"реклама заведения" не смог завлечь его в оздоровительные сети Дома
Тишины. Директор, не давая мне времени на догадки, подбежал к двери в
соседнюю комнату и приоткрыл ее, впустив посетителя.
объятия своего друга по несчастью. Тогда, во время заключительного
странствия на полуразрушенной "Электре", я привязался к Феликсу душой.
Его неожиданное появление всколыхнуло, встревожило, взорвало мою
память о невозвратном прошлом и несбывшихся надеждах. Мимоходом я
взглянул на директора с укором: как же это он опростоволосился,
нарушил священную заповедь санатория - не тревожить покой пациента
тяжелыми воспоминаниями. Но эта по сути мелкая мысль тут же
испарилась, когда я вглядывался в лицо Феликса, искренне радуясь
встрече.
окрестностях нашего заведения. Покажите ему нашу маленькую империю.
Возможно, у нашего гостя появится охота остаться у нас на какое-то
время. Ему это будет весьма и весьма полезно. Хочу еще сказать, - тут
лукавец понизил голос до проникновенного полушепота, - что вы, Грегор,
совершенно здоровы, и если после нашего разговора решите оставить
санаторий, я не смогу оправдать ваше решение никакими соображениями.
"Электры". Когда спасатели проникли в поврежденный корабль и мы
подверглись врачебному осмотру, у Игоря и Феликса обнаружились опасные
внутренние кровоизлияния. Их, не откладывая дела в долгий ящик,
отправили в реанимацию Лунного медицинского комплекса. Меня же
напичкали снотворным столь основательно, что я проснулся через три
недели в оздоровительной клинике Главного Тибетского космодрома.
Несколько дней после пробуждения я испытывал странную оглушенность, а
после недельного, всестороннего, по-моему, излишне тщательного
обследования я был выдан телевизионщикам и журналистам.
долгом. Они обязаны спрашивать, информировать, освещать и так далее. К
тому же, благодаря журналистам, после пресс-конференции по
распоряжению Бен Гатти я был отправлен в Дом Тишины. В тот день Бен
Гатти был в ярости. Чудесная леталка на воздушной подушке,
принадлежащая Обществу Космонавтики, потерпела аварию, - такое
возможно раз в столетие, - Бен Гатти, знаменитый ученый, чуть не
свернул себе шею. Это случилось во время обычного дежурного полета,
которые Бен Гатти совершает трижды в неделю. Собственно, ученый
рассердился не столько из-за аварии, сколько из-за "этого болвана",
лечащего врача, который без ведома Совета разрешил журналистам встречу
с вернувшимся космонавтом. Конечно, решение Совета - формальность,
ведь пресса не осаждает вернувшихся на каждой ракете. За неделю таких
набирается по 60-70 человек, и никакой сенсации в этом нет. Мой
случай, по-видимому, особый. Бюллетень о состоянии моего здоровья
передавался ежедневно. После одного из таких сообщений секретарь
Совета сообщил о предстоящем визите Бен Гатти в нашу клинику. Он
должен был состояться на следующий день в одиннадцать ноль-ноль. Мой
врач обещал журналистам встречу со мной в четырнадцать ноль-ноль. Но
Бен Гатти в назначенное время не появился. Пока его ждали в нашей
клинике, он сидел в заснеженном ущелье в четырехстах километрах от
космодрома. По счастливой случайности он не получил при аварии даже
маленькой шишки и теперь, сидя в перекосившейся кабине, несколько
недружелюбно распекал конструкторский коллектив завода-изготовителя,
чья леталка оказалась столь ненадежной. Надо признать, что с Бен Гатти
очень трудно спорить, а возражать ему вообще нельзя. Напрасно ведущий
конструктор завода пытался выяснить, в каком месте воздухолет Бен
Гатти потерпел аварию. Знаменитый ученый пресекал любую попытку увести
разговор на другую тему, поскольку он считал ее не существенной. При
чем тут место аварии? Лучше объясните, требовал грозный ученый, почему
вы сконструировали плохой двигатель?
не договоришься. Они засекли место падения воздухолета по радиопеленгу
и, пока Бен Гатти начинал распекать по-новому, теперь уже директора
завода, их ракетопланы сервисной службы появились над Каракорумом...
время, назначенное для пресс-конференции, миновало. Поскольку персонал
клиники не был извещен о задержке Бен Гатти, а все сроки прошли, врач
посчитал себя свободным в принятии решений. Чтобы сдержать слово, он
разрешил пресс-конференцию.
столько подробностями катастрофы космического корабля, сколько хотели
сделать из меня и Лены героев душещипательной истории. Вопросы и
ответы длились уже часа полтора. И тут в конференц-зал ворвался Бен
Гатти. Он не помешал корреспонденту большого еженедельника, человеку с
грустными глазами и аристократическими манерами спросить: "Значит, вы
хотели, вернувшись из экспедиции, отправиться на Счастливые острова в
свадебное путешествие?" Здесь Бен Гатти встал перед журналистами и
заявил: "Благодарю вас, господа, за хлопоты, и особенно за последний
вопрос".
опустел в одну минуту.
Бен Гатти фыркнул с таким шумом, что, случись это в заснеженном
ущелье, где пришлось ему приземлиться, все скалы очистились бы от
снега. Он повернулся к главврачу:
организованную через мою голову!
его:
формальностей. Но как вы могли позволить этим людям так терзать нашего
пациента! Что, для этого мы восстанавливаем несчастному здоровье?
в мою сторону:
пресс-конференцию? Я жду от вас рапорта!
нескольких моих фраз он заметно смягчился и остановил меня:
машину, которая, может быть, не так быстра, как моя "Дикая утка", зато
будешь избавлен от риска сломать себе шею. Я знаю одно приличное
местечко, где никому не придет в голову спросить тебя: "Как ты здесь
оказался?"
прогуливались по дорожкам парка. Я замолчал, ожидая, что Феликс начнет
рассказывать о себе. Молчание затянулось, и я спросил:
- с явным усилием Феликс выталкивал из себя слова, Так или иначе, я
узнал, что он еще не летал никуда, если не считать Землю. Игорь сейчас
на Венере.
как-то смущенно замолчал. Я видел, что ему есть о чем говорить, но
что-то удерживает его. Идет рядом со мной, бледный, руки за спиной.
Улыбнулся, когда я рассказал о Бен Гатти.
исчезла, словно что-то другое пришло в голову о Бен Гатти. На лице
Феликса явно отражалась нелегкая внутренняя борьба. Он пытался скрыть
ее от моих глаз виноватой улыбкой, бессвязными словами, точнее -
обрывками фраз.
если и не вижу его насквозь, то его переживания - как на ладони. Не
понимаю, какой смысл прятать причину, если следствие и в глазах, и в
поведении.
Не верю, что ты появился здесь, чтобы просто повидаться со мной, хоть
мы и друзья. Я по твоему лицу вижу, что творится в твоей душе. У тебя
есть что сказать - говори. Поверь, что бы ты мне ни сказал, я это не
обращу тебе во зло.
такое, что может причинить мне боль, тогда говори. Я уже все пережил.
Я из тех, кому нечего больше терять.
я однажды даже почувствовал жалость к себе. Что за жизнь у меня? Без
Лены она стала пустой. Что же мне остается?