усилием матушка опустилась на колени и осторожно протянула к нему руку.
рука матушки сразу остановилась, так и не дотронувшись до плеча Эскарины.
Матушка свирепо уставилась на покрытую резьбой палку, подбивая ее
шевельнуться снова.
предельно ясно дал старой ведьме понять, что это не поражение, а
обыкновенный тактический маневр. Мол, ему, посоху, не хотелось бы, чтобы она
подумала, будто одержала победу, ибо это не так.
так и не научилась общаться с детьми, поскольку все время смотрела на них -
если смотрела вообще - как на нечто среднее между людьми и животными. Она
умела обращаться с младенцами. С одного конца вливаешь молоко, а другой
поддерживаешь чистоту. Со взрослыми еще проще, потому что они кормятся и
содержат себя в чистоте сами. Но между младенцами и взрослыми существовал
целый мир переживаний, которым она никогда по-настоящему не интересовалась.
Насколько ей было известно, главное - не дать детям подхватить какую-нибудь
смертельно опасную болезнь и надеяться, что все в конце концов образуется.
ей необходимо что-то предпринять.
середины шара.
парировала матушка, продираясь сквозь дебри разговора взрослого с ребенком.
полагается, я тебя так отшлепаю!
за руку Эскарину. Мальчишки выглядывали из-за спины отца.
человеком, который предположительно уже мертв. - Мне, э-э, сообщили, что
ты... нездорова.
Эск?
все такое. Ей нужно хорошенько отогреться. Она слегка понервничала, и я
собиралась уложить ее спать в свою кровать, если ты не против.
жена, подобно остальным женщинам в деревне, относится к матушке с трепетным
уважением и что возражения могут выйти ему боком.
хорошо?
мой потух...
ждет. Подгорает, - добавил он, искоса взглянув на Гальту, который было
открыл рот, чтобы что-то сказать, но вовремя передумал.
протестами мальчишек, матушка втолкнула Эск в кухню и заперла за собой
дверь. Достав из своего запаса над кухонным шкафом две свечки, она зажгла их
и вытащила из старого сундука несколько потрепанных, но теплых шерстяных
одеял, от которых ощутимо несло нафталином. Закутав Эск, она усадила девочку
в качалку, а сама, под аккомпанемент покряхтываний и скрип суставов,
опустилась на колени и принялась разводить огонь. Это была сложная
церемония, в которой принимали участие сухие древесные грибы, стружки,
расщепленные прутики и большое количество выдуваемого воздуха и проклятий.
симпатичная стенка, ее много лет назад выковал кузнец, украсив орнаментом из
сменяющих друг друга сов и летучих мышей. Однако в данный момент рисунок
матушку не интересовал.
лучший способ?
пламени.
видимости обращая свой вопрос к задней стенке камина.
Всем известно, что ты умеешь колдовать.
девочка моя, - это знать, что можно делать при помощи колдовства, а что
нельзя. И попомни мои слова, оно никогда не предназначалось для того, чтобы
им разжигали огонь. Можешь быть в этом уверена. Если бы Создатель хотел,
чтобы мы для разжигания огня пользовались колдовством, он не дал бы нам...
э-э... спичек.
тем, как матушка вешает на крюк древний черный чайник. - Ну если захочешь?
Если бы это было позволено?
сделать: огонь не имел сознания, он не был живым, и это лишь две из трех
причин.
изрекла матушка, ища спасения в афоризмах, последнем прибежище осаждаемых
детьми взрослых.
Она гордилась своими несравненными познаниями, касающимися свойств
овцепикских трав, - никто лучше ее не разбирался в многочисленных
достоинствах смятки, попутника и клюкалки, - но бывали времена, когда для
достижения желаемого эффекта ей приходилось прибегать к небольшому запасу
ревностно выменянных и заботливо сохраняемых лекарств из Заграницы (так, по
мнению матушки, назывались все земли, находящиеся дальше, чем в дне пути от
Дурного Зада).
это водой и сунула получившееся питье в руки Эск. Положив под решетку камина
большой круглый камень - позже он, завернутый в обрывок одеяла, станет
грелкой - и строго-настрого заказав девочке вставать с кресла, матушка
Ветровоск вышла в буфетную.
странный, перченый вкус. Она спросила себя, что это такое. Ей, разумеется,
уже доводилось пробовать матушкины отвары и настои, вечно приправленные
медом, количество которого, определяемое лично матушкой, зависело от того,
притворяетесь ли вы или нет. Эск знала, что матушка известна на все
Овцепикские горы благодаря специальным микстурам от болезней, о которых жена
кузнеца - и время от времени другие молодые женщины - говорила только
намеками, приподняв брови и понизив голос...
постель и как матушка закрывала окно на задвижку.
внутри". Ей не хотелось думать, что именно, но она хорошо помнила, какая
участь постигла волков. И все эти разговоры о разжигании огня с помощью
колдовства... Так его разжигали волшебники, эту магию им преподавали на
первом курсе Университета.
начинала чувствовать себя слишком старой для подобных фокусов.
ее козы. Находящиеся в своих стойлах три меховых шара равнодушно уставились
на хозяйку. Три рта ритмично хрустели положенным рационом сена. Воздух был
теплым и слегка попахивал кишечными газами.
существ, обнаруживших, что жизнь с матушкой вполне окупает испытываемые
время от времени неудобства. Повинуясь зову матушки, сова слетела ей на
руку, и старая ведьма, задумчиво поглаживая мягкие перышки, осмотрелась
вокруг, ища куда бы прилечь. Ворох сена сойдет.
издаваемые ими звуки нарушали ночную тишину.
и вежливо подвинулась. Матушка еще пожалеет об этом перемещении; два
Заимствования в один день - и утром она будет совершенно разбита и одержима
страстным желанием жрать мышей. Раньше, в младые годы, ей это было нипочем -
она бегала с оленями, охотилась с лисами, узнавала странные темные обычаи
кротов и редко проводила ночь в собственном теле. Но с возрастом
Заимствование давалось ей все труднее и труднее, особенно возвращение. Может
быть, скоро наступит момент, когда она не сможет вернуться и оставшееся дома
тело превратится в груду мертвой плоти... Хотя, честно говоря, это не такая