Чтение 6–й страницы книги ~Охотник за смертью. Война.~

— Думаю, вы можете пройти прямо в кабинет, лорд Дезсталкер. Уверена, что мистер Нисон сумеет уделить вам несколько минут. Я позабочусь, чтобы вас не беспокоили. Вы хотите чаю или кофе?

— Давайте бренди, — предложил Оуэн. — Большую порцию. Мистеру Нисону она понадобится. — Он улыбнулся Шансу. — Просто надо знать, как разговаривать с людьми. У моей Семьи практика многовековая. А я лично всегда думал, что мог бы стать великим дипломатом.

— Ты еще не вошел, — возразил Шанс. — Это только вестибюль. За этой дверью приемная. Вот там будут настоящие сторожевые псы.

— Ладно, если они покажут зубы, я брошу им кость. Какая из них тебе меньше всего дорога?

Они миновали промежуточную дверь и оказались в маленькой голой прихожей. Между ними и следующей дверью стояли трое крупных мускулистых мужчин. Каждый держал в руках тяжелую секиру. Вид у них был невозмутимый и очень профессиональный. А у секир был такой вид, будто они часто бывали в деле. Шанс посмотрел на Оуэна.

— Интересная тактическая задача. Пространства для маневра нет, и пытаться заговорить с ними абсолютно бесполезно. Дезинтегратором ты можешь убрать одного, но остальные два на тебя навалятся раньше, чем ты обнажишь меч. И против секиры меч не сработает. Я же, разумеется, бессилен тебе помочь. Вынужден сохранять позицию полной беспристрастности. Сам понимаешь.

— Безусловно. Обычно, встретив трех подобных неандертальцев, я тоже бываю дьявольски беспристрастен. Но, к несчастью для них, я несколько тороплюсь, не говоря уж о понастоящему плохом настроении, которое мне надо на ком-то сорвать. Смотри и учись.

Он шагнул вперед с пустыми руками, и три охранника подались ему навстречу, занеся секиры. Все произошло за несколько секунд. Ударом кулака Оуэн сбил с ног первого, повернулся на одной ноге, а другой ударил в пах второго. И пока третий охранник все еще замахивался секирой, Оуэн шагнул вперед, забрал перед его рубашки в обе горсти и ударил противника головой в лицо. У Шанса отвисла челюсть. Оуэн стоял, даже не запыхавшись, оглядываясь вокруг со спокойным удовлетворением. Три охранника сидели или лежали на полу, испуская стоны, и вид у них был очень неважный.

— Ты прав, — сказал Шанс. — Ты был бы чертовски замечательным дипломатом. Вряд ли кто-нибудь посмел бы с тобой не согласиться. Никогда не видел, чтобы человек так быстро двигался. Что ты такое, черт побери?

— Я — Дезсталкер, и ты этого не забывай. Оуэн подошел к дальней двери и погремел ручкой. Дверь оказалась запертой. Он громко постучал и ударил плечом в дверь. Она влетела внутрь, повиснув на одной петле. Оуэн аккуратно поставил ее на место и улыбнулся шестерым сидевшим за длинным столом людям.

— Тук-тук, — жизнерадостно сказал он. — Я — Оуэн Дезсталкер, а вы все крупно влипли. Есть вопросы?

— Входите, лорд Дезсталкер, — сказал человек, сидевший во главе стола. — Мы вас ждали.

— Ага, — заметил Оуэн. — Спорить могу, что ждали. — Он оглянулся на Шанса. — Найди себе стул, сядь и сиди спокойно. Я не хочу, чтобы меня отвлекали.

— Подходит, — отозвался Шанс. — Я бы не хотел пропустить этот спектакль за все блага мира. Но ты теперь сам по себе, Дезсталкер.

Шесть человек смотрели, как Шанс подтянул к себе стул и сел в дальнем углу, откуда он мог все видеть, но находиться вдали от линии огня. Оуэн подошел и встал в конце длинного стола, и все глаза снова метнулись к нему, а он, выжидая, переводил взгляд с одного нахмуренного лица на другое. Никого из них он не узнал, но он умел распознавать людей влиятельных и облеченных властью, когда их видел. Не только по отличному покрою одежды или избыточному весу, но по манере поведения. По незыблемой самоуверенности. Его появлением они были раздражены, но не обеспокоены. Они его не боялись. Они так долго пользовались богатством и безопасностью, что утратили привычку бояться кого бы то ни было. Оуэн слегка улыбнулся. Сейчас он это изменит.

И если они слегка напомнили ему себя самого, такого, каким он был до того, как пришлось проснуться от грубой встряски, так им же хуже.

— Желаешь, чтобы я идентифицировал этих людей? — спросил Оз. — В моих банках данных о них есть все подробности.

— Разумеется, — беззвучно ответил Оуэн. — Будь хоть раз полезен. Подожди минутку! Банки данных? От тебя же даже аппаратуры не осталось!

— Не надо переходить на личности. И будь внимателен: я не собираюсь повторять дважды. Начнем слева и пойдем по часовой стрелке. Первый — Артемис Дэйли, человек широких деловых интересов. Он ссужает деньги и решает проблемы. Если тебе нужно, он тебе поможет. Мелкие вопросы вроде «законно или незаконно» его мало волнуют. Если ты просрочишь платеж, он пошлет разбираться с тобой костоломов.

Следующий за ним — Тимоти Нисон, банкир. Владелец этого здания и много еще чего в Мистпорте. Номер один среди самого узкого круга, а значит, имеет здесь очень большую власть. Ничего в экономике Мистпорта не происходит без того, чтобы он где-нибудь не отхватил себе кусок. За ним сидит Уолт Робине, крупнейший землевладелец Мистпорта. Ему принадлежит все, чем не владеют банки. Специализируется на трущобах и работных домах, поскольку они приносят наибольший доход.

На той стороне стола мы видим Томаса Стэйси. Выполняет функции адвоката для всех здесь присутствующих, а также для всех, у кого достаточно денег, чтобы соответствовать его стандартам. Не проиграл ни одного дела, что не имеет никакого отношения к его искусству юриста. И наконец, мы добрались до Мэтью Конли и Педро Мак-Говэна. Конли владеет и управляет доками. Всеми, от космопорта до ангаров на Осенней реке, а Мак-Говэн возглавляет профсоюз докеров. Дела между ними улаживаются тихо, кто бы ни пострадал в этом процессе. Таким образом, перед тобой все отцы города во всей их мерзкой славе. Если бы ты убил их всех прямо сейчас, запах Мистпорта улучшился бы неимоверно.

— Никогда не думал, что ты так много знаешь о Мистпорте, — мысленно сказал Оуэн.

— Ты многого еще про меня не знаешь. В такой огромной машине, как я, много есть чему удивляться.

— У тебя есть что сказать нам, Дезсталкер? — нарушил молчание банкир Нисон, крупный толстый мужчина, обтянутый жилетом. — Или ты собираешься стоять и глазеть на нас весь день?

— Просто собираюсь с мыслями, — ответил Оуэн. — У наших отношений долгая история, джентльмены. Деньги моего отца поставили вас на те места, которые вы сегодня занимаете. Деньги Дезсталкеров, которые предназначались для организации информационной сети здесь, в Мистпорте. Он поставил вас на ключевые посты, дающие власть и влияние, чтобы вы следили для него за тем, что здесь творится. Вы же использовали его деньги, чтобы стать главными экономическими силами этого города, и при этом приобрели такие богатство и власть, что забыли первоначальную цель. Или просто решили, что такие вещи больше не имеют значения для людей столь богатых и влиятельных.

— Лучше не скажешь, — ответил адвокат Стэйси, длинный и жилистый человек с проступающей на щеках сеткой вен. — И мы совершенно не собираемся опять политизироваться. Сейчас мы мыслим более крупными категориями. Мы сами создали жизнь, которой живем, и она нас устраивает. Мы и только мы управляем Мистпортом; мы — экономическая кровь, дающая жизнь этому обществу. Тронь нас, даже погрози нам, и всю городскую экономику охватит коллапс — это уж мы позаботимся. Люди потеряют свои сбережения, деньги станут бесполезны, и народ начнет голодать, пока все продукты будут свалены в кучу в доках. Ты не можешь нас тронуть, Дезсталкер. Все люди Мистпорта поднимутся и разорвут тебя на части, если ты только попробуешь.

— Они это переживут, — возразил Оуэн. — Если увидят, как старая коррумпированная система будет заменена более честной.

— Честность — понятие относительное, — заметил землевладелец Робине, толстый коротышка, состоявший, кажется, из одного брюха. — Всегда будут богатые и бедные. Мы обеспечиваем стабильность. Ты не понимаешь экономических реалий такой мятежной планеты, как Мист.

— Я понимаю, что такое жадность, — сказал Оуэн. — Я понимаю, что такое вероломство и своекорыстие. И уж точно я понимаю, когда вижу сосущих чужую кровь мерзавцев.

— Отлично, — заметил Оз. — Расположи их к себе лестью.

— Мы знаем, зачем ты здесь, — сказал Дэйли, крупный сутулый мужчина с мрачным лицом. — Ты хочешь лишить нас всего, что у нас есть, ради своего Восстания и дурацкой политики. Так вот, мальчик, ты зря проделал такой длинный путь. Сейчас наше влияние распространяется далеко за пределы Миста, и у нас есть инвестиции на многих планетах. Даже на Голгофе. Элайя Гутман очень нам помог распределить наши денежки. Да, я думаю, это имя тебе знакомо. Человек, с настоящим и влиянием властью. Это он сообщил нам, что ты сюда направился.

— Гутман! — произнес Оуэн так, как будто это имя было непристойностью. — Он не раз пытался втереться в доверие к Восстанию, но я всегда знал, что его денежные интересы связаны с Империей. Его информация исходит прямо от императрицы. Когда вы следовали его советам, вы исполняли приказания Лайонстон, прямо здесь, на мятежной планете. Может ли кто-нибудь из вас сказать: «Конфликт интересов»?

— Деньги не знают ни лояльности, ни политических интересов, — ответил Нисон. — Гутман всегда был нам добрым другом.

— Могу поспорить, что был, — процедил Оуэн. Его тон становился все холоднее. — А когда по его ссудам придется платить, вы найдете деньги, выжимая их из своих должников. И Мист станет еще одной из планет, истекающих кровью досуха для поддержания богатства Голгофы.

Он оглядел стол, встретив только скучающие взоры или индифферентные пожатия плеч.

— Это бизнес, — сказал Дэйли.

— Это несправедливость, — возразил Оуэн. — А я поклялся кровью и честью положить ей конец. Что означает положить конец вам и вашей маленькой тепленькой системе. Может быть, я убью всех вас и посмотрю, будут ли ваши наследники более сговорчивы. Как бы там ни было, ваши деньги пойдут на поддержку Восстания, как это и намечалось. Как собирался сделать мой отец.

— Я так не думаю, — сказал Нисон. — Охрана! Взять его! Со всех сторон распахнулись двери, и в комнату вломилась небольшая армия охранников, вооруженных мечами, секирами и даже несколькими дезинтеграторами. Оуэн произнес про себя слово форсаж, и знакомая сила наполнила его. Он был сверхъестественно бодр и быстр, как будто до сих пор он провел всю жизнь во сне. Он чувствовал, что может сделать что угодно, пойти на любой риск и победить. Оуэн с трудом подавил в себе это. Так говорил форсаж, а не он сам. В последнее время он слишком много и часто им пользовался, несмотря на вытекающие из этого опасности, а он их знал. Но он полагался на изменения, происшедшие с ним в Лабиринте, которые должны защитить его от этих уродующих побочных эффектов. Другого выхода не было — работу нужно было сделать. Кровь стучала у него голове, билась в руке, сжимавшей меч, звала его на битву, и он ринулся в битву с улыбкой, которая могла с тем же успехом быть оскалом.

Охранники двигались, как в замедленной съемке, когда он бросился в самую гущу, зная, что немногие обладатели дезинтеграторов не отважатся пустить их в ход из боязни попасть в своих. С нечеловеческой быстротой и силой Оуэн орудовал ярко сверкающим мечом, и брызги крови летели во все стороны. Шестеро за столом орали, выкрикивая проклятия и истерические приказы, но их заглушал вопль охранников, падавших под мечом Оуэна, как бараны на бойне. Он мелькал среди них смертоносным призраком, слишком быстрым, чтобы его можно было остановить или хотя бы парировать его удар, и его меч трудно было разглядеть. Казалось, он находился одновременно повсюду, рубя и кромсая, и люди перед ним выли от ужаса и боли. На пол упала отрубленная у плеча рука, и пальцы ее отчаянно вцеплялись в пустоту. Тела падали в кровавую кашу, пропитавшую ковер, и уже не вставали. Выстрел дезинтегратора опалил огромный стол от края до края, не попав ни в кого, но оставив длинный след горящей древесины.

Теперь Оуэн смеялся, хотя в этом звуке было мало веселого. По всей комнате, от края до края, свирепствовала битва, кровь плескала на стены так, что окрасила их кармином. Шесть самых влиятельных людей Мистпорта отступили от горящего стола и жались друг к другу в углу комнаты, глядя и не веря своим глазам — один человек уложил всю их частную армию! А потом все вдруг кончилась. Оуэн Дезсталкер стоял посреди мертвецов и умирающих, улыбаясь улыбкой черепа. Он медленно огляделся. С его клинка стекала, капая на пол, струйка крови, запекшаяся кровь была на его одежде, и это была чужая кровь. Он даже не запыхался. Он обратил свою улыбку на шестерых повелителей Мистпорта, и те съежились от страха. Оуэн вышел из форсажа, но ожидаемая усталость на него не свалилась. Он по-прежнему чувствовал, что может победить целый город, если надо будет. Шанс выполз из-под горящего стола, под которым он нашел себе убежище.. Оуэн протянул ему руку, чтобы помочь подняться, и Шанс отпрянул назад. Он встал на ноги, глядя на Оуэна новыми глазами.

— У них не было шансов. Ты перерезал их, как скотину. Бога ради, что ты такое?

— Я — Дезсталкер, и ты этого не забывай. Он повернулся к шестерым, сбившимся в угол. Мало кто из них решился встретиться с ним глазами. Оуэн неторопливо двинулся к ним, небрежно ступая по неподвижным телам. Под его ногами хлюпал пропитанный кровью ковер. Стэйси, адвокат, посмотрел на Оуэна с чем-то похожим на вызов.

— Ты — чудовище; но тебе все равно нас не победить. У нас деньги. Мы можем нанять еще людей. Мы можем нанять целую армию, если это будет нужно.

— Давайте сюда вашу армию, — сказал Оуэн. — Пусть приходят. Вас они все равно не спасут.

— Ты не можешь нас убить, — выдавил Нисон. — Если мы умрем, затеется такое дело о наследстве, что деньги завязнут надолго. Возможно, на годы. И никто их не сможет тронуть.

— Меня ничто не остановит, — произнес Оуэн. — Ни вы, ни закон, ни вся эта проклятая Империя. Ваш день кончен, со мной пришла ночь.

— Ты сумасшедший! — воскликнул Дэйли. — Прямо как твой отец!

— Мой отец стоил сотни таких, как ты! — повысил голос Оуэн, откладывая меч в сторону. Злость кипела в нем, и он хотел сделать это голыми руками. Внутри него снова ревела сила форсажа и, видимо, что-то еще. Не обращая внимания на огонь, Оуэн схватил длинный тяжелый стол, оторвал его от пола и разорвал пополам. Бросив на пол зиявшие зазубринами куски, он двинулся на шестерых тайных хозяев Мистпорта. Те с криком бросились к двери. Шанс за ними. Они бежали через приемную, зовя на помощь, а Оуэн шел за ними по пятам.

Теперь он был больше чем человек — почти разъяренная стихия. Его разум проносился бурей по коридорам и комнатам, сметая все на своем пути. Падали стены, летели осколки кирпичей, рассыпалась в пыль известка. В полах и потолках разверзались огромные дыры. Дерево вспыхивало и горело резким неестественным пламенем. С криками бежали люди, а за ними каменным градом осыпались потолки. Волнами вздувались покрытые коврами полы, поднимаясь и лопаясь в нескончаемом землетрясении, и за всем этим шел Оуэн Дезсталкер, молчаливый и беспощадный, круша огромный Дворец Гильдий, как сокрушит когданибудь Империю, которую тот представлял.

Несколько храбрых охранников пытались его остановить, но были сметены в сторону. Двери срывало с петель и выкидывало из дверных проемов. Лопались окна, шрапнелью летало битое стекло. Рассеянные ветром бумаги летали в воздухе, словно испуганные птицы. Коробились стены, и повсюду били фонтаны из разорванных водопроводных труб. Трещали и искрились оголенные провода. Казалось, что все здание воет от боли, медленно разрушаясь. И Оуэн Дезсталкер шел сквозь крики и хаос, и думал он, что это хорошо. Какая-то храбрая душа выпалила в него из дезинтегратора, но энергетический пучок, не причинив вреда, отскочил в сторону. Ничто сейчас не могло ни повредить его, ни остановить.

Он достиг последней двери, той, через которую вошел во Дворец Гильдий. Вылетевшая из проема дверь упала перед толпой собравшихся поглазеть, что здесь творится. Они переговаривались и кричали, глядя на рушащийся Дворец. Но когда Оуэн шагнул на улицу, все внезапно замолчали и отступили. Они почувствовали в нем и вокруг него силу, колебавшую воздух, подобно биению гигантского сердца. Оуэн мысленно просканировал то, что осталось от здания, убедился, что внутри никого не осталось, а затем обрушил его окончательно одним переворачивающим движением. Улицу наполнил гул рушащейся каменной кладки. Из пустых оконных и дверных проемов повалил дым, и в один момент здание, бывшее одним из величественнейших дворцов Мистпорта, стало всего лишь грудой камней. Медленно наступила тишина, нарушаемая только приглушенными звуками оседающих развалин. Здания вокруг стояли совершенно неповрежденные. А сотворивший все это один человек стоял и смотрел на то, что совершил его гнев. И думал он, что это хорошо. Оуэн медленно вобрал в себя выпущенную силу и заглушил ее. И снова стал просто человеком.

Вот тут и прибыла стража. Все десять человек. Они остановились поодаль, внимательно рассматривая место происшествия. Оуэн улыбнулся им.

— Частное дело. Попытка воспрепятствовать вступлению в права владения. Вам не о чем беспокоиться, джентльмены.

Стражники посмотрели на него, потом на то, что осталось от здания, потом друг на друга, после чего твердо решили, что долг настоятельно требует их присутствия где-нибудь в другом месте. К удаляющейся страже жалобно взывали шестеро, некогда управлявших Мистпортом, но не были услышаны. Стража в частные ссоры не вмешивается, и вообще здесь Мистпорт. Шестеро медленно повернулись к Оуэну, который стоял перед ними, неприятно улыбаясь.

— Вы, бедные сукины дети, на Голгофе и пяти минут не прожили бы, — спокойно сказал он. — Вас бы съели живьем и еще закуски попросили бы. А теперь делайте, что вам сказано, и вам будет предоставлен шанс остаться в живых и сохранить при себе наиболее важные органы. На колени!

Они выполнили приказание. О борьбе им уже думать не приходилось.

— У вас новый босс, джентльмены. У власти снова Дезсталкер. Прямо с этого момента вы начнете копаться в своих потайных карманах и восстановите информационную сеть в том виде, как она была задумана моим отцом. Как средство сбора и пополнения информации, чтобы защищать народ Миста и служить ему, чтобы хранить его от нападения извне и вредных влияний. Вы также оплатите проектирование и установку новых систем обороны этой планеты. В связи с ослаблением пси-щита вследствие эсперной чумы вам потребуется сильная высокотехнологичная система для его поддержки. Приступайте к выполнению. И последнее: деньги моего отца всегда предназначались для того, чтобы облегчить жизнь населению этого города и сделать эту жизнь справедливее. В этом направлении я ожидаю от каждого из вас широкомасштабных, но практических планов в письменном виде и в течение недели. Если кто-нибудь опоздает, я прибью его к стене, чтобы поощрить остальных. И это не метафора.

— Но… но у нас есть акционеры, — позволил себе возразить Нисон. — Люди, перед которыми мы отвечаем. Они никогда не позволят все это…

— Шлите их ко мне, — предложил Оуэн Дезсталкер. — Я сумею их убедить. У кого-нибудь еще есть что сказать? Нет?

Отлично. Вы быстро учитесь. Отныне вы, шестеро задниц, будете выполнять мои инструкции с точностью до буквы или я вас наизнанку выверну. Медленно. Это ясно?

Все они энергично закивали, а Оуэн повернулся к ним спиной и зашагал по улице. Он все еще ощущал силу, дарованную ему Лабиринтом, обернутую вокруг него, как удобный плащ. Лабиринт изменил его, и он еще сам до конца не понимал как, но сила была реальной, и он упивался ею. Он чувствовал, что может совершить что угодно, если направит на это свой разум. И это было прекрасное ощущение — способность делать то что нужно таким простым и прямым способом.

— Ты осознаешь, — спросил Оз, — что двигаешься в неверном направлении, если хочешь направиться обратно в центр города?

— Заткнись, Оз. Я осуществляю драматический уход. Он решил, что должен пойти в номера, которые были для них заказаны, и посмотреть, как там Хэйзел и Джон Сильвер. Ему не терпелось увидеть лицо представителя службы безопасности, когда он скажет ему, что сотворил с Дворцом Гильдий. Кто знает, это может даже на Хэйзел произвести впечатление — хоть и слабое. Она его беспокоила. Несмотря на новую внутреннюю силу, он все еще не мог почувствовать ее присутствие с помощью их ментальной связи. Кроме того, ему хотелось поговорить с Хэйзел об этой новой силе и о том, что это за ощущение. Возможно, у Хэйзел она тоже есть. Им нужно так много обсудить. Оуэн Дезсталкер шагал по улицам Мистпорта, и клубящиеся туманы сами расступались с его пути.

Хэйзел д'Арк и Джон Сильвер, старые мошенники и еще более старые друзья, сидели по бокам горящего камина, потягивали горячий шоколад из пупырчатых фарфоровых кружек и глядели на небольшой фиал черной Крови, стоявший рядом на столе. Он был очень обыкновенным с виду, но ведь по-настоящему опасные вещи никогда такими не выглядят. Оба они знали, что он может сделать как с ними, так и для них, и то, что они колебались, было признаком их силы воли. Кровь Вампиров, синтетическая плазма искусственных людей. Всего несколько капель давали обычному человеку силу, быстроту и уверенность. До тех пор, пока человек ее принимал. Кровь давала человеку ощущение удивительной бодрости и оживления, будто нормальный мир был всего лишь зловещим, серым, удручающим ночным кошмаром, от которого человеку удалось пробудиться. Конечно, эффект был недолгим, и постепенно для его достижения нужны были все большие дозы. И медленно, от дозы к дозе, Кровь сжигала человека изнутри. Она была создана, чтобы возвращать к жизни мертвых Вампиров и делать их суперменами. Никогда не предполагалось ее сосуществование с обычным человеческим организмом.

Но люди желали ее, нуждались в ней, дрались и убивали из-за нее, и потому всегда находились те, кто был готов синтезировать и продавать ее — за соответствующую цену. Особенно на такой планете, как Мист.

— Это действительно очень просто, — говорил Сильвер. — Как шеф службы безопасности космопорта, я имею доступ ко всей конфискованной на улицах Крови. А поскольку я контролирую все компьютерные записи, никто не заметит, если пару капель иногда сэкономлю — для себя и нескольких особо близких друзей. Чтобы управлять такой чертовой дырой, как Мистпорт, нужен костыль, на который можно опереться. И совсем не во всех нас сидит желание быть неподкупным героем — вроде инвестигатора Топаз. Я не наркоман. Я в силах это контролировать. Но в тебе я не уверен, Хэйзел. Ты всегда была жадной ко всему. В прошлый раз ты чуть не загнулась, когда отвыкала. Ты действительно хочешь пройти через это снова?

Хэйзел уставилась в свою кружку, не поднимая на него глаз. — Ты не знаешь, какой на мне груз, Джон. Так много всего случилось за короткое время. Только что я была просто мелкой сошкой вне закона, ни для кого, кроме себя самой, не интересной и не важной, и вот я — повстанец, и за моей головой охотятся. В том числе некоторые из тех, которых я считаю на своей стороне. Пока я дерусь и спасаюсь бегством и у меня нет времени думать, все в порядке, но сейчас… Каждый мой поступок имеет вес, каждое мое слово имеет последствия не только для меня, но и для всего этого чертова Восстания. Из меня сделали героя и лидера и ждут, что я буду безгрешной.

Так мало этого! Что-то случилось со мной на планете Вольфлингов, Джон. Что-то… изменило меня. Я уже нечто большее, чем раньше, и я все время боюсь. Мне кажется, что я — уже не я. У меня дурные сны, и я не знаю, помню я прошлое или предвижу будущее. Теперь я способна делать такое, чего не могла раньше. Странные и ужасные вещи. И помогает мне только Кровь. Она… дает мне устойчивость, успокаивает… Помогает верить, что я все еще человек.

Она поставила кружку, протянула руку, и стеклянный пузырек с Кровью вспрыгнул со стола в ее ожидающую ладонь. Сильвер посмотрел на нее с удивлением.

— Не знал, что ты эспер, Хэйзел.

— Я не эспер. Я что-то другое. Нечто… большее. Она отвинтила крышку пузырька и осторожно понюхала черную жидкость. Ее ноздри раздулись от знакомого запаха — густого запаха дыма, бьющего в голову. Хэйзел глубоко вдохнула, впитывая его легкими, и по жилам ее проскочили искры. Осторожно наклонив фиал, она уронила каплю Крови себе на язык. Быстро сглотнула, чтобы как можно меньше чувствовать непередаваемо горький вкус, потом закрыла склянку и поставила ее обратно на стол — чтобы не подвергаться соблазну выпить еще каплю. Она откинулась на спинку кресла и застонала, когда внутри, пробегая огнем по жилам, разлилось знакомое тепло, возвращая силу и уверенность. Груз забот, обязанности и сомнения, терзавшие ее, отошли, и впервые за последние дни расслабились мышцы лица. Она медленно улыбнулась. Ей было хорошо. Ни с чем не сравнимое чувство — ни о чем не заботиться.

Сильвер смотрел на нее из своего кресла, ничего не предпринимая, пока не убедился, что Хэйзел уже глубоко под кайфом. Он собирался составить ей компанию, но, вспомнив о том, какова была Хэйзел в худших своих приступах наркомании, передумал. Он не был наркоманом и был способен себя контролировать. И он остался трезвым, потому что был уверен, что он нужен Хэйзел, чтобы за ней присмотреть. В тот самый момент, когда он об этом подумал, ее полузакрытые в дреме глаза внезапно распахнулись и она вскочила на ноги, дико озираясь вокруг. Сильвер тоже быстро оказался на ногах, поставив свою кружку на стол, чтобы схватить Хэйзел за руки выше локтей. Она, казалось, этого не заметила, а руки у нее были тверды, как стальные прутья. Сильвер внимательно за ней наблюдал. С потребителями Крови нужна осторожность, если ты сам не принял. Со своей новой силой они могут убить обычного человека в мгновение ока, и им будет наплевать, пока Кровь не выветрится. Хэйзел оглядывалась, неистово вращая головой, и с внезапно осунувшегося лица глядели огромные тревожные глаза.

— Хэйзел! — позвал Сильвер, тщательно стараясь говорить спокойным и ровным голосом. — Что случилось? Что не так?

— Действие. Оно другое, — заплетающимся языком проговорила Хэйзел. — Я другая. Мне не надо было принимать кровь здесь. Когда столько эсперов вокруг. Они… задевают меня. Я не могу различить, что у меня в голове, а что снаружи. Эта Кровь… она пробуждает во мне что-то. Такое, о чем я даже не знала, что оно во мне есть. Я вижу, Джон, я многое вижу. От меня больше ничто не скрыто.

Она уставилась на стену перед собой, и стена исчезла. В тот же миг Сильвер понял: он видит то же, что и она. Ее сознание связалось с его разумом, чтобы показать, что происходит в соседней комнате. Молодой взломщик по имени Кот высыпал на стол ярко сияющие драгоценности из кожаного мешочка, а скупщица краденого, женщина по имени Сайдер, смеялась и хлопала в ладоши. Хэйзел повернула голову, и стена вернулась на место. Она посмотрела на противоположную стену, и та исчезла, представив взору игроков в карты, переходящих от игры к спорам и взаимным обвинениям.