наполненный людьми, детьми, шумом и жарой.
направился в сторону Двадцать третьей улицы. Ночью ходить по городу было
далеко не безопасно. Может, заглянуть в "Вестерн-Юнион" или лучше не
беспокоить их своим появлением? Он повернул на Девятую авеню, посмотрел на
желто-голубую вывеску и закусил губу: оттуда вышел мальчишка и побежал с
дощечкой посыльного под мышкой - значит, освободилось место на скамье. Имело
смысл зайти.
Бургер поднял голову от стола - лицо его оказалось таким же рассерженным,
как и днем.
не возвращаться. Сегодня вечером куча работы. Даже не знаю, почему. Отнеси
вот это. - Он надписал адрес на конверте, заклеил его и поставил печать. -
Деньги на стол! - Он хлопнул дощечкой по конторке.
достал деньги. Он развернул одну бумажку и положил на поцарапанный стол,
крепко зажал в кулаке другую купюру, схватил дощечку и выскочил на улицу.
Отойдя подальше от офиса, он остановился и прислонился к стене здания. При
свете вывесок прочитал адрес:
роскошными квартирами, никогда не был внутри. Они были построены в 1976
году, после того как в результате серии подкупов и взяток городские власти
разрешили производить в районе Челси-парка частную застройку. Здания
окружали, каменные заборы, балконы и башенки в новофеодальном стиле: внешний
вид превосходно соответствовал их функции держать основную массу людей как
можно дальше от домов. Сзади находился служебный вход, тускло освещенный
лампочкой в проволочном колпаке, расположенной в каменной нише над дверью.
Билли нажал на кнопку:
голос прямо над головой. Билли судорожно прижал дощечку к груди. Теперь ему
придется пройти к главному подъезду со всеми его фонарями, швейцарами и
прочим. Он посмотрел на свои босые ноги и попытался оттереть засохшую грязь.
Обычно он не обращал внимания на подобную ерунду, потому что все, с кем он
встречался, выглядели примерно так же. Но здесь все обстоит по-другому. Ему
не хотелось встречаться с людьми, живущими в этом здании, он уже жалел, что
связался с этой работой, но все же обогнул угол и направился к залитому
ярким светом главному входу.
заваленную мусором сточную канаву, был переброшен мостик, похожий на те, что
видел Билли на кораблях, но с заржавевшими цепями, а вел он к опускной
решетке из металлических, заостренных на концах прутьев, за которой
виднелось толстое стекло. Идти по этому ярко освещенному мостику все равно
что направляться прямой дорогой в ад. Впереди за решеткой маячила
внушительная фигура швейцара, заложившего руки за спину и не сдвинувшегося с
места даже тогда, когда Билли остановился с другой стороны зарешеченного
стекла. Он холодно уставился на Билли, лицо его было непроницаемым. Дверь не
открывалась. Билли поднял дощечку так, чтобы стало видно написанное на ней
имя. Швейцар пробежал глазами по дощечке и лениво нажал на один из
декоративных завитков. Часть решетки вместе со стеклом с приглушенным
вздохом отъехала в сторону.
его голосе.
здания.
смолкнувший, как только человек, вышедший оттуда, затворил за собой дверь.
Он был одет в такую же униформу, что и швейцар, - иссиня-черную с золотыми
пуговицами и с красным шнурком на плечах, тогда как у первого были роскошные
аксельбанты.
повернулся к ним спиной.
чем тот понял, что произошло, и пощупал тисненую эмблему "Вестерн-Юнион".
шорты Билли и даже засунул руку ему между ног.
идти мыть руки.
наверх и быстро назад.
посреди вестибюля на огромном цветастом ковре, понятия не имевшего, что
делать и куда идти дальше. Он бы спросил, но не мог. Презрение и
превосходство этих людей совершенно его обезоружили, доведя до состояния,
когда хочется единственного - куда-нибудь спрятаться. Его внимание привлекло
шипение в дальнем конце помещения, и он увидел, что в основании того
сооружения, которое он поначалу принял за огромный церковный орган,
раздвинулись двери лифта. Лифтер посмотрел на него, и Билли пошел вперед,
держа дощечку перед собой как щит.
исказился до неузнаваемости.
молод, но уже научился манерам, которыми должен обладать обслуживающий
персонал.
устроены многоквартирные дома. - Он стоял, преграждая вход в лифт, и Билли
не знал, что делать дальше.
охватила злость. Почему они так себя ведут? То, что они работают в подобном
месте, вовсе не значит, что они здесь живут. Это было бы смешно - если б они
здесь жили. Даже этот жирный швейцар. Пять этажей... Он запыхался,
поднявшись до второго, а когда добрался до пятого, с него градом катил пот.
Коридор тянулся в обе стороны от лестницы. Сначала он пошел не в том
направлении, и пришлось возвращаться назад, когда он обнаружил, что номера
убывают до нуля. Квартира 41-Е была, как и остальные, без звонка, лишь
маленькая табличка на двери гласила: "О'Брайен". Когда Билли дотронулся до
двери, та отворилась, и он, сначала заглянув, вошел в маленькую темную
прихожую, в которой была еще одна дверь: нечто вроде средневекового
переходного шлюза. Его охватила паника, когда дверь за ним захлопнулась, а
прямо над головой раздался голос:
комнате источник голоса.
рядом с ней уставился в него глазок телекамеры. Он поднял дощечку и поднес к
глазку. Видимо, она удовлетворила невидимого хозяина: послышался щелчок, и
дверь перед ним отворилась, выпустив на него волну прохладного воздуха.
сторону. Мужчина сломал печать и достал послание.
два ряда бриллиантов во рту. Однако у него сохранились характерные черты,
говорившие о юности, проведенной в доках Вест-Сайда: шрамы на пальцах и на
шее и сломанный нос, который так и не удалось выправить.
себе, и на уме у него не было ничего, кроме выпивки и баб. Он пару дней в
неделю работал грузчиком, чтобы заработать на уик-энд. Но то, что он
случайно попал в потасовку в гриль-баре "Шемрок", изменило всю его жизнь.
Отлеживаясь в больнице святого Винцента (нос зажил достаточно быстро, но он
в придачу сломал и челюсть, упав на пол), он долго обдумывал свою жизнь и
решил что-то предпринять. О том, что он предпринял, он никогда не
рассказывал, но всем было известно, что он занялся крупной политикой
портовых складов, распределением ворованных товаров и множеством других дел,
о которых при нем лучше было не вспоминать. В любом случае его новые занятия
приносили ему денег больше, чем работа грузчиком, и он никогда не жалел о
том моменте, изменившем его жизнь.
просторный цветастый халат, как на циркового слона. Можно было бы подумать,
что он выглядит смешно, но никому не пришло бы в голову смеяться над ним. Он
слишком много видел, слишком много сделал и был слишком уверен в своей силе
- несмотря на то, что шевелил губами при чтении и хмурился, складывая в
слова буквы телеграммы.
кивнул, готовый ждать сколько угодно в этой прохладной, богато обставленной
комнате. - Ширли, где, черт подери, блокнот?! - закричал О'Брайен.
и вошел в комнату. Взгляд Билли машинально последовал за ним и наткнулся на
кровать с белыми простынями и лежавшую на ней женщину.
подушке. Кожа у нее была бледно-розовая с коричневатыми веснушками на
плечах. Билли Чун стоял, не двигаясь, дыхание у него перехватило: женщина
находилась в каких-то трех метрах от него. Она положила ногу на ногу,