АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
- Только не пойди по ложному следу, - предупредил Доктор. - И не расстраивайся, но тебе до этого человека оч-чень далеко. Так вот, кроме того, в графе "особые отметки" я увидел странный знак. Там стояла большая и четкая буква "П". И вопросительный знак. И не будь я сенс, если всю книжку не прошивало насквозь едва-едва заметное, но так и не стершееся пятно. Тот, кто ставил этот знак, сделал это в страхе, да еще в каком! С полными штанами. И вообще, как я сейчас понимаю по некоторым признакам, этот файл часто брали в руки испуганные люди. Этого файла боялись, и очень. Разумеется, я начал потихоньку копать, что же это за "пэ-вопрос". Представь себе, чтобы найти ответ, понадобились годы!
- Подумаешь! - усмехнулся Мастер. - Тут полжизни сообразить не можешь, что с тобой происходит...
- Пока большевиков не поперли и система не рассыпалась, прояснять эту историю со Стальным Сердцем было попросту опасно, - продолжал Доктор. - Но я о ней помнил. А потом оказалось, что ее знают многие - это я, сидя на Базе, ничего не видел и не слышал. Да со мной и знаться не хотели! Продался гадам. Так ведь я им не за похлебку продался! И не за шкуру свою...
- Ну, потом-то тебе поверили, - сказал Мастер.
- Да, - грустно сказал Доктор. - Но только потом. А, ладно! Это я так, жалуюсь. И вообще, я об этом не думаю. Я совершил открытие, верно? Меня все зауважали. Да? Ну, вот и хорошо. Главное - я совершил локальное открытие. Никаких революций. Никакого всеобщего счастья! Я просто усовершенствовал то, что уже было. Нам разум дал стальные руки - крылья! - Доктор заглянул в рюмку. - Вот та сука, которая выдумала психотронную пушку - вот она действительно совершила революцию. Я убил бы ее, если бы знал, где найти.
- Так психотронные пушки все-таки существуют? - спросил Мастер. Глаза его сузились.
Доктор тяжело вздохнул.
- Ты из нее стреляешь иногда, - выдохнул он, отворачиваясь и сжимая кулаки.
Некоторое время Мастер сидел молча, разглядывая Доктора в упор. Потом взял рюмку, налил себе на самое донышко, выпил, закурил и сказал:
- А вот теперь, дорогой мой Доктор, кончаем врать и начинаем говорить только правду. Файлы... Как я понимаю, это были личные дела подопытных из знаменитой "Программы Детей". Так? А Стальное Сердце... Его настоящее имя случаем не Тимофей?
- Откуда ты... - пробормотал Доктор обескураженно.
- Оттуда, - невесело улыбнулся Мастер. - Судя по всему, именно оттуда. Но если я выжил, значит... Хм-м, как все интересно... Слушай, Док. Налей-ка ты себе полную. Заслужил.
*****
Процесс выгула осложняется тем, что
собаки этих пород часто крайне враждебно
относятся к другим собакам.
- Когда полосу сдаешь? - осведомился Гаршин, копаясь в ящиках стола.
- Завтра, - лениво сказала Таня, откидываясь в кресле и выпуская дым в потолок. - По графику.
Гаршин захлопнул средний ящик, потянул нижний, потом дернул, тихо выругался, и рванул изо всех сил. Стол затрясся, и Тане на колени спланировало несколько машинописных листов, обезображенных до полной неразборчивости гаршинской синей ручкой.
- Где-то здесь было... - бормотал Гаршин, что-то со скрипом раздирая. Появилось и уперлось в столешницу обтянутое застиранной джинсой колено. Стол нервно приплясывал, но не уступал.
- Э! - воскликнула Таня, выпрямляясь в кресле. - Начальник! Это что за материал?
- Какой? - спросил из-под стола Гаршин, продолжая рвать на себя.
- Вот этот!
- Не вижу, - сообщил Гаршин голосом честным, но излишне напряженным. Стол издал придушенный звук и наконец замер.
- Я повешусь, - горько сказала Таня, бросая листки обратно в кучу бумаги на столе. - Ты просто не понимаешь... не понимаешь, с каким трудом Кузя это добывал. Он втирался к ним в доверие почти год.
- Ерунда, - отрезал Гаршин, появляясь вновь в кресле редактора отдела. В кулаке он сжимал вырванную из зубов стола добычу - громадный толстый конверт. - Если входить в тему год, ничего путного уже не напишешь. Что Кузьмин и доказал своим материалом. Он стал принимать тему слишком близко к сердцу. А это уже не журналистика. Это литература.
- Если бы ты там был... - начала Таня, но Гаршин показал ей рукой - замолкни. Когда Гаршин переходил на жесты, это означало, что разговаривать на данную тему он просто не будет. Таня вздохнула.
- Не сутулься, - приказал Гаршин. - Я еще могу сутулиться, в мои годы и с моими заботами. И то, как видишь, хожу прямо и крест свой несу безропотно...
- Хочешь заодно и мой - до кучи? - поинтересовалась Таня, отворачиваясь, но плечи все-таки расправив. - В том смысле, что Кузю я к тебе пришлю, когда он спросит. Я в литературе мало понимаю. В отличие от вас, мэтр.
- Присылай, - согласился Гаршин, укладывая конверт поверх бумаг и припечатывая его сверху ладонью. - Я ему все объясню. Ты что, действительно не понимаешь, что материал слабый?
- Может, на твой взгляд он слабый. Ты такие материалы бракуешь каждый день. Но сначала-то ты их читаешь! И эта тема для тебя, конечно, уже пройденный этап. А подписчики ахнут! Они-то еще не в курсе...
- Сомневаюсь, что они ахнут, - желчно сказал Гаршин. - Скорее охнут. А в конце месяца подписка ухнет. А главный, между прочим, вчера именно этот вопрос поднял. И тоже ухнул - этим вопросом по моей голове. Было очень больно.
- За что? - удивилась Таня. _ Хвалил ведь две последние полосы.
- Вот то-то, что хвалил. А теперь посмотрел наш план и говорит, что перехвалил. Везде, говорит, одно и то же - страшилки для пугливых дамочек. Хочу, говорит, чтобы меня удивили. А если удивлять не можете тогда непонятно, зачем вообще газете "аномальная" полоса. Задача которой - удивлять и наводить на размышления...
Таня сникла. Она пыталась найти тему, которая могла бы всерьез удивить главного редактора.
- Его-то, чайника, удивить можно, - сказал пренебрежительно Гаршин, глядя на Таню сверху вниз и наблюдая, как у нее идет мыслительный процесс. - Вот ты подумай, как меня удивить. Это и будет тот уровень, на который следовало бы вывести и твою полосу и вообще все, что выдает наш дохлый отдел.
Таня затравленно посмотрела на Гаршина. Чем можно удивить этого прожженного журналюгу, тощего и некрасивого циника пятидесяти лет от роду, она точно не знала.
Гаршин рассматривал Таню, в который раз удивляясь, почему она внушает ему такие странные, почти отцовские чувства. Таня была барышня яркая, но на гаршинский вкус слишком крупная. Шатенка, волосы уложены в пышную гриву, вон хвост какой... умные зеленые глазищи, вообще очень привлекательное лицо. И фигура что надо, но рост как у манекенщицы. Таких Гаршин опасался, себе в этом не отдавая отчета. И жена у него была крохотная. А сын пошел в отца - длинный, тощий и нескладный, уже в шестнадцать обгоняющий папу в росте. Гаршин прижимал к столешнице конверт и думал сразу обо всех - о жене, сыне, Тане... Сейчас он конверт откроет и выпустит из него свору разъяренных псов.
Кем-то нужно пожертвовать. Конечно, Гаршин Татьяну любит, он фактически научил ее писать, он привык к ней, и именно ей передал бы свое кресло в случае возможного повышения. Конверт начал жечь руку, Гаршин ее убрал. "Кого-то нужно отдать. Пусть это будет она, а не я. У меня семья. Еще у меня язва. От этой проклятой работы, от этой бестолковой жизни. А у нее? Да ничего серьезного. Какой-нибудь богатенький мальчик, который гордится тем, какая у него красивая игрушка. Ну, родители... - при мысли о родителях Гаршин поежился. - Стоп! С какой стати я решил, что это так опасно? Она бывала уже в опасных местах, и ничего, обходилось. А здесь материал фактически заказной. Все! Они хотели женщину - они ее получат. А что они с ней будут делать, от нее зависит. Не маленькая". Он вдохнул побольше воздуха и представил себе, как разбегается и запросто прошибает лбом воображаемую стену.
Таня, оправившись от причиненного ей Гаршиным расстройства, ждала указаний. Отразившееся в глазах начальства смятение чувств она правильно увязала с содержимым конверта и теперь старалась пробуравить взглядом плотный картон. "В конверте явно бомба. Судя по размеру - фотографии. Давай, начальник, показывай, Ты-то знаешь, как удивлять. Ты еще при большевиках снежного человека ловил - и тебе ведь разрешали... А раз не поймал - значит и не было его. Такая вот сложная социальная функция у "аномального" репортера - зацепиться за бредовую идею и доказать народу одно из двух: да или нет. А то, что в обоих случаях тебе не верят... Издержка профессии".
- Так! - выдохнул Гаршин. - Нам поставлена задача удивлять и наводить на размышления. Я предлагаю эту установку выполнить, а лучше всего - перевыполнить. На сто процентов. Даже приказываю! - тут Гаршин внезапно сбавил набранные было обороты и кисло заключил: - Будем пугать. И наводить ужас...
- Не впервой, - утешила Таня. - Погоди, начальник, а почему это тет-а-тет?
- Потому что касается только нас с тобой. Считай это признанием твоего профессионализма. Здесь нужно будет сработать четко, оперативно и с холодной головой. Беллетристы вроде господина Кузьмина не справятся. И более того - пока не сдашь материал и не получишь мое "добро", никому ни слова. Ясно?
- Нет, - сказала Таня. Порядком обескураженно сказала.
- Поясняю. Срок - неделя, объем - сколько можешь. Возможно - полоса. А тема - вот...
Гаршин открыл конверт и передал Тане несколько фотографий. Таня машинально пересчитала их - пять. Картинка была неясная, вся в мелкой "крупе", снимали ночью, на плохо освещенной улице, вероятно - с большого удаления, "телевиком". И была эта картинка на всех листах одна и та же, только в развитии, в движении, ее "отстреляли" профессиональной камерой. Между кадрами было, наверное, по полсекунды - значит, всего на фотографиях поместилось не больше трех секунд действия. И действие это поглотило Таню с головой.
С одной стороны, на первой фотографии не было ничего сверхъестественного. Корма большой машины, явно джипа. Трое мужчин в зимней одежде, похожей на армейскую - пухлые куртки с широкими воротниками из искусственного меха. И глядящая прямо в объектив здоровенная лохматая псина.
В то же время, снимок кишел загадками. Там, где у нормального джипа имеется заднее колесо, у этого было два! Куртки мужчин, похожие на зимние танковые комбинезоны, обтягивала сложной конструкции портупея, вся увешанная плохо различимыми приспособлениями. А вот головной убор у каждого оказался свой: у одного что-то вроде шлемофона, у другого просто ушанка, у третьего - вязаная шапочка с легкомысленным помпоном. Мужчина в шлемофоне держал в руке длинный плоский футляр - почти как от электрогитары. И собака... На первый взгляд, ничего особенного. Таня легко поняла, что это за зверь. Но ростом этот зверь был побольше метра!
Следующая картинка. Собаки нет - только в нижнем обрезе торчит пышный, загнутый кверху хвост. Видимо, собака движется к оператору. Примите наши соболезнования... Мужчины стоят на месте. Тот, что в шапке, указывает рукой в объектив. Все-таки, отчаянные ребята фотограферы. Я бы са-амым краешком глаза посмотрела на такую компанию - и ножками, ножками...
Еще снимок. Почти без изменений. Хвоста уже не видно, мужчина в шлемофоне, кажется, раскрывает свой футляр.
Еще два снимка. Две фазы одного движения. Двое быстро смещаются вперед, а третий разворачивается к объективу, сжимая в руках диковинную штуку. Даже по тому, как он ее держит, ясно, что это оружие. Длинный прямоугольный ствол, какие-то рукоятки, выступ наподобие магазина, кажется, есть приклад. Таня сменила фотографию, и ей открылся первый снимок - оказывается, она уже пролистала всю пачку.
- Ну, как? - спросил Гаршин, пристально наблюдавший за Таниной реакцией.
Таня постаралась вести себя профессионально.
- Жалко, нет следующего кадра, - сказала она.
- Там белое пятно. Затвор открылся как раз в тот момент, когда эта штука, - Гаршин ткнул пальцем в оружие на снимке, - выпалила прямо в объектив.
- Кому это так повезло?
- Одному свободному художнику. Ты его не знаешь, он у нас почти не публиковался. Специалист по экстремальным съемкам. Давно охотился за этой милой компанией. И вот - отснял...
- Да-а, - протянула Таня глубокомысленно. - Это тебе не летающие тарелки.
- Точно, - подтвердил Гаршин. - Это симпатичные добрые ребята. И прелестная собачка.
- Собачка - кавказская овчарка. Только очень уж большая. Даже слишком. Весит, наверное, килограмм под сто.
- Откуда знаешь? - удивился Гаршин. - Кавказская?
- Всегда мечтала о собаке, - объяснила Таня, - да вот как-то не получилось. Лучше всего разбираются в собаках те, у кого их нет. А кавказы - вообще моя слабость.
- И этот пес, ты считаешь, чересчур велик?
- Трудно сказать. Большой. Но они бывают даже выше метра в холке. А так - сантиметров восемьдесят... девяносто. Меньше дога, например. Но рост здесь не главное. Это очень серьезные песики, начальник. Пай-мальчики таких не заводят.
- Ну, что ж, - сказал Гаршин. - С этой стороны ты подготовлена. Это хорошо. Я, например, собак побаиваюсь. А серьезных - особенно. Что еще заметила?
- Ничего, - Таня, снова перелистала снимки. Ей стало вдруг не по себе. "Да, будит воображение, ничего не скажешь. Собаки, которые сразу бросаются, и люди, которые без раздумий стреляют. И из чего, хотелось бы знать? И, главное - зачем?"
- В последнее время, - начал Гаршин издалека, - в нашем милом городке появилась одна интересная достопримечательность. Тебе машина эта не знакома?
- Какой-то джип... но я никогда таких не видела. У него ведь шесть колес, да? - спросила Таня, и Гаршин понял: она уверена, что я сейчас разгадаю ей все загадки. Он до боли сжал челюсти. "Хотел бы я сам понимать, в чем тут дело".
- Не знаю, куда ты смотришь на улице в ночное время...
- Я не хожу по улицам ночью, - сказала Таня. - Не имею такой опасной привычки.
- Прости, - смутился Гаршин. - В мое время молодежь была несколько беднее... и романтичнее. Оттого, наверное, что беднее. Да и гулять по ночам было, конечно, не так опасно, как сейчас. А ты заметила, что по всем сводкам, даже неофициальным, в последние три года уличная преступность снизилась? И в городе стало гораздо меньше нищих...
- Я заметила, что там страшно, - при этих словах Таню слегка передернуло. - Я просто физически ощущаю, что с наступлением темноты улицы затоплены страхом. А уж о подворотнях и говорить нечего. И раньше так страшно не было. Это, наверное, в нас самих. Мы до того напугались за прошлые годы, что стали трусливы.
- Ладно, - сказал Гаршин. - Отвлеклись. Так вот, милая моя опасливая сотрудница, довожу до вашего сведения. Машина эта действительно о шести колесах, и действительно это джип, и называется он "Рэйндж Ровер". Точнее это редкая модификация старого "Рэйндж Ровера", у которого в оригинале колес нормальное число. Особенность этого автомобиля применительно к Москве - в том, что днем ты его на улице не увидишь.
Таня пожала плечами. Мало ли, чего днем на улице нет.
- На это обратили внимание ночные извозчики, - продолжал Гаршин, - и от них информация прошла в нашу группу происшествий. А оттуда уже ко мне. Итак, факт номер раз: по ночам на улицах города появляются черные - все черные! - шестиколесные джипы, которые ездят быстро, даже нагло, и их никогда не останавливает милиция. Для себя еще отметим, что "Рэйндж" - машина дорогая, а уж такой и подавно. Их на заказ для арабских шейхов делали. Факт номер два: люди-то в машинах ездят, судя по снимкам... но вот только снимки отщелканы в момент, когда этих людей увидели впервые. Потому что стекла у машин то ли очень тонированные, то ли односторонней прозрачности, что тоже, согласись, любопытно. И факт номер три: у меня записаны номера этих самых машин. И задался я целью выяснить, а чьи же они такие. Номеров у меня четыре разных - значит и машин этих минимум четыре. Хотя их больше, наверное. Ты знаешь, какой у меня отличный источник в ментовке. На этот раз он меня долго мурыжил, а потом сказал, что номеров таких в природе не существует.
- Что же это за номера такие? - тихо спросила Таня.
- А нормальные московские номера. На машинах они вроде бы есть. А мой источник откопать их не смог. Пропущены они в милицейском компьютере, понимаешь?
- Круто, - сказала Таня. - Как я понимаю, это ты меня пугаешь. Допустим, я испугалась. А ужас наводить?
- Сооружу-ка я нам кофейку, - Гаршин потянулся к стенному шкафу. - А ужас будет, будет... Я тебе сказал, что это задание - признание твоего мастерства в нашем деле?
- Да, да, - кивнула Таня. - Давай, я чашки сполосну.
- Чистые вроде, - сказал Гаршин, выставляя на стол банку растворимого кофе, коробку с сахаром и чашки. Потом он нагнулся, и под столом зашипел не успевший остыть электрический чайник. После одного знаменательного пожара электронагревательные приборы были в редакции под строжайшим запретом. На случай внезапного обыска для чайника оборудовали специальную нишу в деревянном фальшборте, заслоняющем батарею отопления. Как в шпионских романах - с потайной дверцей, открывавшейся нажатием в строго определенном месте.
- Так вот, - продолжил Гаршин, добывая из стаканчика с карандашами и ручками чайную ложечку. - Тебе пора расти. Бегать за привидениями и восхищаться экстрасенсами - это для тебя уже детский уровень. Нужно брать покруче. В конце концов, слабакам и шизофреникам в аномальной журналистике не место. Место в ней умным, эрудированным, уравновешенным и самую малость стебанутым. Как раз таким, как мы с тобой. Но здесь, чует мое сердце, понадобится женская рука. Объяснить, почему?
- А то! - сказала Таня. - Туман же сплошной.
- Понимаешь, - Гаршин честно глядел Тане в глаза, - дело крайне непростое. Загадочные силы в нем замешаны. И силы эти странные попали в такую ситуацию, когда дальше отмалчиваться и прятаться им вредно. Того и гляди, мы напишем о них черт знает что. Куда удобнее взять нашего человека и рассказать ему ровно столько, сколько им выгодно. Плюс навернуть полкило лапши на каждое ухо. А грамотно организованные пи-ар* это в первую очередь грамотно подобранные уши для развешивания лапши. Смекаешь? СНОСКА____________________________________________________________ * Пи-ар (англ.) - паблик рилейшнс (public relations): комплекс мер по орагнизации общественного мнения. ______________________________________________________________
- Не маленькая! - почти всерьез надулась Таня.
- Очень хорошо, - кивнул Гаршин, бросая в чашки сахар. - Тогда должна понять, что если пойду я, они будут напряжены. Потом, меня кое-кто еще помнит по старым временам... А если явится девочка симпатичная, ресницами похлопает - вот, как у тебя это замечательно получается, - они и расслабятся. И лапши тебе, конечно, повесят на уши не по полкило, а по целому пуду. Но ты наверняка уловишь женской своей интуицией то, чего не замечу я. И уясни позицию: у газеты на них вроде как компромат, но они сами первые на нас вышли и сами заявили, что хотят все объяснить.... Понимаешь этику ситуации?
- Кто "они"? - спросила Таня. - Ты забыл сказать, кто они.
- Да? - удивился Гаршин. - Ну, а как ты себе это представляешь? Что я тебе скажу? Я что - знаю, что ли, кто они такие? Да я понятия не имею. Но судя по тому, что за человек мне позвонил... В общем, ты только напиши. А мировую известность я твоему материалу гарантирую. До тебя доходит или нет, что нам на крючок попалась настоящая спецслужба?
- Вскипело, начальник, - сказала Таня. И Гаршину ее тон показался не особенно дружелюбным.
*****
Тип высшей нервной деятельности
сильный-уравновешенный-спокойный. Хорошо
развита оборонительная реакция,
проявляющаяся в активной форме.
Характерны злобность и недоверие к
посторонним.
Тактический класс так и остался классом, только доску поменяли на дорогой многофункциональный экран. И сидели охотники за обыкновенными партами. В таких вещах Школу заставляли экономить. Она и так поедала слишком много денег.
Но проще один раз потратиться на Школу, чем позволить тварям беспрепятственно выходить в город.
Мастер сидел на столе, уперев ноги в батарею, и смотрел в окно. "Вторая" сыпалась по лестнице вниз, но даже сквозь ее страшный топот слышно было, что Боцман с Крюгером опять спорят. Пять минут назад они чуть не подрались - только грозный окрик Хунты удержал охотников от мордобоя.
- Ну? - спросил Мастер Зигмунда.
- А чего ты от меня, собственно, хочешь?! - разозлился вдруг Зигмунд. - Что я тебе скажу такого, чего ты сам не знаешь?
- Погоди, - Мастер зажмурился. - На полтона ниже, пожалуйста. И спокойненько мне ответь - что с людьми?
- А сам ты не знаешь? Охренели люди. Просто охренели, вот и все.
- Интересные термины использует психиатрия.
- Я не психиатр, - надулся Зигмунд. - Я психолог.
- А мне плевать, - с неожиданной злобой сказал Мастер. - Ты все равно больше не профессионал. У вас уже через три года простоя - дисквалификация. Но ты мог бы помочь. А ты не хочешь.
- Дубина... - вздохнул Зигмунд. - Чем я помогу, если ты не в состоянии грамотно поставить мне задачу? Ты меня даже обидеть грамотно - и то не можешь... Недоучка. Двоечник несчастный.
Мастер звонко клацнул зубами и отвернулся.
- Я не двоечник, - гордо объявил он, глядя в пол. - Я прогульщик. И у меня нет способностей к иностранным языкам и физкультуре.
Страницы: 1 2 3 4 5 [ 6 ] 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
|
|