тащиться в такую даль. Но не рассчитывайте, что я смогу здесь задержаться
дольше этого дня. Я должен вернуться сегодня же.
чужим и незнакомым человеком. Еще подозрительней выглядела его улыбка. Она
превращала лицо в неподвижную маску.
как следует! Не беспокойтесь, ради бога, все будет наилучшим образом. Вы
только посмотрите и... сразу уедете... А сейчас я покажу вам "Арлтон" и, в
частности, мою лабораторию. Она чуть-чуть не похожа на вашу, хотя у них и
есть кое-что общее.
своеобразно. Они не спускались на многочисленные палубы "Арлтона", не
посещали его, должно быть роскошных, салонов, не дышали ароматом кухни и
машинного отделения. Вместо экскурсии по кораблю они совершили поход в
буфет, где закупили некоторое количество джина и фруктовых соков. С этим
драгоценным грузом они и разместились в светлой, просторной каюте
Кроуфорда, действительно напоминающей лабораторию. Хозяин каюты после двух
рюмок как-то осел и потяжелел. Второв, который ничего не пил, с интересом
рассматривал собеседника. Удивительно, как быстро менялся этот человек.
Это и раньше внушало опасения, но сейчас Второв почему-то успокоился. Пока
не происходило ничего такого, из-за чего стоило бы волноваться. И он не
волновался. Он смотрел и слушал. Тем более, что телеграмма уже была
отправлена.
кажется, у нас одно время был общий язык.
языку? Впрочем, им может стать язык говорливого собеседника", - подумал
Второв.
меня, - неопределенно продолжал Кроуфорд. - И там, у вас в России, тоже
мне иногда так казалось...
язык.
"Арлтоне". Это судно, как вы могли заметить, не из юных.
дело. Это судно экспериментальное. Такого нет во всем мире. На нем
фактически нет команды в обычном понимании этого слова.
управляет, но и собирает всю информацию, касающуюся режима плавания,
метеорологических условий, течений, ветра и тому подобного. "Арлтон"
представляет собой плавучий институт, в котором штат научных работников
заменен электронным мозгом. Здесь повелевает и командует электроника. Люди
на "Арлтоне" обслуживают многочисленные вспомогательные механизмы,
автоматы и полуавтоматы. Компания не поскупилась и поставила на "Арлтоне"
огромный вычислительный центр, который ведет наблюдение, накапливает
данные, обрабатывает их, прокладывает курс, определяет скорость корабля,
расход топлива и так далее. Компания надеется извлечь из этого двойную
выгоду. Во-первых, через несколько лет плавания машинный мозг с его
колоссальной памятью станет незаменимым консультантом по вопросам
навигации на некоторых грузовых линиях. А затем это одновременно и первый
шаг в создании самоуправляемых танкеров, угольщиков, грузовиков.
Корабли-призраки без человека на борту будут бороздить океаны. Это идеал
владельцев компании. Никаких осложнений с человеческой психологией, с
профсоюзами и прочим. Машинный мозг, способный к самопрограммированию,
заменит любого опытного капитана. И никогда не объявит забастовку. Вот
таков наш "Арлтон", в общих чертах, разумеется.
явно забавляла ситуация.
здесь вы, Джон? Вы же биолог. Какое отношение вы имеете к "Арлтону", к
проблемам автоматизации мореплавания?
интересует состояние животных и птиц, которых перевозят на большие
расстояния. Информации о физиологических изменениях живых организмов при
резкой перемене климата и метеорологических условий тоже поступает в
"Нельсон" и там запоминается к перерабатывается.
"Арлтоне" находятся под наблюдением "Нельсона". Ежедневно по нескольку раз
мы измеряем пульс, давление, отвечаем на психологические тесты машины.
автоматизированных пассажирских лайнеров.
Второв искренне и взволнованно.
сделают честь любому высококвалифицированному специалисту. Эта область
науки может гордиться вами, - добавил Второв, подумав. Фраза прозвучала
высокопарно, и реакция Кроуфорда была неожиданной.
вдруг заявил он. - Я разочаровался в науке. Особенно в той науке, которая
существует сегодня. Современная наука создает ровно такое же количество
проблем, сколько ей удается решить. И вообще она ничего не решает. И
никуда она не ведет, а только уводит. Но я, конечно, не могу отказаться от
науки. Слишком много и долго я с ней возился.
которых лучше было бы избежать.
Неудовлетворение, неудачи... Вас можно понять, Джон, но все же... это не
объясняет, почему вы занялись работой столь низкой квалификации. Были
неприятности в университете или что-нибудь случилось?
Передо мной открывались блестящие перспективы, и все же я пошел на
"Арлтон", чтобы вместе с "Нельсоном" наблюдать различных зверюшек, брать
анализы, определять тонус и настроение подопытных объектов - одним словом,
проделывать всю ту муру, для которой не нужно быть специалистом моего
класса.
будет не очень интересно.
сочувствие. Мне хочется, чтобы вы поняли меня до конца.
в "Дельфиниуме".
моем случае движение определялось поиском силы. Я пришел на "Арлтон",
чтобы отыскать новую силу. Она нужна мне, чтобы жить. Но она нужна не
только мне. Она нужна человечеству. Не смотрите так, Алек, перед вами не
сумасшедший, а если и сумасшедший, то добрый сумасшедший. Я хочу добра
людям и еще больше хочу добра себе. Я не расист, не фанатик, не коммунист,
не капиталист. У меня есть цель. Вернее, даже не цель, а направление, на
котором, возможно, лежит эта цель. Я знаю, куда я хочу двигаться, я знаю,
что мне нужно искать. Анализируя свой приход на "Арлтон", я нахожу две
основные причины. Первая из них носит социальный характер. Недавно я вас
познакомил с обществом, в котором живу. Это очень поверхностное
знакомство. Его случайный, отрывочный стиль не позволил вам заглянуть в
наши бездны. Но кое-что вы почувствовали. Знайте, что ваши впечатления
далеки от действительного положения вещей. Оно гораздо лучше и
одновременно неизмеримо хуже. Возможно, мы процветаем или, напротив,
катимся в пропасть. Я вижу, у вас на языке уже вертится рецепт спасения
моей страны. Да и не только моей. Я знаю, что вы хотите сказать. Сейчас вы
предложите последовать примеру вашего народа. Но вы должны понять, что
каждое общество, каждая нация выбирает свой путь развития. Мы сделали
выбор или его сделали за нас, неважно. Важно только, что мы зашли слишком
далеко, чтобы возвращаться. Мы не можем вернуться и начать все сначала.
Исторические процессы так же необратимы, как старение организма. Мы должны
найти свой путь, свой выход. Выход! Магический кристалл, сквозь который
можно увидеть суть вещей и процессов! Вот слово, которое убило во мне
преклонение перед наукой. Наука стала для меня орудием, а не самоцелью,
как это было раньше. Я готов использовать науку для поисков выхода, но не
вижу выхода в науке... Вы улыбаетесь, Алек, вам кажутся дилетантскими мои
рассуждения, но вы, конечно, понимаете, что человеком двигают не
высоконаучные теории, а примитивные импульсы, коротенькие мыслишки,
неглубокие сентенции. Поверьте, Алек, я много размышлял и пришел к выводу,
что мне не по нутру этот безумный мир. Его нужно менять. Но как? Первый
путь общеизвестен: это создание нового типа общества. Такая задача мне
просто не под силу, не говоря уж о том, что в этом направлении работало и
работает множество великолепных умов. Целые государства пытаются решить
проблему гармоничного общества. Похоже, что вы продвинулись дальше всех,
но... У меня, естественно, своя точка зрения на эти проблемы. Не буду
углубляться в детали, чтобы вас не утомлять, а прибегну к аналогии. В