Чтение 6–й страницы книги ~Психолавка~

оцениваете возможность успеха?

- Chacun la moitie. Пятьдесят на пятьдесят.

- Хм, вполне прилично... Ну что ж, поговорим о том, что вам может
понадобиться для работы над вашим Иддроидом. У меня многое из вашего списка
уже имеется, однако кое-чем придется заняться специально. Например, нужно
где-то раздобыть шестое чувство, порожденную агрессивностью способность
предсказывать будущее по волшебному кристаллу, патологическую суеверность,
абсолютное невежество и - это самое трудное! - источник архетипов в сознании
человека, то есть Коллективное Бессознательное.

- Все это чрезвычайно важно, мэтр, и я готов заплатить вам сколько
угодно.

- Ни в коем случае, граф Алесандро! Я же с вами сотрудничаю! Мы же с вами
бросаем замечательный вызов науке! Итак, estce que cela presse? Вы
торопитесь?

- Совсем не тороплюсь.

- Можете дать мне неделю?

- Я дам вам две недели и даже больше! Аи rеvoir. - И Калиостро удалился в
виде столба пурпурного дыма.

Не успел я открыть рот и выразить свое изумление, как наш рыжий Магнетрон
уже фонтанировал энергией.

- Ты готова, нянюшка? - Глория кивнула. В данный момент он явно ее
подавлял. - Вот и отлично! Мы только туда и сразу обратно, Альф. Немного
поищем в разных временах и пространствах. Надеюсь, ты не откажешься немного
посторожить нашу лавку?

- Эй! Погодите минутку! Что я тут с вашими психами делать буду? Я же не
знаю, как...

- Ну конечно, не знаешь! - Он повернулся к Глории:

- Дорогая, не забудь ту пленку! - И постарался успокоить меня:

- Ни о чем не беспокойся. Просто попроси всех немного подождать - мы
скоро вернемся.

- Попросить? Но как? Я же не лингвист, у меня вообще с иностранными
языками неважно... А что, если сюда заявится какой-нибудь печальный друид?

- А ты обмани его. Альф! - рассмеялся Адам. - Придумай какой-нибудь
прикол. Можешь оторваться на всю катушку!

И они исчезли.

И не успел я решить, то ли мне остаться в этой психолавочке, то ли
смотаться отсюда к чертовой матери, как проклятый столб от коновязи в виде
Людвига ван Бетховена (1770-1827) влетел в лавку и сердито загремел на
чистейшем немецком.

Боже мой!

- Моя не говорить по-немецки, - промямлил я, как полный кретин. - Пусть
твоя лучше говорить по-английски.

Бетховен смерил меня сердитым взглядом, подбежал к клавикордам и ударил
по клавишам, взяв аккорды сразу в трех октавах, - возможно, это как-то
помогло ему прийти в себя, потому что он прорычал уже спокойнее:

- Dot verdammt Shakespeare. Его schatten призрак гонялся за мной und
задал mir schoene прекрасную инспирацию. Это же... ist dein Пятая.
С-с-соль-соль-соль-ми бемоль... Fuenste. А здесь ф-ф-фа-фа-фа-ре... И все в
до-миноре! Wunder-schoen!

- И это ваша Пятая? Пятая симфония?

- Ja! Ja! Fuenste symphonie. Я слушал этого духа, ожидая продолжения,
желая komponieren, сочинять, und неожиданно проклятый schatten переменил мою
инспирацию.

- Как?!

- Никакой Пятой симфонии до-минор! Этот verdammt призрак Шекспира стал
напевать мне вполголоса минорные терции, квинты... Блюзовый интервал!
Синкопы! Mit synkopieren! Неслыханно! Auslaendish! Verrueckt! Symphonie in
Blau!

В общем, полный гевальт!

ГЛАВА 2
АССОРТИМЕНТ ЛАВКИ МАЗЕРА

- Он вгрызался в ваши алмазные кирпичи снаружи, - сообщил я им, - а когда
я весьма бегло, надо сказать, осведомился на суахили, что ему угодно, он
упал замертво.

- Возможно, не смог вынести твоего акцента, - усмехнулся Адам, осматривая
тело. - По-моему, это вообще никто. Настоящий Джон Доу! У него хоть
какие-нибудь документы есть?

- Я как-то не искал. Просто оттащил труп подальше, с глаз долой, и стал
ждать вашего пришествия на землю.

- Проверь-ка ему карманы, нянюшка. Тип, который способен жевать кирпичи
из алмазной крошки, не может не быть интересным. - Мисс Сссс молча принялась
за дело. - А ты, Альф, расскажи-ка мне все по порядку. С какой стати тебе
понадобилось выбегать на двор? Ты что, слабительное принял? Или просто решил
пренебречь своими прямыми обязанностями?

- Ничем я не пренебрегал. Хотя, если честно, такую возможность обдумывал.

Но не успел я ее обдумать как следует, как сюда ворвался этот чертов
столб от коновязи да еще с обвинениями в мой адрес.

- Что? Неужели сам покойный великий Людвиг ван пожаловал?

- Да-с, Бетховен во плоти-с! И ужасно злобствовал по поводу того, что
этот дух заставил его сочинить ?Симфонию в блюзовых тонах?!

Адам заржал.

- Ну, полный гевальт!

- Именно эти слова я и произнес.

- И как тебе удалось это уладить?

Фиктивный персонаж в суде.

- Я на него воздействовал как психотерапевт.

- Ну-ну, ври дальше!

- Но я, честное слово, сумел на него подействовать!

- Только не говори, что там. - Адам указал на Дыру.

- А я и не говорю. Я воздействовал на него прямо здесь, возле
клавикордов!

И мне ужасно интересно, что на сей счет думают те, кто за тобой
наблюдают.

- Cela m?importe peu. Это совершенно неважно. Давай все по порядку.

- В общем, воздействовать на него было нетрудно. Я просто напевал,
выстукивая одним пальцем то, что смог припомнить из его Пятой, и вдруг он
весь затрясся и заявил, что я вдохновил его на новый шедевр, и принялся как
безумный набрасывать мелодию на каких-то клочках бумаги. А потом я его
проводил до порога, и он благословил меня по-немецки. А за дверью я и
обнаружил того типа, что жевал кирпичи...

- Да ты просто гений. Альф! Между прочим, этот великий покойник, Людвиг
ван, не предложил никакой платы?

- Он был весь охвачен вдохновением. Но я все-таки умудрился кое-что с
него содрать.

- Как же тебе это удалось?

- Я умыкнул часть его записей. - И я передал Адаму клочок бумаги с
нацарапанными на нем нотными линейками, нотами и пометками AJlegro con brio
и Andante con moto. Внизу красовались инициалы: LvB.

- Господи Иисусе! Пресвятая дева Мария! - Адам был просто в восторге. -
Это же стоит целое состояние! А не сделать ли мне тебя своим постоянным
партнером, Альф?

- Нет, это уж совсем ни к чему. Но отчего это наша дорогая Глория не
говорит со мной и не смотрит на меня? Неужели она за что-то на меня
сердится? Может, я снова что-то сделал не так?

- Нет, дело совсем не в этом. Она просто готовится менять кожу, а это
всегда повергает ее в депрессию.

- Менять кожу? Вылезать из собственной шкуры?

- Вот именно. Она ведь змеиного племени, если ты помнишь. И никогда не
знает, как будет выглядеть в новой коже. Вот и волнуется.

- Но ведь змеи, меняя кожу, не меняют окраски; они просто становятся
больше, и...

- Ты совершенно прав, и она все прекрасно понимает сама, но ничего не
поделаешь - волнуется!

- Я просто не представляю, чтобы она согласилась утратить хотя бы часть
своей привлекательности!

- Ага! И ты к ней в плен попался!

- А у вас, в вашем кошачьем племени, тоже бывают проблемы, связанные с
вашим естеством?

- Господи, конечно! И еще какие! Да с ними все наши непристойные любовные
песни связаны! - И Адам запел:

Коты на крышах, коты - герои, Пораженные сифилисом и геморроем, Кошки с
поднятыми кверху задами Празднуют славный разврат вместе с нами...

- А что, и Глория в этом участвует? - ревниво осведомился я.

- Няня? Моя дорогая хранительница? Да ты с ума сошел! Никогда в жизни! К
тому же меня всегда привлекали исключительно женщины-кошки.

Мне сразу стало легче.

- Ну тогда расскажи, где, в каком времени и как долго вы пробыли? -
попросил я его. - Здесь-то всего часа два прошло.

- Мы были в Нью-Йорке. В XXV веке. Неделю.

- Так, значит, Нью-Йорк в XXV веке все еще существует...

- Более или менее.

- Добыли что-нибудь для этого Иддроида, которого создает граф?

- Да, будь я проклят! Шестое чувство. Это что-то вроде дара предчувствия.

- Если только такой дар существует. Я, правда, знаю, что многие женщины
уверены в том, что обладают какой-то там интуицией...

- Да, и они правы, Альф. У меня есть в запасе несколько таких красоток.

Из-за одной, между прочим, Дока Холлидея убили.

- Того ковбоя? А что же он ее предсказаний не послушался?