морочьте детям голову.
магнитофон в кармане, - и мужчина вытянул палец по направлению к Оленеву.
рассудил, что невольно окажется предателем, и молча вывернул карманы.
фокусов есть цирк.
потравили.
руку. - Сейчас мультики будут показывать.
Детские причитания затихающими кругами расходились от пустеющей скамейки.
Титова, вздохнула и посеменила к другим кроликам.
водрузил их на нос, и тут же переносица испарилась.
Камень, Панацея Жизни, Красный Лев?.. Давненько не виделись. Признаться,
не ожидал.
переносицу. - Я уже наверняка знаю, где надо искать.
истины и еще - близко к медицине. Это все, что я знаю. Пока знаю.
убедился наверняка, что именно ты способен найти ее. Ты или кто-то из
твоих близких. От тебя исходит волнующий запах открытия.
не по себе, когда представлю себя и свою дочь в роли искателей того, чего
нет на свете.
привыкнете. Никто из вас не будет мучиться и страдать от своих поисков.
Разве что ты сам... Но за любой поиск истины надо платить.
неплохой аванс, Юрик.
сколько их было у меня за столетия! Я искал месторождение разума, полагая,
что там скрывается моя потеря. Нейрохирургия, генная инженерия, годы
работы - все впустую. Я образумил кроликов, но это не моя истина и вообще
- ничья. Она никому не нужна. Кролики скоро умрут. И я. Через месяц.
работе. Очень просто. Будем считать, что мы виделись в последний раз. На
работе, как на работе, а личных встреч в такой форме больше не будет.
Сегодня я специально вычислил твое появление на бульваре, чтобы напомнить
о Договоре. До свиданья, Юрик.
началом вступления Договора в силу. Ты сам придешь ко мне. Через пять лет.
Жди.
приподняв головы, построились цугом и засеменили вдоль по газону. Вслед за
ними шел Титов, и легкая тень колыхалась в такт его шагам.
скамье рядом с профессором, и лицо его, краснее обычного, было настолько
растерянно, что Юра сразу догадался - это и есть обещанный финиш. Ему
сказали, что у Титова нашли опухоль легких. Тот, мол, узнал об этом и,
напуганный, выбитый из колеи, никак не мог найти для себя те спокойные,
чуть насмешливые слова утешения, которые сотни раз говорил безнадежным
больным. По-видимому, сейчас эти слова говорил ему профессор, и Титов,
зная, что это ложь, все же пытался поверить им, обмануться несуществующей
надеждой, чтобы не очутиться в полном одиночестве приговоренного к смерти.
отказался, уехал в другой город, и через месяц пришла весть о его смерти.
Опухоль оказалась запущенной, и после операции он протянул недолго.
встали, промолчали, никто в этот день не вспоминал причуды Титова, но
жалели его не старые еще годы, диссертацию, защищенную незадолго перед
этим, и лишь Юра в душе усмехался и пожелал искренне, чтобы Ванюшка успел
найти свою тайну в оставшиеся пять лет без его помощи.
коротким визгом косы, срезающей сочную траву, широким размахом загорелых
рук, с толстогубой и косоватой усмешкой, с каплями пота на некрасивом
лице. С тех пор, слыша запах гибнущей, высыхающей травы, Юра неизменно
вспоминал Философский Камень, Ванюшку, Титова, возникшего в те годы перед
ним в облике чудаковатого хирурга.
разнотравье заполоняло больничный парк, кто-нибудь и говорил: "Эх, Титова
нет! Трава пропадает!" Но никто не смеялся, разве что улыбался виноватой
улыбкой и заводил разговор на другую тему.
4
предощущение невероятного не оставляло Оленева. То и дело из угла комнаты
доносился шорох, чей-то приглушенный смех, запах хорошего чая щекотал
ноздри, иногда пропадали вещи, а на их месте появлялись новые,
малопригодные для нормальной человеческой жизни. То это был Утюг для
тараканов, то Гравитационная батарейка для карманного холодильника, то
Рояль для молочных бутылок, то Крокодильская форточка с герметичным шлюзом
и еще сотни других, таких же. Юра потихоньку выбрасывал их в мусоропровод
или отдавал дочке для игр.
странные предметы - лишь подготовка к тому, что должно произойти с ним,
тренаж, лишний способ убедиться, что он сможет справиться с невероятным
заданием. Ему сознательно выворачивали мозги наизнанку, приучали к иной
логике, к иному порядку вещей, причин и следствий.
исчезать и, блуждая по времени, то и дело возвращаться и начинать жить
сначала; когда жена из обычной женщины превратилась в вечную
путешественницу, собирательницу невероятных сувениров; когда отец начал
медленно уходить в сторону детства, а теща взгромоздилась в перевернутое
кресло телескопа, тогда-то Оленев понял до конца, что все предыдущие
двадцать лет уже работал на Ванюшку, и он стал Искателем, и этот тайный
титул определил всю его судьбу.
социальной лесенке, с усмешкой наблюдая страсти и суету, царившие в
отделении реанимации. Он был обыкновенным врачом, зауряднейшим человеком,
невзрачной наружности, несколько сонным и вялым. Он не вмешивался в споры
и разговоры, не утихавшие в ординаторской, а предпочитал уткнуться в
какую-нибудь книгу и спокойно ждать ту нежданную минуту, когда понадобится
до предела напрячь свои силы, а это в реанимации случалось более чем
часто.
прихлебывать чай, листать ученую книжку, то сразу, напружинив волю и ум,
мгновенно переключаться, если привозили тяжелого больного или кто-нибудь в
огромной больнице требовал его вмешательства, помощи реаниматолога и надо
было успевать укладываться в считанные секунды, не совершая ни одной
ошибки, ни одного промаха, ибо каждый из них мог стоить жизни человека.
мешал, не было недоброжелателей, ибо он никому не переходил дорогу и ни с
кем не вступал в конфликт. К нему относились ровно, спокойно, подчас чуть
насмешливо, могли без желания обидеть, запросто хлопнуть по плечу и
пригласить на кружку пива. Он никому не отказывал, отшучивался и со всеми
сохранял добрые дружеские отношения. В самом отделении он более близко
сошелся с Веселовым - неутомимым остряком, а среди хирургов выделял
Чумакова - человека странной и несчастной судьбы, посвятившего свою жизнь
помощи чужим людям.
ранимый, совестливый до острой боли, вечный вдовец, создатель-бесконечных
теорий "новой семьи", все время проверяющий их на собственной шкуре.