное право
лицезреть царскую особу без одежд. Более того: иногда они удостаивались
высочайшей чести - приглашались царем в бассейн для беседы о
государственных делах.

Вот и сегодня.

- Павлидий! - позвал царь.

Верховный жрец встрепенулся, разжал тонкие губы.

- Иду, Ослепительный!

Как был, в многослойных одеждах и сандалиях, плюхнулся в бассейн, по
горло в воде заспешил к царю. Аргантоний, потирая костлявые плечи,
посмотрел на него из-под строгих седых бровей.

- Что нового в Тартессе?

Павлидий заученно ответил:

- В Стране Великого Неизменяемого Установления не может быть ничего
нового. Народ благословляет твое имя, Ослепительный!

Придворные, что стояли по краям бассейна, выкрикнули громким нестройным
хором:

- Вечно свети нам!

Аргантоний лег на спину, задвигал ногами. Верховный жрец медленно
поплыл сзади, стараясь не брызгать. Одежды вздулись у него на спине желтым
пузырем.

- Во дворце нечем стало дышать, - сказал Аргантоний. - Что там делают в
городе? Почему столько дыма?

- В кварталах оружейников... и медников... дымят горны... - Павлидию
трудно было говорить, он часто дышал.

Царь подплыл к ступеням бассейна, сел, выпростал из воды длинную седую
бороду. Павлидий почтительно стоял перед ним по горло в воде.

- Третьего дня, - доложил он, - карфагеняне нагло напали в море на
корабли купца Амбона, идущие с Оловянных островов. Если бы не попутный
ветер...

- Хорошо, что ты напомнил об Амбоне. Кажется, я еще не подписал указ о
его производстве в блистательные?

- Нет, Ослепительный. Это достойный подданный, ни разу не замеченный в
сомнениях. Он уже сделал в твою казну большой взнос.

- Передай Амбону: пусть поднимет вдвое восточную стену. Вели пригнать
рабов. За прокорм и камень пусть платит он.

- Будет исполнено! - Павлидий склонил голову, клюнул воду ястребиным
клювом.

- Высокорожденным не пристало нюхать дым, - изрек царь.

- Прекрасно сказано, - громко зашептались придворные. - Такие слова
надо чеканить в серебре...

- Разреши доложить, Ослепительный, - сказал Павлидий. - Стало мне
известно, что карфагеняне собирают войско, чтобы идти на Тартесс войной.
Их отряды стоят в Гадире. Их флот...

Аргантоний в сердцах ударил кулаком по воде.

- Ощипанная цапля на кривых ногах - вот что такое твой Карфаген.

Придворные не смогли сдержать восторга, закричали:

- Какая глубина! И вместе с тем точность!.. Цапля на кривых ногах!

- Ощипанная, - веско добавил Павлидий, скользнув взглядом по
придворным. Никому не было дано права укорачивать высказывания царя.

- Никто не смеет угрожать моему царству, - сказал Аргантоний. - Как
идет Накопление?

- С начала месяца в Сокровенную кладовую доставлено два пирима голубого
серебра.

- Два пирима за целый месяц? Верховный жрец, ты забыл о своей главной
обязанности.

- Я не забыл. Как можно, Ослепительный! Кроме того, месяц еще не
кончился...

- Ты забыл. Ну-ка скажи, что повелел Нетон?

С самого начала разговора Павлидий видел, что царь не в духе. Видно,
опять у него жжение в кишках. Все труднее приходилось ему с Аргантонием: в
последние годы стал он нестерпимо капризен. Каждое слово поперек
поворачивает. Сколько же лет еще отпущено ему богами?

Но вопрос требовал ответа, и Павлидий, скрыв раздражение, привычно
забубнил:

- И повелел бог богов Нетон: ничто не должно изменяться, и непреложен
закон, и да стоит царство, пока накапливается крупица за крупицей голубое
серебро.

- Пока крупица за крупицей накапливается, - поправил Аргантоний. - Я же
сказал, что ты забыл. Помнить неточно - все равно что забыть.

- Ты прав, Ослепительный. Я помню, но неточно. - Павлидий решил не
сердить царя.

- Ты не хочешь, чтобы щит Нетона был готов поскорее.

- Я хочу, Ослепительный, как можно!

- Кто хочет, тот старается.

- Я очень стараюсь, Ослепительный. Поверь, я строго слежу. Но, как
известно, голубое серебро не просто дается в руки. Мрут рабы на руднике...

- Надо пополнять! Или, может быть, на плоскогорье перевелись
цильбицены? - в голосе царя послышалась ирония.

Павлидий благоразумно смолчал, не стал сердить царя сообщением, что
подлые цильбицены, да и другие племена на плоскогорье - все эти лузитане,
индигеты, илеаты - приобрели, скверный обычай яростно сопротивляться
тартесским конным отрядам.

- Или перевелись преступники в самом Тартессе? - продолжал Аргантоний,
пересев на ступеньку повыше (он строго придерживался совета придворного
врача: выходить из воды постепенно).

- Я ревностно их разыскиваю, Ослепительный.

- Преступники всюду! Сколько рабов потребно для рудников, столько чтобы
было мне и преступников.

- Будет исполнено. - Павлидий снова клюнул воду. - Разреши доложить,
Ослепительный: в Тартесс пришел фокейский корабль.

- Давно не приплывали. Хорошо. Фокейцы не цильбицены. Миликон! - позвал
царь.

- Иду, Ослепительный! - Пышно разодетый вельможа с крупным холеным
лицом и завитой каштановой бородкой проворно сбежал по ступеням в бассейн,
стал рядом с Павлидием.

- Прими фокейца как следует, Миликон. Греки - союзники Тартесса. Вели
купцам принять его товар и отгрузить ему олова.

- Стало мне известно, - заметил Павлидий, - что фокейцу не олово
потребно, а готовое оружие из черной бронзы.

- Это он, должно быть, по неразумию, - сказал Миликон с добродушной
улыбкой. - Не знает наших законов. Я объясню фокейцу, Ослепительный.

- Позови его ко мне на обед. Я сам объясню.

С этими словами царь Аргантоний поднялся во весь свой высокий рост.
Двое придворных кинулись к нему с полотенцами.

Амбон не обманул - прислал на корабль сведущего человека. Тот говорил
мало, больше смотрел. Подкидывал на жесткой ладони горсть наждака,
удовлетворенно кивал. Сказал, что его хозяин намерен взять весь груз
наждака - талант за талант олова в слитках. Часть олова, если фокейцу
угодно, можно заменить медью.

Горгий угостил сведущего человека вином, стал осторожно выспрашивать -
в каких товарах нужда, хорошо ли платит хозяин морякам и ремесленникам,
какие нынче цены на масло и полотна. Сведущий человек вино пил исправно,
но больше помалкивал, почесывал раздвоенный кончик носа. Однако после
четвертого фиала вдруг повеселел, разговорился. Оказывается, был он
вольноотпущенником, и выходило по его словам, что лучше его в Тартессе