Чтение 6–й страницы книги ~Лоцман. Хроника неоконченного путешествия~

- Мама!.. Мы тут с ребятами забегались, я забыл, что уже поздно... Ну, ма-а, ты не волнуйся только! Да нет, скоро я не могу, потому что далеко!.. Ну, я постараюсь, ты, главное, не бойся!.. Ага! Все, пока!.. - И брякнул трубку на рычаг.

С полминуты молча мы смотрели друг на друга. Потом горло у меня словно оттаяло.

- Сашка... Ты как догадался? - И неловко мне было, и благодарен я был, и даже в глазах щипало...

- А чего... - Он отвел взгляд, переступил на стуле. - Это у всех одинаково...

- Спасибо... Ты, брат, настоящий проводник, с тобой не пропадешь...

- Да ладно... - бормотнул он. Взъерошил пятерней загривок. Подумал... - А что, если Андрису позвонить?

- Кому?.. - Я все еще был в плену события. Неужели это правда? Я слышал еђ голос?..

- Андрису, - с нажимом повторил Сашка. - Ну, мальчику с картины... Вы знаете, где он жил?

Я встряхнулся.

- В Шяуляе, в Литве. Едва ли у них был телефон. Тринадцатый год. Да и номер мы все равно не знаем...

- Жалко... Вот бы спросить: заглянул он все-таки в сундук или нет? И что там было тогда...

- Но, Сашка... Это же просто картина. Художник придумал сюжет, поставил мальчика, стал писать...

- А вдруг не так? Может, сперва было по правде... А телефон узнаем в справочном... Дайте трубку, пожалуйста...

Я дал. И хотел сказать, что мальчиков Андрисов в Шяуляе во все времена было, наверно, полно - попробуй найти... Но в этот миг что-то большое заслонило свет.

4. На месте преступления

Сашка тихонько пискнул и рывком положил трубку. И кубарем - со стула. Я же в момент забыл телефонный разговор и связанные с ним переживания. Перепугался, как десятилетний Решка, зацепившийся штанами за палисадник в чужом огороде. Сашка притиснулся ко мне.

Генриетта Глебовна щелкнула выключателем. Затем неторопливо и молча, со сдержанным негодованием на челе она подошла, поставила телефон в сундук и торжественно опустила крышку. Жестяной механизм сыграл "Рыбки уснули в пруду"...

В общем, попались рыбки... Я чувствовал себя вдвойне дурацки из-за своей японской пижамы - этакий старый дурень, пойманный на ребячьей проказе. Полураздетому Сашке тоже, видать, было неуютно под ярким светом и неласковым взглядом.

Поразглядывав нас, Генриетта Глебовна вопросила:

- Интересно, как вы догадались об аппарате? И что вас к нему привело?

- Интуиция, - сокрушенно признался я. Не стал уточнять, что Сашкина интуиция, а не моя. - И, увы, неистребимое детское любопытство...

- Вот именно детское, - сухо подытожила Генриетта Глебовна. - Срам, судари мои... Конечно, Игорь Петрович, я могу объяснить ваши действия оригинальностью творческой натуры. Но все-таки... вы же взрослый человек!.. Это нездешняя вещь. Надо понимать, что с такими предметами не шутят.

- Уже понял, - сказал я покаянно.

- Мы и не шутили, - буркнул Сашка. - Игорь Петрович всерьез разговаривал.

Кажется, хозяйка чуть-чуть смягчилась:

- Ну и... получилось у вас?

- По-моему, да, - вздохнул я.

- Вам повезло... И все-таки, Игорь Петрович, какой пример для мальчика...

А мальчик бесшумно исчез. Я даже разозлился: что за дезертирство! Но Сашка тут же возник опять. Уже в завязанной узлом на пузе рубашке и зубчатых штанах. В этом наряде он обрел некоторую уверенность и заявил довольно дерзко:

- А чего! Вы же сами говорите: нездешняя вещь. Вот я и решил, что это будет в русле программы...

- Ах, "в русле"!.. Ты считаешь, будто программа "Пилигрима" дает право совать нос везде, куда захочется?

- Не везде... - набычился Сашка. - А будто вы не имеете отношения к "Пилигриму"...

- Ни ма-лей-шего! Не хватало мне в моем возрасте связываться со всякими сомнительными предприятиями!

Я сказал примирительно:

- Ладно, Сашка, давай просить прощения и обещать, что больше не будем.

- Никаких прощений, - пророкотала Генриетта Глебовна. - Считайте, что вы оба отшлепаны и поставлены в угол. Одного поля ягоды...

- Ну что же... Пойдем переживать заслуженную кару...

- Не заслуженную, - упрямо сказал Сашка хозяйке. - Сами же вы своей картиной... как это... спровоцировали, вот!

- Что-что? - изумилась Генриетта Глебовна.

- Конечно! Там на ней мальчишка лезет в сундук, а тут этот сундук вот он, наяву. Кто удержится?

Генриетта Глебовна закусила улыбку.

- Ну, сударь мой! Так можно что угодно привязать одно к другому...

- Это не просто одно к другому. Это стереоскоп, - непонятно огрызнулся Сашка.

- Ладно, господа, ступайте спать. И благодарите судьбу, что сегодня я добрая... Только что помогла появиться на свет здоровому толстому мальчишке. Надеюсь, он в жизни будет более благоразумен и осмотрителен, чем вы...

- Поздравляю, - сказал я.

- Приятного сна... Впрочем, если желаете, я согрею чай.

- С вареньем? - спросил этот нахал.

- Нет, спасибо, - решил я. - Спокойной ночи. - И глазами показал Сашке: выметайся.

Когда мы оказались у себя, Сашка скинул штаны и рубаху и заметил хладнокровно:

- Все хорошо, что хорошо кончается.

- Просто чудо как хорошо... Стыд такой.

- А зато... - Он не договорил и полез под простыню.

Да, "зато"!.. Я помнил теперь, что в тот вечер мама сердилась недолго. Сперва, конечно, отругала: "Усвистал куда-то на весь день, а потом звонит будто с того света! Вот напишу отцу..." Но скоро мы помирились и вместе хохотали, слушая, как выступают по радио артисты Тарапунька и Штепсель...

Свет с улицы по-прежнему падал на картину. У Андриса на ноге со съехавшим чулком сидел залетевший в форточку комар. Большой, черный. Мне показалось, что Андрис шевельнулся, беспокойно двинул ногой. Я удерживался от смешного желания встать и прогнать подлое насекомое. А Сашка не удержался! Вскочил, шуганул комара и снова бухнулся на застонавшую раскладушку.

- Игорь Петрович, а вот он, Андрис, кем сделался, когда вырос?

- Летчиком... Хорошим летчиком, храбрым. Собирался даже лететь через Атлантику. Тогда это было сложнее, чем сейчас в космос...

- И полетел?

Не хотелось мне на сон грядущий огорчать Сашку.

- Да, - сказал я. - По-моему, да...

Глава 5. ПОДГОРЬЕ

1. Равнина

Волокнистое небо Подгорной равнины излучало серовато-медный свет. Не поймешь - дневной или вечерний. Такой рассеянный, что предметы не отбрасывали теней.

Мы легли на траву. Она была ползучая и упругая, вроде пастушьей сумки. Из нее там и тут росли стебли со стреловидными листьями и желтыми колокольчиками. Колокольчики выглядели симпатично и пахли зубной пастой "Доброе утро". Но стебли были твердо-хрупкие, какие-то неживые, а на листьях - колючие усики. Сашка то и дело почесывался и поминал ишкин свет. Но вставать и менять место не хотелось.

Мы давно миновали речку, прошли с десяток верст без дороги по каменистому полю, на котором изредка темнели шапки коричневых кустов и торчали похожие на чудовищ скалы. А потом попали на это травянистое место и решили отдохнуть. Сжевали по бутерброду, хлебнули из фляжки холодного чая и теперь лежали просто так. Сашка положил руки под затылок, ноги согнул и смотрел в "потолок". Его колени торчали над колокольчиками. В здешнем, полном желтых тонов воздухе они казались золотисто-смуглыми. Я взглянул на свои руки. Они тоже были светло-коричневыми. Какой обманчивый свет! Словно сразу тебя покрыл крымский загар...

Я глянул вверх. Длинные волокна облаков тихо передвигались, хотя внизу не ощущалось ни малейшего ветерка. Облачные ткани были просвечены бледно-лимонными лучами.

- Что же это все-таки за излучение? - сказал я.

- Толком никто не знает... Может, это отраженный свет солнца, - отозвался Сашка.

- Какого солнца? Оно же... за толщей!

- Многие считают, что за толщей... А некоторые говорят, что там, наверху, все-таки небо. Особенно ребята... Бывает, что они делают воздушные шары из папиросной бумаги, надувают горячим воздухом и на нитке отпускают за облака. И вот нитка тянется, тянется иногда целый километр... А у Горы-то какая высота, если снаружи смотреть? Ну, метров триста самое большее. Куда же шар уходит?

- И куда же он, по-твоему, уходит?

- По-моему, там все-таки небо.

- А как же... каменный свод?

- Он тоже есть... И небо есть. Просто они в разных измерениях... Все это выяснить было бы очень легко. Надо только, чтобы кто-нибудь поднялся на большом шаре за облака.

- Неужели никто никогда не пытался?

- Большой шар незаметно ведь не сделаешь. А если заметят - не пустят. Подгорный горсовет запрещает полеты.

- Почему?

- Ну, говорят, что опасно. А на самом деле боятся, наверно, открытого неба. Под колпаком-то спокойнее...

- Но как-то неуютно всю жизнь без солнца, а? Я бы не смог... А ты?

- А нам и не надо всю жизнь! Завтра мы пойдем в места, где небо открытое. В такие города...

Он сказал "города" с каким-то особым значением. Словно с намеком на мои давние сны.

- Сашка... А как мы отсюда в них попадем? Ведь вокруг Подгорья стена, камень...

Он удивился:

- Вот вопрос! А как попали сюда?

2. Четвертое измерение

Действительно, как попали?

Когда подошли к речке, я увидел ту же ребристую гранитную стену и озабоченно оглянулся на проводника. Сашка был спокоен и деловит. Он не стал пижонить, как Костя, разулся, оседлал бревно и так переправился на тот берег. Пригнал плотик (который опять был на другой стороне). И я совершил плавание через подземную речку второй раз.

- А дальше? - неуверенно сказал я.

- Сейчас...

Сашка неторопливо зашнуровал кроссовки, одернул свою льняную одежонку, выпрямился, заложил руки за спину. Задрал голову... Так они с минуту стояли друг против друга - уходящий в облака гранитный массив и мой проводник Сашка Крюк - этакое растрепанное (несмотря на свою недавнюю стрижку) создание в распахнутой рубашке и сбившейся на пузе майке. Скала всей своей мощью презирала Сашку, а он покачивался на тонких и гибких, как резиновые трубки, ногах, сжимал и разжимал за спиной пальцы. И кажется, шептал что-то...

Потом он сказал негромко и быстро:

- Встаньте у меня за спиной, пожалуйста.

Я встал.

- Если закружится голова, не бойтесь, это недолго... А лучше закройте глаза на минуточку.

Но я не закрыл. Из любопытства и вообще... Что я, боязливая девица, что ли?

Сашка сложил перед лицом ладони, волнисто пошевелил ими. Затем правой ладонью описал широкую, на полный взмах, окружность и резко бросил руки вниз. Но они не повисли прямо - локти растопырились, а кисти заболтались (и опять вспомнилась кукла на ниточках). Не оборачиваясь, он протянул над плечом правую руку мне. Я взял... и увидел, что можно идти.

Собственно говоря, ничего не случилось. Так же стоял поднебесный скальный массив. Но была еще и равнина, по которой шагай да шагай. Я не могу объяснить, как это поле и эта каменная стена не мешали друг другу, как сочетались в пространстве. Но тогда это показалось вполне естественным.

- Идем? - сказал Сашка. И, держа мою руку над своим плечом, повел меня. Так мы прошли с полсотни шагов, а потом зашагали рядом...

Тогда я ничего не спросил Сашку о его колдовстве. Собственно говоря, колдовства в тот момент я и не почуял. Но сейчас, на привале, как бы очнулся:

- А правда, Сашка! Как мы прошли сюда? Ведь это же глухая, замкнутая емкость! Верно?

- Ага... - сказал Сашка с ноткой удовольствия. - Все дело в том, что четвертое измерение.

- Что из того, что четвертое? Ну особые свойства времени в нем, ну разные варианты одного события... При всем при этом в закупоренную банку все равно не влезешь.

- Как раз влезешь! - Сашка быстро сел. - Вот смотрите!

Шелестя по листьям, я придвинулся к Сашке. Он сорвал колокольчик, выдавил из него шарик белого красящего сока, нарисовал на ладошке окружность. А цветок положил в центре.

- Ну, вот. Допустим, вы букашка...

- Благодарю.

- Ой... я не так хотел сказать. Ну, все равно... Букашке надо пробраться к цветку. А этот круг - непроходимая граница. Понимаете?

- Представь себе, да. Я с детства был понятливый...

- Ой... вы не обращайте внимания, что я так говорю. Я это, чтобы лучше объяснить... Как букашке пробраться в круг, если она в двухмерной плоскости, где только длина и ширина?

- Никак, - важно согласился я.

- А если букашка использует третье измерение, высоту, она - раз! - и перелетела через границу...

- Понятно! А если вместо окружности мы имеем замкнутую емкость и букашка должна отыскать цветок именно в ней, она должна использовать четвертое измерение! Так? - Я вспомнил, что в какой-то брошюре читал такое рассуждение.

- Ага! - весело сказал Сашка. - Только...

- Вот именно! Большое "только". Как это делается не в рассуждениях, а на практике?

- Делается... - Сашка слегка потускнел. - Я не знаю, как... Нас учили графики всякие выстраивать. Совмещение генерального меридиана с линией этих... сопредельных граней... Но я не помню... - Он бросил смятый колокольчик. - Главное, это надо чувствовать. Чтобы поймать нужный миг.

- Но со спичками ты все же считал что-то, - вспомнил я.

- Не-е... Я просто смотрел, как они лягут.

- Это вроде гадания, что ли? - не выдержал, подцепил я.

Но Сашка не обиделся. Обрадовался даже:

- Правильно! Мама тоже смеется: "Ничего не учишь, только ворожишь, как бабка..."

- Бабка ишка...

- Точно! - Сашка весело повалился затылком в траву, взбрыкнул кроссовками. Плюнул на испачканную соком ладонь, вытер ее о ногу, перевернулся на живот, подпер пальцами щеки. И глянул выжидательно: не спрошу ли я еще что-нибудь?

Я сказал:

- Фантастика... Если наука подошла к этому вплотную... если практической многомерности учат даже в каких-то кружках, почему об этом не шумят, не пишут? Ведь, по сути дела, новая эпоха человечества может начаться...

- Не-е... Наука еще не совсем подошла... А когда подойдет, шума все равно не будет. Как с инопланетянами...

- С кем?

- Ну, с пришельцами. Раньше думали: вот прилетят первый раз - общий праздник будет, митинги, встречи, по телику передачи на весь мир... А уже сколько раз прилетали, и контакты были всякие, ну и что? Одно сообщение про контакт, а десять - что все это неправда. Чтобы шуму меньше было. У нас ведь боятся всяких необыкновенностей. Особенно начальство...

- Пожалуй, ты прав. Боятся, как Подгорский горсовет открытого неба.

- Ага! Хотя открытое небо - это как раз самое обыкновенное... И многомерность - тоже обыкновенное дело. Просто еще время не пришло.

- Время, когда для всех откроется многомерный мир?

- Да... - задумчиво сказал Сашка. - Оно ведь все равно придет. Вот смотрите, сперва Земля была плоская...

- Это люди думали, что плоская...

- Ну да! Потом открылось, что шар, и скоро к этому привыкли, сейчас запросто вокруг света ездят туристами... После в космос полетели, в бесконечный, он тоже открылся. И опять все привыкли... Мир, он же расширяется, только не сразу, а время от времени...

- И настала очередь многомерности?

- Да! И совмещенных пространств... Только очередь, наверно, еще не совсем настала. Пока только первые лазейки... Но раз они есть, проводники-то нужны, правда ведь?.. - Сашка вдруг смущенно надулся.

- Еще бы! - сказал я. - Конечно нужны. - И подумал: "Куда бы я без тебя делся?"

И вздрогнул. Потому что послышалось: "М-мяу!"

Из Сашкиной сумки, которая стояла у него под боком, вылез полосато-серый котенок.

3. Воспоминания на привале

- Что за явление? - изумился я.

Но мой проводник спокойно сгреб котенка, посадил себе на грудь, погладил. Тот заурчал.

- Чиба это... Что, надоело в темноте, бродяга?

Вот, значит, как! Ладно... Коли уж решил, что находишься в отраженном мире, нет смысла удивляться мелким фокусам. Я вспомнил станцию Начальную и подозрительно спросил:

- А это создание не умеет ли превращаться еще и в серую птичку с хохолком?

- Он в кого хотите умеет превращаться.

- Мрр-да, - отчетливо произнес котенок.

- Смотри-ка ты!.. Откуда у тебя такое чудо?

- В прошлом году нашел за помойкой. Он был вороненком с перебитой лапой. Мы с мамой его лечили. Он выздоровел и заговорил. Сперва помаленьку, а потом такой болтун сделался!.. Стал рассказывать, что он инопланетянин. Врет, наверно...

- Сам вр-решь! - Котенок подскочил, как мячик, превратился в вороненка, сел Сашке на колено и сказал капризно: - Никогда не веришь. Кр-рокодил!