тяжелые кольца коленом, сел на цепь боком к окну, покачался.
Осмотрелся опять.
Теперь тесный бетонный подвал не был унылым и гнетущим. Окно с моделью
сделало его каким-то домашним. Уютно щелкали часы над темной аркой туннеля.
Они показывали, что прошло уже семь с половиной минут, а следующего поезда
все не было. Странно... Эта странность, однако, не тревожила Ежики. Даже
тихо радовала. Так же, как и то, что не было на станции ни одного человека.
Громадный город, казалось, остался далеко-далеко - с его колоссальными
коробками домов, вокзалами, миллионами людей, с лицеем, с Кантором, с
несчастьями. Сидеть бы здесь, качаться бы вот так долго-долго...
Но все-таки надо было узнать: что за Якорное поле там наверху?
Ежики встал. И только сейчас понял: со станции нет выхода.
Ой нет, выход, кажется, был. Только тоже очень странный. В противоположной
торцовой стене, слева от туннеля, чернел узкий пустой прямоугольник.
Оглянувшись еще на окно с галионом, Ежики протопал через подвал и шагнул в
темноту.
Темнота была лишь несколько шагов. Потом за плавным поворотом коридора
засветилась под потолком лампочка. За ней еще, еще. Закругляясь, коридор
пошел вверх, началась крутая лестница. Никаких тебе эскалаторов. Стертые
ступени, стены из бугристого камня. Скорее всего, это был остаток древнего
крепостного подземелья, к которому прилепилась станция.
Ежики поднимался не спеша. Раскинув руки, трогал неровности теплых стен.
Лестница тоже не торопилась, делая округлые повороты. Но в конце концов
забрезжил впереди уличный свет. И тогда - в смешанном свете лампочки и дня
- Ежики увидел на лестнице шар.
Он лежал в выемке ступени, темный, блестящий, размером с небольшое яблоко.
Ежики поднял его. Шар оказался тяжелый, из литого вишневого стекла. Ежики
глянул сквозь него на лампочку - в стекле забрезжил рубиновый огонек.
Перекладывая находку из ладони в ладонь, Ежики поднялся к выходу...
Если бы он однажды утром вышел из своего дома и вместо привычного садика с
кафельным бассейном и фонтаном увидел незнакомый двор, то, наверно, испытал
бы такое же чувство.
Сейчас он был уверен, что окажется где-то неподалеку от площади Карнавалов,
увидит башню старой ратуши с курантами и гигантский стеклянный карандаш
отеля "Трамонтана". Но увидел он обширный бугристый пустырь. С пологими
холмами и купами деревьев по краям. За деревьями не было и намека на город.
Только в двух сотнях шагов раскинулось угловатой подковой приземистое
здание красного кирпича. Длинное, с тремя рядами узких черных окон. Посреди
его стояла широкая квадратная башня с зубцами и покосившимся флагштоком.
Ежики растерянно глянул назад. Оказалось, он вышел из каменного домика,
похожего на старинную трансформаторную будку, какие иногда попадаются еще
на окраинных улицах. Но города не было и здесь. Позади будки тянулся прямой
и неширокий канал, облицованный серым гранитом. Справа и слева, далеко, он
уходил в нависшие деревья. Ежики вышел на берег. Здесь на низких каменных
постаментах лежали два адмиралтейских якоря. Ржавые, трехметровые. Они были
положены наклонно, упирались в плиты деревянными поперечинами-штоками.
Дубовые штоки были изъедены морским червем, их железные оковки кое-где
лопнули.
Ежики задумчиво потрогал якорную лапу. Он почти не удивлялся. Так не
удивляются странностям во сне. Он глянул вниз. У берега к вделанному в
гранит кольцу была привязана лодка. В ней тоже лежал якорь, но маленький и
новый. Лодка была неподвижна, потому что не двигалась и темная гладкая
вода. "Холодная", - понял Ежики и даже передернул плечами.
Впрочем, зябкости в воздухе не ощущалось. Но не было и духоты, как в
городе. Все здесь оказалось не так. Воздух стоял ясным, в нем растворялась
прохлада с еле заметным запахом северных тополей. В небе исчезла желтизна.
Часть его укрывали серовато-белые, с пасмурным налетом облака, и солнце
пряталось за ними. Но половина неба оставалась чистой и светилась бледной
голубизной, в которой был уже намек на вечер.
Ежики опять взглянул на кирпичное, похожее на крепость здание. И пошел к
нему по траве. Среди тишины и безлюдья.
Невысокая трава казалась седой от множества отцветших и опушенных семенами
одуванчиков. Они были крупные, с кулак Ежики. Он старался не задевать
пушистые эти шары, но их было очень много, и семена-парашютики то и дело
стаями взлетали до коленей. Тогда он перестал смотреть под ноги и снова
глянул кругом.
И увидел то, что раньше не бросилось в глаза. Всюду были якоря.
Заросшие, ушедшие в землю почти целиком, наполовину или совсем немного, они
лежали и торчали там и тут. Маленькие, как в лодке, и крупные, и громадные,
как на камнях у канала. Большей частью ржавые, но были и такие, что темнели
чистым железом. Чаще всего попадались якоря старых, знакомых по картинкам
форм, но встречались и современные - с поворотными и выдвижными лапами,
хитрыми скобами, изогнутыми и составными штоками... В общем, куда ни
глянешь - якоря. Видимо, сюда их свозили отовсюду - и те, что снимали со
старых кораблей, и те, что находили на дне моря, на местах давних битв и
крушений. Как в музей под открытым небом. Свозили, свозили и забывали...
Несколько больших якорей стояли на пригорках, как памятники. Один из них -
четырехпалый, со странно выгнутым туловищем-веретеном - показался Ежики
особенно интересным. Он пошел к этому якорю, а навстречу, из-за бугра,
вышли трое ребят.
Девочка и двое мальчишек.
Старшему было лет четырнадцать, девочка - наверно, ровесница Ежики, а
младший - совсем пацаненок, лет восьми. Подходили медленно, и Ежики успел
разглядеть каждого.
Малыш - босиком, в голубой полинялой майке и серых, похожих на юбочку
штанах: они забавно болтались вокруг бедер. Большеголовый он был и чумазый
или такой чернявый, что просто казался неумытым. Девочка - в бледно-желтом
клетчатом платьице, а поверх него замшевая курточка без рукавов и со
шнурками вместо пуговиц. Старший - в зеленой рубашке и в пятнистых, как у
десантников из кино, брюках-комбинезоне. Он и девочка - светлоголовые, с
тонкими, даже острыми лицами и спокойными глазами. Они шли шеренгой (малыш
посредине) и смотрели на Ежики. По-хорошему смотрели, он сразу понял, что
от них не будет ни обиды, ни насмешки.
- Здравствуй, - сказал старший, когда все остановились.
И Ежики поймал себя, что ответил лицейским коротким наклоном головы (вот
ведь, въелось все-таки!). И торопливо сказал:
- Здрасте... - Замигал от неловкости.
Старший мальчик спросил с ноткой тревожной заботы:
- Скажи, ты кого-то ищешь?
- Я... нет. Не знаю. Я ехал, и тут эта станция. Раньше не было. Я пошел...
посмотреть.
Девочка слегка улыбнулась и сказала участливо:
- Ты, наверно, пришел поиграть?
- Не знаю. Поиграть... как?
- Ну, у тебя же вот... - Она острым подбородком указала на шар в руке у
Ежики.
- А... Я нашел его там, на лестнице. Иду, а он лежит.
- Тогда это, значит, мой! - подпрыгнул чумазый пацаненок. - Он вчера
укатился, а мы не нашли!..
- Филипп! - строго сказала девочка.
Мальчишка со странным взрослым именем Филипп дернулся, отвернулся. Глянул
Черепнин Владимир
Курылев Олег
Ильин Андрей
Круз Андрей
Прозоров Александр
Посняков Андрей