чем она ни разу не вспоминала за все эти шесть лет. Именно смутный образ
Миляги, несколько напоминающий тот, что сегодня предстал перед ее глазами,
вверг ее в этот почти самоубийственный роман. Она мельком видела его на
вечеринке у Клейна - так, случайная встреча - и почти не думала о нем
впоследствии. Потом, спустя три ночи, ей приснился эротический сон, который
часто посещал ее. События всегда развивались одинаково. Она лежала
обнаженной на голом полу в пустой комнате. Она не была связана, но не могла
пошевелиться, и человек, лица которого ей никогда не было видно, с такими
сладкими губами, что целовать его было все равно что есть карамель,
исступленно занимался с ней любовью. Но на этот раз в отсвете горевшего
рядом камина она увидела лицо своего ночного любовника: это было лицо
Миляги. Потрясение было таким сильным, что она проснулась, но чувство
неудовлетворенности от прерванного полового акта было столь велико, что
оставшуюся часть ночи она провела без сна. На следующий день она выяснила у
Клейна, где его можно найти. Клейн честно предупредил ее, что на счету Джона
Захарии немало разбитых сердец, но она проигнорировала это предостережение и
в тот же день отправилась к нему в гости, в мастерскую неподалеку от
Эдгвар-роуд. В течение следующих двух недель они почти не выходили оттуда, и
их страстность во много раз превзошла ее сны.
уже никак не мог повлиять на ее чувства, ей многое стало известно о нем. У
него была такая репутация соблазнителя, что даже если предположить, что она
на девяносто процентов вымышлена, все равно ее следовало бы признать
выдающейся. В каком бы кругу она ни упоминала его имя и сколь бы ни был этот
круг пресыщен сплетнями, у кого-нибудь обязательно находилась о нем
очередная лакомая история. Его даже называли по-разному. Кто называл его
Фьюри, кто - Зах, Захо или мистер Зи, другие называли его Милягой (под этим
прозвищем знала его и она), а некоторые - Божественным Джоном. Этих имен
хватило бы на полдюжины жизней. Она была не настолько слепо влюблена в него,
чтобы не признать, что в этих слухах есть доля истины. Да и он не особенно
пытался их опровергать. Ему нравился витавший над ним дух легенды. Так,
например, он утверждал, что не знает, сколько ему лет. Подобно ей, он очень
быстро забывал свое прошлое. И он честно признавался в том, что без ума от
всех женщин, без разбора - ей приходилось слышать слухи и о похищении
ребенка, и о половом акте на смертном одре.
всех шикарных клубов и отелей города, который после десяти лет жизни в
высшем обществе вынес разрушительные воздействия всевозможных излишеств и
сохранил ясность ума, красоту и живость. И этот самый человек, этот Миляга,
сказал ей, что любит ее, и сказал это так складно и красиво, что она забыла
обо всем, что слышала, кроме этих его слов.
вспышки ярости были предметом сплетен наравне с распутством Миляги). Ее
ярость была летучим ферментом, способным вызвать в ней брожение даже без ее
ведома. Так случилось и в истории с Милягой. Через полгода их связи, купаясь
в его нежности, она начала задумываться о том, как это человек, в биографии
которого одна измена следовала за другой, сумел встать на путь истинный, что
в свою очередь привело ее к предположению, что, возможно, этого и не
произошло. В сущности, у нее не было причин подозревать его. В некоторые
периоды его обожание даже принимало характер какого-то наваждения, словно он
прозревал в ней какую-то другую женщину, о существовании которой ей самой
ничего не было известно, женщину, которая была предназначена ему от начала
времен. Ей стало казаться, что она не такая, как те женщины, которых он
встречал до нее, и любовь к ней изменила его жизнь. Они едва ли не слились в
одну плоть, так как же она может не почувствовать обмана, если он изменит
ей? Она наверняка ощутит присутствие другой женщины. Почувствует ее вкус на
его языке, ее запах на его коже. Но она недооценила его. И когда по чистой
случайности она узнала, что он изменяет ей не с одной, а с целыми двумя
женщинами, это привело ее в бешенство, граничащее с безумием. Начала она с
того, что уничтожила содержимое его мастерской, исполосовала все его холсты
- и с написанными на них картинами, и чистые, а потом погналась и за самим
преступником и предприняла такой штурм, который в буквальном смысле слова
заставил его встать на колени, в страхе за судьбу своих яиц.
абсолютное молчание, которое взорвалось приступом такого горя, которое ей
никогда еще не доводилось испытывать. И если бы не случайная встреча с
Эстабруком, который сквозь ее смятенное и беспорядочное поведение сумел
разглядеть женщину, которой она была, - она запросто могла бы расстаться с
жизнью.
одну свадьбу - от фарса.
возбуждении.
образом поход в Блумингдейл отразился на ее душевном спокойствии. Вместо
этого она солгала.
подберет один из наших лимузинов. Не хочу, чтобы ты бродила по улицам. Это
небезопасно. Так или иначе, мы опоздали. Придется поесть после
представления.
Нео-Рождество? Он сказал, что такого не было со времен Вифлеема.
в кучу свои покупки, и бросилась переодеваться.
Неотразимым? Неутомимым?
постель, то ему пришлось пострадать из-за своей похоти. На протяжении
первого акта он старался скрывать свою скуку, но в антракте ему уже не
терпелось смыться для того, чтобы получить положенную награду.
спросил он у нее, когда они пили кофе в крошечном фойе. - По-моему, история
ясна до предела. Парень родился на свет, потом подрос, а потом его распяли.
серьезной интонацией. Эклектичное решение спектакля нанесло глубокое
оскорбление его рационализму. - С чего бы это ангелам играть джаз?
какая-нибудь чертовщина. Ты мне можешь объяснить?
постепенно у Юдит созревало подозрение, что пародия и стилизация играли роль
дымовой завесы, которая должна была скрыть смущение авторов перед своей
собственной искренностью. В конце, когда ангелы в духе Чарли Паркера
принялись завывать на крыше хлева, а Санта-Клаус запел над яслями, сценой
завладел дух отъявленного кича. Но даже это зрелище было странно
трогательным. Ребенок родился. Снова свет пришел в мир, пусть даже и под
аккомпанемент танцующих чечетку эльфов.
туалет, оставив Юдит у дверей наблюдать за тем, как мокрые снежинки
пролетают в свете фонаря. Театрик был небольшим, и через пару минут все
зрители оказались на улице, раскрыли зонтики, опустили головы и разошлись по
Виллиджу в поисках своих машин или уютного местечка, где можно подзарядиться
алкоголем и разыграть из себя критиков. Свет над входной дверью потушили, и
из помещения театра возник уборщик с черным полиэтиленовым пакетом мусора в
руках и щеткой. Он начал подметать фойе, не обращая внимания на Юдит -
последнего оставшегося в поле зрения оккупанта, но, приблизившись к ней, он
наградил ее взглядом, исполненным такой ядовитой злобы, что она решила
раскрыть зонтик и постоять на темном пороге. Мерлин был занят опустошением
своего мочевого пузыря. Ей оставалось только надеяться, что он не
прихорашивается там, не прилизывает свои волосы и не освежает дыхание в
надежде затащить ее в постель.
расплывчатый силуэт быстро приближался к ней сквозь сгустившуюся снежную
пелену. В страхе она обернулась навстречу нападавшему. Она как раз успела
узнать увиденное сегодня на Третьей Авеню лицо, когда мужчина набросился на
нее.
в театр. Уборщик уже ушел. Крик застрял в ее горле, сжатый руками
незнакомца. Это были руки специалиста. Они причиняли дикую боль и не
пропускали в легкие ни глотка воздуха. В панике она забилась в его руках, а
потом обмякла. В отчаянии она швырнула зонтик в фойе, надеясь, что в кассе
может оказаться кто-то невидимый, чье внимание она сможет привлечь. В глазах
у нее потемнело, и она поняла, что очень скоро ничье вмешательство ей уже не
сможет помочь. Она почувствовала головокружение, ее свинцовое тело больше ей
не принадлежало. В окутавшем ее мраке лицо убийцы вновь предстало перед ней
расплывчатым пятном с двумя темными дырами. Она подалась им навстречу, не в
Трубников Александр
Посняков Андрей
Влодавец Леонид
Шилова Юлия
Корнев Павел
Посняков Андрей