Чтение 6–й страницы книги ~Дар Каиссы~

- Уверяю вас, вы недооцениваете изобретателя, - сказал с почтительной
улыбкой Александр Максимович.

- А, и вы здесь! - узнал туриста Куликов. - Полный стол!

Что заказывать будем? - улыбаясь, спросил он.

- Идея очень хороша. Кажется, совсем недалеко отсюда расположен
великолепный ресторан "Прага"? Не рассмотреть ли нам там вашу позицию?

- Отчего же? - согласился Гусаков. - Заодно меня проводите.

Так случилось, что все четверо, встретившиеся на Останкинской
телебашне, вновь оказались за ресторанным столиком и снова с развернутыми
магнитными шахматами на белоснежной скатерти.

- Так вот почему нельзя ставить королеву, пардон, ферзя?

Как это вы показали? (12) - и Александр Максимович стал переставлять
магнитные фигурки. - Если 41. Ь8Ф, то а2 42. Kpd2 Kpb2 43. Фа8 13, и что
же теперь?

- А теперь 43...а1Ф.

- Так ведь 44. Ф : d4+ и разгром! Не правда ли?

- Вовсе нет, - рассмеялся Костя.

- Как так, позвольте узнать?

- А чего ж тут узнавать-то? И так видно, - сказал Иван Тимофеевич и
передвинул короля - 44...Кр : ЬЗ. - Пожалуйте бриться. Можете скушать
ферзя на а1, или, как вы говорите, королеву 14.

- И будет пат черным! - обрадовался Александр Максимович. - Я же
говорил, что этюдист непременно что-нибудь изобретет.

Ведь вы же прирожденный изобретатель? Не правда ли?

- Да, я рассчитывал на этот пат, - сказал Костя.

Вика восхищенно смотрела на него.

- А теперь рассказывайте.

- О чем?

- Про то, как на парашюте подниматься будем в поднебесные башни-трубы.
Я ведь правильно поняла ваши секретничанья? - задорно говорила она.

- На парашюте? Вверх?-удивился Александр Максимович.

Гусаков нахмурился.

- Я имел в виду совсем не парашют, - смущаясь, начал Костя. - Я имел в
виду тягу в трубе за счет разницы температур у ее вершины и у основания.
Из-за этого в трубе возникает поток воздуха - тяга, и даже очень ощутимая.

- Для поднятия парашютов? - поинтересовалась Вика.

- Нет. Для вращения ветротурбин. При высоте трубы, скажем, в километр,
при диаметре ее десять метров мощность турбины будет двадцать тысяч
киловатт.

- Ну, брат, и болтун же ты!- рассердился Иван Тимофеевич, отворачиваясь
от молчаливо слушавшего Александра Масимовича.

- И вовсе не болтун, - рассмеялся Костя. - Все подсчитанопересчитано.
Перевернем энергетику Земного шара! Вот он рычаг, о котором мечтал
Архимед! Не тепловые, не атомные и не гидростанции будем строить, а
километровые трубы, всюду... Они ничему не помешают! Будут стоять, как
исполинские деревья, и в любом месте дадут энергию, ту самую энергию,
которую Солнце шлет на Землю, вечную неиссякаемую энергию. И никакого
перегрева планеты! Вы сами меня, Иван Тимофеевич, натолкнули на эту идею,
еще в детстве. Помните, тяга в трубе, вентилятор?

А где вентилятор, там и турбину поставить можно. Вопрос количественный.
Все просто.

- А как же сооружать столь высокую трубу? - облизнув пересохшие губы,
спросил инженер ван дер Ланге. Сердце у него так колотилось, что он
прикрыл грудь салфеткой, чтобы не слышно было. Ведь на Западе
энергетический кризис! "Поистине, бизнес - это прежде всего везение!"

- Ничего особенного, - отозвался Костя. - Останкинскую башню построили.
В Польше еще выше строят. А японцы обратились к строителю Останкинской
телебашни, инженеру Никитину, с просьбой помочь выстроить дом в километр
высотой. Только Никитин доказал им невыгодность такого сооружения.

- Вот видишь, - назидательно сказал Гусаков.

- Это для дома невыгодно, - не сдавался Костя, - а для вездесущей
электростанции, бестопливной, бесплотинной... во имя спасения планеты от
перегрева и отравления атмосферы...

в особенности за рубежом, где с этим считаться не хотят...

Вика снова, как на телебашне, залюбовалась живыми, горящими глазами
Кости и волнистыми его волосами (как у принца!).

- У меня диплом на другую тему был, а сейчас... я к своей мечте вернусь.

- Мечта о трубе поднебесной? - почему-то шепотом спросила Вика.

Костя кивнул и увлеченно продолжал:

- На километровой высоте всегда зимняя температура, а у подножия трубы
даже зимой теплее, не говоря уже о лете! Поэтому столб воздуха в трубе
легче, чем в атмосфере, снаружи.

И давление, создаваемое разницей этих весов, выталкивает внутренний
столб воздуха - в трубе появляется вертикальный ветер, который и будет
вращать турбину.

Иван Тимофеевич даже плюнул от возмущения.

- Ну и язык же у тобя... без костей, - сказал он. Потом, косясь на
иностранца, стал уверять Костю во вздорности его идеи. - Ведь подумать
только - километровая махина! Это какая же жесткость нужна? Говорю, язык
без костей.

Александр Максимович coглаcнo кивал, и это немного успокоило Гусакова.
Но тут coвсем некстати вмешалась Вика.

- Кстати, про жесткость и... про язык, как вы тут сказали.

A вы знаете "тещин язык"? - обратилась она к Косте.

Тот смутился.

- Да я не женат.

- Это видно. А игрушку такую - "тещин язык" знаете?

- Ах, бумажная трубка, свернутая? Подуешь в нее - и развернется.

- И даже стоймя поднимается, - подсказала Вика.

- Да, и вертикально, - согласился Костя.

- Так чего же вам еще надо?

- Как чего?

- А еще изобретатель! Километровые трубы, как деревья, всюду сажать
хочет, - издевалась Вика.

- Так то же твердые трубы!

- А зачем вам неприменно твердые? Делайте "тещины языки"

из мягкого материала. Вертикальный ветер у вас в трубе появится, он и
надует ее, поставит стоймя.

- Слушайте! Заслуженная артистка без публики! Да вы кто такая? Я вам
инженерное звание присваиваю! Вы понимаете, что сказали!

- Только женщина и придумает такое! - покачал головой Иван Тимофеевич.
- Юбку выдумала в километр высотой. Вот уж архимакси! Вы их не слушайте, -
обратился он к иностранцу.

- Нет, почему же? - отозвался тот и залпом выпил стакан нарзана. - При
энергетическом кризисе такие идеи ценны.

- Вы же соавтором моим становитесь... по проекту! Эх, если бы вы не
были артисткой! - сокрушался Костя.

- Буду инженером, только для вас, - лукаво заверила Вика.

- Когда доигрывание-то? - хмуро осведомился Гусаков.

- Завтра утром. Ведь воскресенье.

- Стало быть, утром и увидимся. У меня поезд вечером. В понедельник -
на работу.

Глава третья

ДОСКА-РАЗЛУЧНИЦА

Костя Куликов непоправимо опаздывал на доигрывание пар тии с мастером
Верейским, чего с ним прежде никогда не случалось. Он весь был под
впечатлением вчерашнего.

Он провожал поздно вечером Вику до ее дома, высокой башни, которая,
несмотря на то что была четырехугольной, напоминала ему "их трубу". Да, он
теперь так называл задуманное им сооружение. Они с Викой смотрели на
четырнадцатый этаж, где она жила, и воображали, как вертолет поднимет их
мягкую трубу и как появится в ней тяга. Тогда надуется, выпрямится
небывалый столб, взовьется исполинским "тещиным языком" под самые облака!

Когда Вика показала Косте окно своей комнаты, там в стекле сверкнуло
солнце. Пора было расставаться, а они еще так мало узнали друг друга...
Если бы потребовалось написать о жизни каждого, то все уложилось бы в
несколько строчек: родился, учился, кончил школу, потом институт (а Вика
еще не кончила!).

Говорить же об этом можно было без конца! И всякие мелочи
представлялись очень важными и интересными.

Вика с Костей бродили по пустынным вымытым улицам.

Пешеходов не встречалось, дворники еще не появлялись. Редкие машины
проносились с шуршанием шин, стыдливо торопясь исчезнуть с глаз парочки.

Завернули за угол и увидели странную картину. Во дворе огромного
строящегося дома приютился жалкий деревенский домишко с садом. Сквозь
выломанные рамы проглядывала стена с рыжими обоями. Под окном стояла
скамеечка, а перед нею цвела сирень. Ее, должно быть, хотели сохранить для
сквера.

Вика пожелала посидеть здесь. Когда они сели, на подоконнике показалась
кошка.

- Кисонька, бедная! - сказала Вика. - Жильцы уехали, тебя бросили!

- Кошки привязываются не к людям - к месту. Может, она вернулась? -
предположил Костя.

- Что ты! Она же тощая! Я возьму ее с собой, - решила Вика и поманила
кошку.